Повелитель Серебряного лука, стр. 45

Аргуриос с трудом мог поверить в происходящее. Это слово ранило его больше, чем то, что Агамемнон, которому он служил с такой верностью, поступил с ним таким образом. «Конечно, – подумал он, – царь должен знать, что я никогда бы не продался Геликаону или любому другому врагу их народа. Или вся моя жизнь не имеет никакого значения?» За двадцать лет службы царю Аргуриос не искал богатства, не поддавался искушениям, которые могли бы помешать ему исполнять свой долг. Он не врал, не принимал участие в дворцовых интригах, которые придворные замышляли друг против друга, чтобы добиться расположения Агамемнона. Он не женился, чтобы посвятить всю свою жизнь царю и народу. А теперь его назвали предателем, лишили владений и гражданства. Выйдя из дома Эрекоса, Аргуриос решил сесть на корабль и вернуться в Микены, чтобы лично увидеть царя. «Конечно, царь поймет, что его обманули», – подумал он и немного повеселел. Вернувшись в Микены, он обличит Коланоса во лжи, назовет негодяем, и все уладится.

Аргуриос был недалеко от постоялого двора, когда заметил, что его преследуют. И тогда микенец понял, что будет не так легко вернуться на свою родину – за ним отправили убийц. Он был врагом своего народа, и его жизнь стоила ровно столько, сколько за нее назначили Агамемнон или Коланос. Аргуриоса охватила ярость, и он повернулся, чтобы встретиться с убийцами. Воин не взял с собой в дом посла ни меча, ни кинжала и теперь оказался невооруженным перед пятью убийцами. Их предводителеь, в темном плаще с капюшоном, вышел вперед и сазал следующее: «Изменник, ты знаешь, за какие темные дела тебя приговорили к этому наказанию».

Аргуриос стоял спокойно и смотрел этому человеку в глаза. Убийца сказал: «Твоя жизнь окончится прямо здесь, предатель. Никаких просьб о пощаде». В его руках мелькнул нож, и он бросился вперед. Аргуриос шагнул навстречу врагу, схватив его за руку с ножом, и нанес оглушительный удар прямо в лицо. Когда противник упал, микенец схватил двумя руками его за запястье. Аргуриос перевернул убийцу и жестоко вывернул ему руку, вывихнув плечевой сустав. Мужчина закричал и выронил нож. Остальные четверо бросились вперед. Подняв своего противника, Аргуриос бросил покалеченного человека в его товарищей. Микенец поднял кинжал. «Я – Аргуриос, – прокричал он. – Идите ко мне, если хотите умереть». Убийцы немного помедлили, но все они были вооружены мечами. Раненный главарь встал на колени и приказал: «Убейте его!»

Злоумышленники бросились вперед. Аргуриос встретил их. Меч одного вонзился ему в бок, второй поранил левой плечо. Не обращая внимания на боль, микенец ранил одного из нападавших в сердце, ударив другого в правое колено и заставив упасть, а затем сцепился с третьем. Четвертый напал на него с пронзенной насквозь грудью. Аргуриос чувствовал, как теряет силы. Ударив одного из нападавших в лицо, он разбил другому нос головой. Наполовину ослепнув, убийца зашатался. Аргуриос повернулся и ударил другого противника по колену. Раздался треск – сломался сустав – мужчина пронзительно закричал от боли. Аргуриос упал на землю и схватил упавший меч, но успел во время перевернуться, чтобы отразить удар. Поднявшись, микенец бросился на своего противника и отбросил его назад плечом. Прежде чем тот успел прийти в себя, он вонзил ему меч в грудь. Аргуриос вытер лезвие, повернулся и парировал яростный выпад другого убийцы, который мог лишить его жизни. Меч микенца взлетел вверх, ранив противника в голову. Аргури-ос вытащил меч, и тот упал. Человек со сломанным коленом громко застонал. Аргуриос посмотрел налево туда, где стоял главарь с ножом в левой руке, его правая рука беспомощно висела.

– Твой товарищ не может идти, – сказал Аргуриос. – Ты должен помочь ему добраться до дома целителей.

– Будет и другой день, – ответил убийца.

– Может быть, но не для тебя, щенок. За старым волком должны охотиться настоящие собаки. Теперь уходи.

