Властелин колец, стр. 253

– Гневом и смятением заканчивается этот прекрасный день [519], – пробормотал хоббит, забыв о Бергиле, что стоял рядом.

– Так оно и случится, если я не вернусь до вечернего колокола, – подхватил тот. – Скорее! Уже труба играет! Сейчас будут закрывать Ворота.

Держась за руки, Пиппин с Бергилом поспешили в город, едва успев проскользнуть в Ворота; они были последними. Когда они добрались до Улицы Фонарщиков, со всех башен уже доносился торжественный перезвон колоколов. В окнах зажегся свет; из домов и казарм, размещенных вдоль стен, слышалось пение.

– Ну, пока! – сказал Бергил. – Передай от меня поклон отцу и скажи ему спасибо – он прислал мне отличного друга. Смотри не забывай меня и приходи еще! Мне уже почти не хочется войны. Мы могли бы неплохо провести время. Махнули бы, например, к деду, в Лоссарнах, – там весной здорово. Столько цветов кругом, и в лесу, и в поле!.. Ну да кто знает, может, когда–нибудь и махнем. Нашего Правителя никому не победить! И моего отца тоже – он такой храбрый! Привет! Приходи еще!..

Попрощавшись с мальчиком, Пиппин заторопился в Цитадель. Дорога показалась ему длинной, он взмок, под ложечкой сосало от голода. Стемнело почти мгновенно. Сквозь густую черноту неба не пробивалось ни единой звезды. К общей трапезе хоббит припозднился, но Берегонд дождался Пиппина и, радостно его приветствовав, усадил рядом, чтобы расспросить о сыне. Поужинав, хоббит ненадолго задержался в трапезной, но вскоре встал и распрощался – на душе отчего–то кошки скребли. Хотелось поскорее увидеть Гэндальфа.

– Найдешь дорогу? – спросил Берегонд на пороге подвальчика под северной стеной Цитадели, где размещалась трапезная. – Осторожно, ночь сегодня темная! Вдобавок в городе и на стенах погашены все огни – таков приказ. К слову сказать, у меня для тебя еще одно известие, правда другого сорта: на заре Дэнетор просит тебя к себе. Боюсь, что с Третьим Отрядом ничего не получится. Но мы еще с тобой увидимся. Прощай! Мирной тебе ночи!

В комнате было темно; небольшой светильник, стоявший на столе, горел едва–едва. Гэндальф не возвращался. На сердце у хоббита стало еще тяжелее; он взобрался на скамью и заглянул в окно, но это было все равно что глядеть в лужу чернил. Пиппин сполз с подоконника, закрыл ставни и лег. Поначалу он прислушивался – не скрипнет ли дверь, не стукнет ли о крыльцо посох; потом бросил ждать и заснул, но сон его был беспокоен.

Среди ночи его разбудил свет. Приоткрыв полог, Пиппин увидел Гэндальфа – волшебник расхаживал взад и вперед по комнате, а на столе пылали свечи и были раскиданы пергаментные свитки. Пиппин услышал, как волшебник вздохнул и пробормотал:

– Когда же вернется Фарамир?

– Ау, Гэндальф! – позвал хоббит, высовывая голову из–за полога. – Я уже думал, ты про меня позабыл! Хорошо, что ты вернулся. Длинный был денек!

– А вот ночь будет коротковата, – отозвался Гэндальф. – Я вернулся, чтобы побыть немного одному, в тишине. Спи! Спи, пока у тебя есть возможность спать в постели! На заре мы снова пойдем к Дэнетору. Хотя о какой заре я говорю? Мы пойдем тогда, когда нас позовут. Наступила Тьма. Зари не будет.

Глава вторая.

СЕРАЯ ДРУЖИНА

Когда Мерри возвратился к Арагорну, Гэндальф уже умчался и стук копыт Скадуфакса смолк в ночи. Мерри прихватил свой легкий узелок – дорожный мешок остался на Парт Галене, так что в узелке не было ничего, кроме пары–другой полезных мелочей, подобранных на развалинах Исенгарда. Хасуфэл ждал оседланный. Леголас и Гимли с Ародом стояли рядом.

– Итак, нас осталось четверо, – подытожил Арагорн. – Дальше мы поскачем вместе. Но мы отправимся не одни, как думал я поначалу. Король тоже намерен выступить. Когда пролетела Крылатая Тень, он изменил свои планы и спешит теперь вернуться под защиту гор, пока не наступило утро.

– А потом? – спросил Леголас.

