Последний тайник, стр. 16

Хатч поерзал в своем кресле и, откашлявшись, продолжил:

– Некоторые из вас уже участвовали в подобного рода экспедициях, некоторые находятся на этом судне впервые. Хочу предупредить и тех и других, что на этот раз все будет намного сложнее, чем раньше. Мы не просто будем искать здесь несметные сокровища – у нас есть уникальная возможность изменить существующие представления об истории человечества. Даже не просто изменить, а кардинальным образом перевернуть! Если нам удастся доказать, что европейские корабли впервые появились в здешних водах намного раньше, чем предполагалось, придется переписать все учебники истории во всех странах мира. И когда ваши дети через несколько лет прочитают в новых учебниках, что бесстрашные исследователи на судне «Мидас» разгадали тайну открытия Америки, вы сможете с гордостью им сказать, что вы были в числе этих исследователей.

– А почему на этот раз все будет сложнее, чем раньше? – спросил известный своим прагматизмом Браун.

– Главным образом потому, что у нас почти нет информации ни о типе корабля, который мы ищем, ни о его габаритах и тоннаже. Корабль этот пролежал под водой в два раза дольше, чем любое из тех судов, с которыми нам доводилось иметь дело, и наверняка сильнее других пострадал и глубже увяз в морском дне. Кроме того, – сказал Хатч, и его лицо слегка помрачнело, – на парусных судах в те времена еще не использовались пушки. Как вам всем известно, наилучшим способом поиска затонувших судов сейчас является магнитная детекция, позволяющая обнаружить крупные металлические предметы, прежде всего корабельные орудия.

Сделав очередную паузу, Хатч обвел взглядом присутствующих и добавил:

– К счастью, «Мидас» является самым лучшим из всех когда-либо построенных судов, предназначенных для определения местонахождения затонувших кораблей. – Он самодовольно улыбнулся. – Кроме того, в нашем распоряжении имеются первоклассные технологические новинки двадцать первого века: мощные магнетометры, устройства для определения плотности вещества, самый лучший из поступивших в продажу гидролокаторов. Короче говоря, если корабль, который мы ищем, и в самом деле лежит где-то поблизости на морском дне, мы непременно его найдем.

Хатч снова замолчал, и Кассандра, воспользовавшись паузой, подняла руку.

– Слушаю вас, мисс Брукс, – сказал Хатч, строго посмотрев на Кассандру.

– Я хочу задать один вопрос, который продиктован исключительно моим любопытством. Я, как и почти все члены нашей команды, работаю здесь за заранее оговоренную плату – плату, по правде говоря, более чем щедрую. – Касси посмотрела на Xaтча и глубоко вдохнула. – Однако мне все же хотелось бы знать, сделана ли хотя бы приблизительная оценка стоимости тех сокровищ, которые мы ищем?

– Наиболее точную информацию по данному вопросу может дать профессор Кастильо, – ответил Хатч и повернулся к профессору, который, увидев, что все смотрят на него, смущенно потупился.

– Хм… – кашлянул Кастильо, слегка робея от осознания, что ему придется говорить по-английски. – Дело в том, что стоимость, которую имеют данные сокровища в настоящее время, очень и очень трудно определить. Думаю, что на затонувшем корабле находились не только драгоценные металлы в слитках и драгоценные камни россыпью, но и старинные украшения, произведения ювелирного искусства, подарки, сделанные монархами, религиозные реликвии…

– На общую сумму, которая составляет около пятисот миллионов долларов, – грубо перебил профессора Хатч.

Браун восторженно присвистнул, а у остальных присутствующих на пару секунд перехватило дыхание.

– Согласно существующим данным стоимость сокровищ, накопленных тамплиерами, составляла более десяти миллиардов современных американских долларов, – продолжал Хатч. – Как нам известно, все сокровища ордена тамплиеров были вывезены на восемнадцати судах, так что путем несложной арифметики у нас и получается кругленькая сумма – приблизительно пятьсот миллионов долларов. Разве не так, профессор?