Микенец стоял выпрямившись и старался не показывать свою слабость, пока главарь шайки поднимал своего товарища. Затем эти двое медленно исчезли в темноте. Аргуриос постарался стоять прямо еще несколько минут. Он не знал, сколько прошло времени с тех пор. Боль в животе стихла, стало холодно, теплая кровь текла под руками. Аргуриос попытался приподняться на одной руке, но боль вернулась. Затем он услышал шаги. Итак, они вернулись закончить свою работу. Гнев придал раненому ему сил, и он встал на ноги, решив умереть стоя. Появились воины в украшенных гребнем шлемах. Аргуриос ослабел, прислонившись спиной к двери.

– Что здесь произошло? – спросил первый стражник, подойдя ближе. У Аргуриоса все поплыло перед глазами, и он упал. Воин бросил копье и подхватил микенца, аккуратно опустив его на землю.

Второй стражник воскликнул:

– Один из мертвецов – микенец Филометор. Говорят, что он был прекрасным воином.

Из дома вышел пожилой человек и заговорил с пришедшими воинами.

– Я все видел с балкона. На микенца напали пять убийц. Он был безоружен, но все равно одолел их всех.

– Тогда, – сказал троянский воин, – мы должны отнести его в храм. Любой человек, чьей смерти жаждут микенцы, достоин жизни.

XVII Золотой царь

Последний раз, когда Геликаон стоял на берегу Трои, Зи-дантос был рядом с ним. Они направлялись на Кипр, чтобы спустить на воду «Ксантос». Казалось, с тех пор прошла целая жизнь.

Корабль разгрузили, товары отнесли в лавки. Сезон закончился, и на берегу осталось только несколько купцов. «Ксантос» продолжит свой путь в Дарданию с меньшим грузом. Команде заплатили, и двадцать восемь гребцов объявили о своем желании покинуть судно. Ониакус обыскивал таверны в поисках новых людей для обратного пути.

Геликаон посмотрел на бухту и увидел Одиссея и его команду, которые готовили «Пенелопу» к отплытию. Маленький старый корабль грациозно соскользнул в воду, моряки поднялись на борт. Одиссей раздавал приказы. На секунду Геликаону захотелось, чтобы время повернуло вспять, и он оказался на «Пенелопе», которая направлялась на зиму в Итаку. Тогда жизнь казалась такой простой, его заботы были такими маленькими и легко разрешимыми: дыра в парусе, которую можно было зашить, мозоли на руках, которые было залечивались.

Этим утром он виделся со своим другом на берегу. Это была их первая встреча после битвы у бухты Голубых Сов. Одиссей рассказал ему о мальчике Ксандере, некоторое время они сидели молча.

– Ты ничего не говоришь о Зидантосе, – заметил, наконец, Одиссей.

– Он умер. Что еще можно сказать?

Одиссей внимательно посмотрел на него и произнес:

– Ты помнишь наш разговор о потерянном герое, что тебе нужно его найти?

– Конечно. Я был слабым и испуганным мальчишкой. Но это было давно.

– Да, он был испуган, но не слаб. Нет, умный и душевный. Да, заботливый и добрый. Порой тебе нужно искать и его тоже.

Геликаон натянуто засмеялся. Его смех был резким.

– Он не смог бы выжить в моем мире.

Одиссей покачал головой.

– Твой мир полон жестоких людей, героически сражающихся с мечом и щитом за добычу. Разве ты не видишь, что именно мальчик помешает тебе быть похожим на них? Не теряй его из вида, Геликаон.

– Уничтожил бы он корабли Коланоса? Одолел бы он Электриона и пережил бы предательство в бухте Голубых Сов?

– Нет, – выпалил Одиссей. – Он не сжег бы заживо пятьдесят или больше беззащитных, связанных людей. Ты хочешь победить Коланоса или стать им?

Геликаон почувствовал приступ гнева, услышав эти слова друга.

– Как ты мог сказать мне такое? Ты не знаешь, что творится в моем сердце.

– А кто знает? – возразил ему Одиссей. – Ты заковал его в броню. Как и раньше.

– Я не хочу это слышать, – отрезал Счастливчик, вскочив на ноги.

Одиссей встал рядом с ним.

– Сколько у тебя друзей, Геликаон? Я люблю тебя как собственного сына, и ты не прав. Я вижу это в твоем сердце. Я вижу, как ты страдаешь, и знаю, что Вол значил для тебя. Ты скорбишь и чувствуешь себя так, словно твои внутренности оказались снаружи. Твои сны ужасны, а бодрствование кошмарно. Ты пытаешься увидеть его краешком глаз. Ты хочешь проснуться однажды утром и увидеть его огромным, как сама жизнь. И часть тебя каждый раз умирает, когда ты просыпаешься и понимаешь, что его больше нет.