– Пока сказать не могу, – ответил Арагорн. – Король собирается в Эдорас. Там через четыре дня назначен большой смотр. Думаю, Теодена будут ждать вести о начале войны и роханские всадники двинутся на помощь Минас Тириту. Что же касается меня и тех, кто пожелает ехать со мной…

– Я первый! – перебил Леголас.

– А Гимли – второй! – присоединился гном.

– Мой путь темен, – молвил Арагорн. – Я тоже должен ехать в Минас Тирит, но какой дорогой – пока не знаю. Долгожданный час близок…

– Возьми и меня! – попросил Мерри. – От меня пока было мало толку, но мне что–то не хочется оставаться в стороне. Я себя чувствую лишним мешком в поклаже. Пока все не кончится, о нем не вспомнят… Вряд ли роханцы пожелают со мной нянчиться. Правда, Король обещал посадить меня с собой за стол и послушать байки про Заселье…

– Вот именно, Мерри, – сказал Арагорн. – Твоя дорога – с королем Теоденом. Но не жди, что она кончится веселым пиром. Боюсь, Король не скоро вернется на свой трон в Метузельде. Эта горькая весна унесет с собой много надежд.

Вскоре отряд был готов выступить. Все двадцать четыре лошади стояли оседланные. Из них одна предназначалась Гимли с Леголасом и одна – Мерри с Арагорном. Через полчаса всадники уже мчались в ночь. Но не успели они миновать брод на Исене и курган, как воин, замыкавший отряд, подъехал к Королю и сообщил:

– Государь, нас догоняют какие–то всадники. Еще у брода мне показалось, что я слышу конский топот, а теперь я в этом уверен. Всадники скачут гораздо быстрее нас и вот–вот настигнут.

Теоден немедленно велел отряду остановиться. Роханцы развернулись, держа копья наготове. Арагорн спешился и, опустив Мерри на траву, застыл у королевского стремени с обнаженным мечом в руке. Эомер со своим оруженосцем направил коня в тыл отряда. Мерри, как никогда, чувствовал свою ненужность и лихорадочно соображал: как должен вести себя в бою ненужный мешок? И что будет, если весь немногочисленный королевский отряд погибнет? Пусть даже одному маленькому хоббиту удастся скрыться, благо в поле темно, – но что дальше? Куда он пойдет один, без дороги плутая в бескрайних лугах Рохана?.. «Плохо дело!» – решил хоббит, вытащил меч и потуже затянул пояс.

Тем временем луна, клонившаяся к горизонту, скрылась было в облаке, но тут же опять выплыла, ясная и огромная. От брода явственно донесся стук копыт, и на дороге показались темные силуэты всадников. В лунном свете блеснули копья. Трудно было определить число преследователей, но их во всяком случае было не меньше, чем королевских дружинников, а может, и больше.

Когда они приблизились шагов на пятьдесят, Эомер громко окликнул:

– Стой! Кто скачет по лугам Рохана?

Преследователи резко осадили коней. Наступила тишина. Один из чужаков, спешившись, медленно направился к королевскому отряду. Лунный свет упал на его белую в темноте ладонь, которую он протянул вперед в знак мира, но роханцы не пошевелились; копья по–прежнему направлены были ему в грудь. В десяти шагах незнакомец – темная высокая тень, озаренная луной, – остановился, помедлил и ясным, звучным голосом произнес:

– Рохан? Так это Рохан? Мы рады слышать это слово, ибо спешили сюда издалека.

– Вы на роханской земле, – молвил Эомер. – Перейдя брод, вы пересекли границу. Этой землей правит король Теоден, и никто не смеет вступать в его владения, не имея на то королевского соизволения. Кто вы? Куда держите путь и почему так спешите?

– Я – Халбарад [520], дунадан, Следопыт с Севера, – ответил незнакомец. – Мы ищем некоего Арагорна, сына Араторна. До нас дошла весть, что он в Рохане.

– Ты нашел его вместе с Роханом! – Арагорн, кинув поводья Мерри, бросился к Халбараду и крепко обнял его. – Халбарад! Я ожидал всего, но только не этого!

Мерри вздохнул с облегчением: он до последней секунды опасался, что все происходящее – не что иное, как новые козни Сарумана. Что, если тот вырвался на свободу и помчался вслед за Королем? Ведь он знал, что Теоден едет почти без охраны! Но похоже, отдавать свою жизнь за Короля необходимости пока не было. Рассудив так, хоббит сунул меч в ножны.