Ловчий желаний, стр. 20

– Ну, слыхали про такого. А ты кем ему приходисся, раз уверен, что он за тя поручается?

Мужик со шрамом подкурил сигаретку и выпустил дымок вниз, прикрывшись ладонью. Чисто сталкерский, привычный жест. Опытный бродяга, похоже, но вот Луч его меченую физию зрит впервые… Зона вроде небольшая, и давно он в ней ходит, однако всех до единого не упомнишь, не увидишь. Несмотря на постоянную УБЫЛЬ, общее количество обитателей мало того что не снижается, а растёт помаленьку.

– Ему я прихожусь им самим. – Луч выпустил два маленьких колечка дыма и посмотрел на меченого через них, как сквозь очки; затем ответил на немой вопрос сталкеров (даже гитара стихла): – А лучемёт рейдерша упёрла, майерша Селеста. Встречали ту суку?

– Да, был вчерась отряд… Буха?ли ночью. Лихач к майерше энтой подкатить спробовал… папой ужо не будет. Могла б просто сказать «нет». Точно, сука!

Ответил пацан с гитарой, сидевший у соседнего костра. Тренькнув ля минором, исполнил на одной струне символичную похоронную мелодию: «Ту сто четыре… хороший самолёт…»

– Здорово, человеки. – В эту секунду к кострам подошёл ещё один сталкер, парень лет двадцати пяти, круглолицый, лысый абсолютно и страшно лопоухий. Последний раз Луч встречался с ним в Зоне, неподалёку от Лиманска. Тогда он от бандюков помог ему отстреляться… Клоун – его погоняло зонное.

– Прикиньте, встретил двух мальков, болтают, что у «Руслана» вьетского были и стадо вальнули снорочье, да ещё от курных смылись!

Говорил он, интенсивно жестикулируя и гримасничая, в лицах показывая, как хвастуны стреляли. Толпа у костров залилась смехом. Под выкрики типа: «А кровососа они не завалили? А может, там ещё кабаны были или псевдопсы? Три, нет, десять штук!» – весельчак Клоун прыгал и изображал всех, кого сталкеры называли. В общем, наржались вдоволь. Когда хохот поутих, Луч, даже не улыбнувшийся, щелбаном отправил бычок «примы» в костёр и эдак невзначай сказал:

– Да, кстати, отметьте в пэдэашках своих, что на том «Руслане» ящиков армейских тьма, разжиться можно на «калаши» вьетнамские и китайские, «береттки», гранатки, костюмчики военные. Всё из дешёвки, но мно-о-ого там этого добра. Авось кому и в надобность будет. И снорков осталось не более семи-восьми. Только осторожно, холмами шарьтесь, завелась там стая курная. Правду сказали пацаны, чуть не влипли мы там с ними по полной.

Сталкеры примолкли, во все глаза уставившись на него.

– Луч, ты, что ли?

Клоун прищурился.

– Признал, значит, старого знакомца. – Луч добыл из-за уха заначенную вторую сигаретку и закурил. – А ты не меняешься. Всё народ веселишь?

– Дык, а чё грустить-то?! Уверен был, брехали молокососы, говорили, что с тобой в связке дрались… Говорили, ты голый шёл, без пушки, без вертушки. – Клоун снял флягу с пояса и бросил её Лучу. – Давай отметим встречу, дружище, я думал, сожрала тебя Зона, нету и нету нигде тебя…

Народ радостно загудел, пойло всегда шло по кругу, не жался никто никогда на это дело. Да и беседа получалась интереснее под этим самым делом. Клоун таскал во фляге спирт, глюкозой разбавленный градусов до шестидесяти не по Цельсию. Одного большого глотка, как правило, хватало настроение приподнять. Тут же в костёр полетели несколько банок тушёнки, нарисовался кирпичик тёмного хлебушка. Веселее зазвенела шестиструнка, классическая походная песня наконец была готова к исполнению.

Сталкеры отдыхали…

После третьего глотка тот, что со шрамом, подсел к Лучу и заговорил:

– Ты про переправу спрашивал… Только тихонечко, не пали движение. Про «Наутилус» слыхал что-нить?

Луч напряг память. В хмельную голову лезла только одна ассоциация. Бородатый, как многие сталкеры, капитан Немо.

– Подлодка, что ль?

