Старик с обочины, стр. 12

Работяги. Их больше всех остальных. Оседлые жители относительно безопасных оазисов вроде Черново или Лукьяновки. Народ, который оказался не способен ни к чему иному, кроме как вырыть-зарыть, подать-убрать, выстирать-почистить, починить-приготовить и так далее, и в том же духе. А самое главное – принести. В Зоне у каждого человека имеется аж два транспортных средства: левая и правая ноги. Но кроме них нет ничего. Так что доставка чего-либо превращается в настоящую проблему. Как я понял по разговорам, где-то в районе Гремячьего живут некие Кузнецы. К ним постоянно приходится обращаться за многими жизненно необходимыми вещами. Идти около шести километров. Для Зоны – дикая даль, два дня хода, если всё сложится благополучно. Вот и собирает Боров полдюжины работяг с заплечными мешками в караван. Караван сопровождает разведчик. Доходят до места, загружаются, возвращаются, разгружаются, получают вознаграждение. За труд фермеры и такие воротилы как Боров платят рабочим трёхразовой кормежкой, одеждой и местом для ночлега. Они рабочих не третируют, но и мнением таких как Ташкент и Тихоня не интересуются. Рабочие живут в среднем подольше, чем охотники, добытчики или охранники, умирают, как правило, своей смертью (если кончину в Зоне вообще можно так назвать) и наследства после себя не оставляют. Кажется, это наиболее вероятная для меня перспектива.

Итог: карьерный рост проблематичен.

Может, стоило согласиться с одним из предложений майора Махдиева, а, Старик? Нет уж, теперь пусть такие мысли тебе даже на ум не лезут, а то так недалеко и ствол «Форта» сунуть в рот. Лучше подоткни одеяло и спи.

На контрольно-пропускном пункте перестал надрываться в громкоговорителе внучек известной советской певицы, «звёзда» нынешней расеянецкой эстрады. Пропикало. «В Москве – двадцать один час», – с трудом разобрал Старик, -А у нас, стало быть полночь». Он повернулся на правый бок, неожиданно для себя зевнул и уснул.

Территория бывшего СССР Сибирь Усть-Хамский район Хамской области Аномальная Зона внеземного происхождения Черново, «Курорт новоселов» 11 часов 40 минут 1 августа 2007 г.

Старик заканчивал начатую утром работу. Сегодня ему предстояло до обеда починить плетень у речного изгиба (поручение Хрыча) и заштопать мешки (задание Борова). За это причиталось по уговору три плюс один пистолетных патрона. Три уйдут за обед, один вернется в «кошелек», то есть в обойму «Форта», откуда два были сегодня выщелкнуты в уплату за завтрак. «Если буду так зарабатывать, -подсчитал он в уме, -то в день можно откладывать про запас по одному патрону. Не болея и не тратясь на лекарства, можно раз в три недели прикупать что-нибудь из одежды или обуви». Вот с оружием, похоже, будут проблемы. Заурядный «калашников» можно приобрести ударным трудом не раньше, чем через год. Правда, все в один голос уверяют: в Зоне чудеса случаются сплошь и рядом. Разбогатеть можно внезапно уже в следующее мгновение, важно лишь не упускать случая… Вообще-то, можно было бы пробраться к условленному месту, черкнуть записку майору Махдиеву или профессору Штаерману и тут же получить всё необходимое, едва ли не вплоть до Царь-пушки или цистерны шампанского. Но у местных сразу же возникнет закономерный вопрос: «А за что ж тебе отвалили такое богатство-то?! Уж не за передачу ли информации козлам зазаборным?» И тогда недолгие секунды жизни, отпущенные ему, Старику, сладкими не покажутся. Закон номер два тут соблюдают неукоснительно.

Старик уложил последние толстые ивовые ветви, попробовал покачать плетень – не получилось, значит, заказчик будет доволен. Потрогал пальцем острые колья, торчавшие поверху частым гребнем. Потом уложил на откос с наружной стороны старые звенья ограды, присыпал землей.

– А это зачем? -послышалось сверху. Старик поднял голову и увидел Хрыча с двумя патрульными.

– Полезут из речки по скользкому склону, наступят на кусок старого плетня, вместе с ним съедут назад в воду.

