Старик с обочины, стр. 31
Обитатели Лукьяновки общаются на особом местном жаргоне. Среди них даже гораздо сильнее, чем среди прочих экзогенов распространено суеверное убеждение, что нецензурная брань оскорбляет Зону. Матерными выражениями они не пользуются, отчего теряют половину скудного словарного запаса («Мы матом не ругаемся, мы на ём разговариваем!») и испытывают серьёзные проблемы в общении. Их блатная феня, строго говоря, не является сквернословием… но уж лучше бы являлась… Речь лукьяновцев примитивна, придаточных и распространенных предложений немного, словарный запас скуден. К словам приклеиваются идиотские окончания вроде «-як», «-ак» (сходняк, смотряк, ништяк, голяк). Лукьяновец не скажет «комбинезон» – только «клифт», от него не услышишь: «человек сходит с ума» обязательно – «крыша поехала», «шифер посыпался». «Клопятник какой, гля, клопятник некоцаный. На десяток рогов!». В переводе на человеческий русский язык это значит, что блатные видят совершенно новый бронежилет и оценивают его в десять полных магазинов для автомата Калашникова. Хотя, впрочем, лукьяновцы куда чаще не разговаривают, а держат язык за зубами, или, изъясняясь тамошней феней, «берегут хайло за пазухой».
Да, тут легче существовать без лишней болтовни. Обитатель Лукьяновки бессердечен и чёрств по отношению ко всему миру. Все здешние правила поведения («понятия») в конечном счёте упираются в силу и живучесть, они лежат в основе власти тузов и королей. Взаимоотношения между «чёрноклифтовыми» – это вам не устойчивая погода в Зоне. Настроения лукьяновцев ветрены и переменчивы: вот блатные едят из одной чашки, кореша закадычные, а через минуту из-за опрометчиво сказанного словца становятся кровными врагами. Нервы у этих обитателей Зоны всегда напряжены, они взвинчены и готовы сорваться. Неудивительны поэтому срывные реакции блатных на происходящее. Чаще всего раздается дикое ржание. Блатные гогочут, не будучи в состоянии объяснить, чему же, собственно, веселятся. Оттого, что кто-то где-то заржал? Скорее всего… Обиды здесь воспринимаются не так, как за стеной, там можно уйти от конфликта и смолчать, в Зоне же такое не принято, надо «встать на отвечалово по понятиям»: предъявляем – отвечай. Внятно, разборчиво, без уклонений. «Отвечалово» может приговорить к штрафу, к физическому увечью, к самоистязанию и нарушитель «понятий» не только протестовать не станет, но еще и пустится в пляс, благодаря судьбу. Смертный приговор, конечно ужасен, но еще страшнее опускание в шестёрки…
Территория бывшего СССР Сибирь Усть-Хамский район Хамской области Аномальная Зона внеземного происхождения Лукьяновка 18 часов 4 августа 2007 г.
Носильщики заканчивали обед (он же ужин?)
– Поторапливайтесь. -сказал Стрелок. Он уже поел и выглядел просто великолепно. -Сейчас разгрузитесь, загрузитесь и выходим.
– В ночь? -опасливо спросил Бобёр.
– Надеюсь, к темноте будем уже у Кузнецов. -ответил Стрелок. -Отсюда недалеко до Гремячьего и путь относительно безопасный, думаю пару километров за четыре часа быстрого шага одолеем.
– Хорошо бы. -проворчал Глюк.
Брус тяжело упал на пол, со скрипом отворилась дверь. Все вышли в затхлый, обшарпанный коридор, по старым косым ступеням спустились на первый этаж бывшего магазина.
– Тут за прилавком раковина. -подсказал Стрелок. -Вода – хорошая, набирайте, если у кого-то закончилась.
Все столпились в углу, подставляя фляжки под кран, из которого журчала тонкая струйка.
Когда Старик навинчивал колпачок и пристегивал флягу к ремню, он поймал короткий, но внимательный взгляд Стрелка.
По заросшей бурьяном улице бродили черные фигуры с карточными символами между лопаток и на груди. Многие останавливались и с нескрываемым любопытством рассматривали караван. Стрелок, не обращая на них внимания, повел группу к развалинам какого-то большого промышленного здания. Оно держалось на трех рядах бетонных свай. Всё пространство под ним было усеяно битым кирпичом, сквозь который пробивались матёрые лопухи.