– Она самая. Тока маленькая совсем. Там рулит Немец. Он захаживает сюда, када туман. Пираты его не выпасают. А ежли и застукают, дык он по приборам торпеды пускает, а у головорезов и нету ничего в противовес. Тока ясным днём одолеть его смогут, орудиями в упор, али ночью, ежли вплотную подплывут… дык он разве ж подпустит! У него махонькие такие торпедки, не боле орудийного снаряда, ан шустрые, самонаводятся…

– А откуда он взялся, такой интересный? Недавно, похоже?

– Точно не скажу. Поговаривают, турист один столичный тута был, не сильно давно. В Зону рвался шибко, да в самую глубь, к Станции. Так от, денька два-три проторчал, выспрашивал всякое, шарился. Даже, грят, схитрился вызвонить по мобиле отсюда кого-то, свезло… Контакты у него не кислые, ясный пень, потому как тока вызвонил, дык и заявилась субмаринка. Его переправила и сталкеров троих, те напросились за денежку. Не знаю, уж чего, ан остался Немец тут, ходит сюды-туды. Може, понравилось ему… Берёт капитан нехило, зато доставляет наверняк. Однако ты это… знай, да помалкивай, канальчик-то свежак, никем из групных не прибранный. Я те как ветерану…

– Спасибочки. Не учи учёного. – Луч призадумался.

Если возможно использовать такой способ переправы, то пусть уж своё собственное, укромное средство перехода под буем полежит до лучших времён. Да-а, мини-субмарина – это реально круто, это вам не хрен псевдособачий, уж кто-кто, а Луч по собственному опыту знает.

– И сколько берёт Немец?

– Ну, я ходил оттудова, – меченый указал рукой на Черноту за рекой, – за пятьдесят кусочков, однако с Зоны сюда перевозит дороже. С хабаром идём. А в Зону за двацатку попасть можно.

– Слушай, друг… – Луч продолжал размышлять, – а про столичника того что-нить знаешь, кто таков был, а?

Подсказка напористо влезала в голову. «Только пришёл, и сразу… похоже, надо именно мне искать этого кренделя городского. Другие упустят. Чем Зона не шутит, моя цель, моя…»

Точно ОН, чуйка зашевелилась внутри… Луч понял: деваться некуда, ему самому теперь путь держать туда же, сразу к самому эпицентру, вдогонку за этим фантастически удачливым путешественником.

«Ишь ты, дозвонился он с внутренней границы… Мобила у него волшебная, ё-моё. Успеть бы перехватить олуха по дороге или на подходе в крайнем случае…»

На самой станции, кроме смерти, ловить нечего. Луч хаживал, ЗНАЕТ, мягко выражаясь.

– Не-е-е, тока слухи общие. У барыг местных поспрошай, они всяку инфу те продадут. – Меченный шрамом сделал очередной глоток и протянул Лучу флягу.

Луч принял её, горбушкой хлеба зачерпнул тушёного мяска с жиром из почерневшей в костре банки, и глотнул пойла. Закусил.

Можно сказать, выпил ЗА успех предприятия. Отпраздновал начало охоты.

Кажется, ЦЕЛЬ найдена.

Сталкер Луч вернулся. [4]

Пересадочная

Трансоподобная растерянность прошла без всякого экстрасенсорного вмешательства невероятной сталкерши. Котомин сконцентрировался и приказал себе не удивляться. Не для того он ввязался в эту сумасшедшую командировку, чтобы раскиснуть как последний слабак, лишь стоило приблизиться вплотную к точке, после которой возврата уже не будет. Даже если захочешь. Даже если очень захочешь.

Впрочем, теперь он вполне мог держать себя в руках. Пик мандража, вполне естественного для живого существа, идущего на заклание, был достигнут во время автомобильного лавирования улицами Харькова, морозными, не по южному выстуженными.

Символом непредсказуемости дальнейшей судьбы репортёра являлся факт, что вокруг него, выбравшегося из салона машины, царил день. Буквально белоснежный.

Ник вторые сутки настраивался на романтическую поездку сквозь ночь, а в итоге доведётся отправляться средь бела дня. Когда «тойота» подъезжала к какой-то маленькой железнодорожной станции на окраине украинской столицы, он уже примирился с выводом, что истинный план ему заранее не изучить. Больше никаких конспектов, излагающих содержание. Каждый следующий этап начинается лишь… в момент его начала. Такая вот незамысловатая тавтология.

Хотел запредельных приключений на свою задницу?