– Да, можно сказать, что так. Именно эта цифра и получается, – кивнул профессор, немного смущенный тем, что его бесцеремонно прервали.

– Еще есть какие-нибудь вопросы? – спросил Хатч и, увидев, что никто не поднял руки, жестко произнес: – Ну что ж, тогда приступим к работе. Каждый из вас знает, чем ему следует заниматься, и мне, я думаю, нет необходимости напоминать вам, что времени у нас мало. Сейчас уже самый разгар сезона тайфунов, в нашем направлении движется активный циклон, и поэтому в любой момент может возникнуть необходимость побыстрее унести отсюда ноги. Так что нельзя терять ни минуты. Сейчас мы уже заканчиваем составление предварительных карт морского дна, и я рассчитываю, что не далее как сегодня, во второй половине дня, водолазы начнут свою работу.

Хатч замолчал, поочередно посмотрев на каждого из нас.

– Я нанял вас на работу, потому что вы – самые лучшие специалисты в своей области, – произнес он после недолгой паузы, – и поэтому рассчитываю, что вы проявите свои способности в полной мере. Постарайтесь меня не разочаровать. – Его голос, как мне показалось, прозвучал слишком сурово.

Медленно поднявшись с кресла, Хатч напоследок бросил:

– И не забывайте: tempus fugit. [14]

8

Через час бригада по поиску затонувшего судна была готова и в воду уже спускали магнетометр – аппарат в форме двухметровой ракеты с установленными в нижней части датчиками, которые, как мне объяснили, при помощи каких-то там волн способны обнаружить лежащую на дне монетку на расстоянии двадцать метров. Вслед за магнетометром к работе стали готовить и современнейший цифровой гидролокатор производства голландской компании «Маринескан», способный сгенерировать и передать на монитор компьютера четкое изображение морского дна со всеми лежащими на нем предметами, размер которых чуть больше человеческой ладони.

Вскоре «Мидас» начал двигаться по кругу с радиусом в одну милю, постепенно уменьшая радиус и приближаясь по спирали к центру круга – тому самому месту, где мною был обнаружен бронзовый колокол.

Когда я спросил капитана Престона, почему мы не поступили наоборот, начав поиск не от периферии к центру, а от центра к периферии, он только пожал плечами.

– Так решил Хатч, – сказал капитан. – Он всегда поступал в подобных случаях именно таким образом, и уж кто-кто, а я не стану оспаривать его решения.

– Но ведь если бы мы начали от центра, то закончили бы свою работу быстрее, – настаивал я.

– Знаешь, парень, если уж ты оказался на этом судне, то тебе не следует забывать, что здесь командует Джон Хатч. Ты, конечно, можешь подвергнуть сомнению его методы работы – порой и в самом деле довольно необычные – и даже начать говорить об этом вслух, однако среди тех, кто занимается поисками затонувших галеонов, Джон пользуется особой славой. Его считают своего рода живой легендой, а потому на «Мидасе» лучше не обсуждать принимаемые им решения. Хатч не тот человек, который способен смириться с тем, что его действия и решения подвергаются хотя бы малейшему сомнению. – Капитан положил руку на мое плечо и, словно предостерегая меня, повторил: – Хотя бы малейшему…

В течение более девяти часов мы плавали со скоростью десять узлов по неспокойному морю, все время сужая зону поиска. Уже наступила ночь, когда предварительный «зондаж» морского дна был завершен и в конференц-зале собралась та же самая компания, что и утром. Я почти весь день слонялся без дела по палубе, горя желанием побыстрее погрузиться в воду и начать поиски затонувшего судна – ну, или того, что там от него осталось. Я с нетерпением ожидал этого момента с тех пор, как профессор Кастильо открыл мне глаза на огромное значение моей находки.

Мы снова расселись в конференц-зале за столом, оживленно болтая друг с другом в ожидании прихода Хатча, который, как мы предполагали, сообщит нам о результатах проделанной сегодня работы. По репликам собеседников я понял, что далеко не я один изнываю от ничегонеделания и жажду как можно быстрее приступить к работе под водой.