– Толково. -одобрил Хрыч. -Надо было тебя Изобретателем назвать.

– Перекрестите.

– Не принято. Прозвище меняют, только если человек с того света возвращается. Бывали такие случаи… Хорошо поработал, Старик, молодец, сразу видно – руки растут, откуда следует, даром что учёный. Держи жалованье. И премия за придумку… Сигарету возьми.

– Не курю.

– Не отказывайся. Угостишь курящего, когда понадобится.

Брякнули патроны. Старик аккуратно уложил их в нагрудный карман и спросил:

– Почему «учёным» дразнишься?

– Или скрыть хотел? -хохотнул Хрыч. -Не получится, родной, из тебя четырьмя углами институтский диплом аж торчит!

– Университетский. -пробурчал Старик.

– Тем более. Какие планы на сегодня?

– Мешки чинить буду

– А, ну да, точно, Боров же на обмен нынче собирается. Славно! Что ж, лады, Старичок, инструмент собери, оттащи в столярку и сдай Баклажану.

Возраст неизвестен, за тридцать. Помощник и правая рука Хрыча, второй человек в охране «Курорта». Из честных служак. Бывший армейский капитан. Толком о его прошлом не известно, поговаривают, что произошло какое-то крупное ЧП на стене, окружающей Зону. Его с отделением отправили устранять. Баклажан вернулся один из всего отряда и при смерти от потери крови. Ни благодарности, ни выговора не последовало. Безразличие начальства покоробило его. Выписавшись из госпиталя, Баклажан нашел подтверждения того, что солдат просто подставили, послав на убой. После чего он инсценировал собственную смерть и ушел в Зону. Молчалив, практичен, пунктуален, ненавидит мир по ту сторону стены.

Охранники двинулись вдоль ограды, внимательно всматриваясь в пустырь за речкой. Старик сложил в деревянный ящик топор и ножовку, взял лопату на плечо и с ящиком под мышкой зашагал по «Главному Проспекту», обсаженному с обеих сторон высоченным топинамбуром.

По правую руку показалось серое здание под обомшелой шиферной крышей. Это и был бывший столярный цех, а теперь одновременно мэрия «курорта», его клуб, резиденция охранников, хранилище общественного продовольственного неприкосновенного запаса, арсенал, мастерская и универмаг. Вернув инструменты хмурому Баклажану, копавшемуся в тесной кладовой, Старик пару минут постоял, рассматривая столярку снаружи, после чего направился к дому Борова.

Выйдя на крыльцо, Боров кивнул в сторону груды серо-зеленой грубой ткани.

– Разберёшься. – устало сказал он. -Чтобы к пятнадцати ноль-ноль было готово, потому что в пятнадцать тридцать надо выходить.

– Можно пойти с вами? -спросил Старик.

– Носильщики не нужны. -ответил Боров. -Платы не будет.

– Да я так… посмотреть.

– Любопытствуешь, значит? Ладно, шей, там видно будет.

Собственно, видавшие виды картонные коробки никакими мешками не были. Их обтянули брезентом, приделали лямки, карманы, всякие пуговицы-застёжки и приспособили для бережной транспортировки на спине и груди всевозможных «штук». Требовалось пришить на место всё, что оторвалось, положить латки на дыры и зашить прорехи. Дело спорилась и, пожалуй, могло быть завершенной за час до срока. Старик поглядывал на окно, в котором мелькала смутная тень Борова. Тот тщательно заворачивал «штуки», выменянные за неделю у добытчиков, готовя сокровища к отправке. Последним, кто внёс свою лепту в бизнес «курортного» торговца, был Хоботяра. Он вчера вечером оптом сбыл Борову свои находки, а с рассветом уже подался на северо-запад в сторону Лукьяновки. Хоботяра считался невероятно везучим добытчиком. Много раз его группа оказывалась на волосок от смерти, а он всегда оказывался в числе тех удавалось спастись. В конце концов, он стал пользоваться дурной славой «несчастливого талисмана» и с тех пор всегда ходит в одиночку.

Вынырнув из-за двухметровой высоты пирамидального куста смородины, к дому метнулся охранник Бульдог. Нетерпеливо забарабанил в мутное стекло.