– Здесь подвал Туза червей. -сообщил Стрелок. -Сначала туда войду я. Потом по одному входят остальные, снимают рюкзаки, сдают товар Тузу и аккуратно укладывают в мешки металлолом. Вам, кстати, еще выдадут по банке тушёнки – подарок от широкой натуры Туза. Из подвала двинемся другим путём: по канализационной трубе. Не кривите рожи, она старая и потому давным-давно чистая. Зато пятьдесят метров под электрами и каруселями пройдем в полной безопасности.
Он пригнулся и скользнул в темное прямоугольное отверстие, обрамленное сочной зеленью лопухов. Через несколько минут выглянул и призывно махнул рукой: -Самовар – первый, остальные – поштучно за ним. Замыкает Бобёр.
Когда глаза привыкли к полумраку подвала я увидел Туза. Это был сухонький старичок в аккуратном черном комбинезоне с белоснежным отложным воротничком. Он сидел за старинным письменным столом. По обе стороны башнями возвышались двое громил. Позади на стене висел выцветший плакат с надписью: «Родину отстояли, Родину восстановим!»
– Здравствуй, родной. -приветливо кивнул он и без всякой фени на правильном русском продолжил: -Снимай ёмкости, выкладывай всё сюда.
Я выкарабкался из нагрудного рюкзака и принялся осторожно вытаскивать коробки с лекарствами, разовыми шприцами, бутыльки йода, бинты и вату. Туз кивал и быстро тыкал пальцем в кнопки калькулятора. Потом я с наслаждением сбросил с плеч второй рюкзак и опустошил его. Ничто не помялось и не разбилось. Туз похмыкал, что-то записал карандашом в школьной тетрадке.
– Ай да Боров! -умильно сказал он, -Точно то, что нужно, всё, как договаривались. Изверг, малыш, сделай одолжение, собери добро вон в ту коробку. А ты, Кащей, сложи наш товар парню в рюкзак, да поаккуратнее, чтоб не тёрло, не болталось, не брякало! Мужику до Гремячьего это на загривке тащить. Да не из той кучи, вахлак! Она ещё не взвешена. Из левой, сколько раз говорить!
Кащей согласно угугнул и принялся шустро размещать в рюкзаке клубки драной медной проволоки, сплющенные кусочки алюминия, мелкие серебристые обломки какого-то двигателя. В общем, цветной металлолом.
– Десять килограммов. -объявил Туз. -Всё как в аптеке, дорогой. Вошло только в заплечник, так что нагрудничек тащить не придётся. Всё тебе облегчение. Ну, бог в помощь, счастливо вернуться и заглядывай к нам ещё!
– Туда..-прогудел Изверг, тыкая сарделечным пальцем в сторону круглого отверстия в правой стене. Я осторожно вошел в жерло бетонной трубы и с удивлением обнаружил, что внутри не так уж темно. Стены слабо излучали голубоватый свет. Тут же в памяти с неприятной услужливостью стало всплывать всё, что я успел в университете узнать о радиации. «Чушь. -урезонивал я сам себя шёпотом. -Ерунда! В Зоне нет радиоактивности!» «Зато много другой гадости! – радостно подсказало моё второе «Я» -Совершенно неизвестной!»
По стене вяло полз жук. Кажется, вполне заурядный усатый жучило, не мутант. Что обнадёживает… О, кажется вижу пресловутый свет в конце тоннеля. Точно – выход!
Когда я выбрался наружу, небо показалось ослепительно-жёлтым, а воздух -сахарным.
– Хохлы, чего жмуритесь? -не удержался Самовар.
– Сам хохол! -вяло огрызнулся я, прикрывая глаза.
– Ты глянь, под чем мы прошли! -ткнул меня в бок Глюк. Глаза уже привыкали к яркому солнечному свету, я оглянулся. Посмотреть и впрямь было на что. Прямо над тем местом, где пролегала труба, отчетливо виднелись пара дремлющих каруселей, электра и молоденькая комариная плешь. Возможно, за кустами было ещё что-то.