Багдадская встреча, стр. 24

Маркус кивнул и вышел.

– Вы девушка сильная, – сказал Дэйкин Виктории. – Помогите мне перенести его. Справитесь?

Виктория молча кивнула. Взявшись за плечи и за ноги, они подняли безжизненное тело, перенесли напротив через пустой коридор (из отдаления слышался негодующий голос Маркуса) и положили на кровать Дэйкина.

Дэйкин сказал:

– Ножницы у вас есть? Вырежьте окровавленный кусок из одеяла. До матраса, я думаю, не просочилось. Почти все впиталось в гимнастерку. Примерно через час я к вам зайду. Да, погодите минуту, вот, сделайте глоток из моей фляжки.

Виктория подчинилась.

– Молодчина, – сказал Дэйкин. – Ступайте теперь к себе. Свет погасите. Я приду, как сказал, через час.

– И объясните мне, что все это значит?

Он посмотрел на нее как-то по-особенному и ничего не ответил.

Глава 14

Виктория лежала в кровати, погасив свет, и вслушивалась в темноту. До нее донесся шум пьяного препирательства, чей-то голос громко произнес: «Вот, старина, надумал повидаться. А этот тип внизу не пускает». Потом какие-то звонки. Новые голоса, беготня. После этого наступила относительная тишина, только у кого-то в номере играла пластинка арабской музыки. Наконец, когда Виктории уже казалось, что прошло много часов, раздался шорох открывающейся двери. Виктория села в кровати и включила лампу на тумбочке.

– Правильно, – одобрил ее Дэйкин.

Он придвинул кресло и сел, внимательно глядя на нее, как врач, обдумывающий диагноз.

– Расскажите мне все, – потребовала Виктория.

– Может быть, сначала вы мне расскажете о себе, – предложил Дэйкин. – Что вы здесь делаете? С какой целью приехали в Багдад?

То ли повлияло недавно пережитое, или же все дело было в Дэйкине (как считала впоследствии сама Виктория), но только, вопреки своему обыкновению, она не стала пускаться во все тяжкие и врать невесть что, а просто и честно рассказала, как было дело. И про знакомство с Эдвардом, и про свое решение во что бы то ни стало попасть в Багдад, и про чудесное явление миссис Гамильтон Клиппс, и про свое теперешнее безденежье.

– Понятно, – произнес Дэйкин, когда она закончила.

И, помолчав, сказал:

– Я бы, наверно, не стал вас втягивать в эти дела. Хотя не знаю. Но вышло так, что вы все равно уже втянуты, независимо от того, хочу я этого или нет. А раз уж так, вы могли бы поработать на меня.

– У вас есть для меня работа? – Виктория приподнялась, щеки у нее заполыхали от предвкушения чего-то приятного.

– Возможно. Но в другом роде, чем вы думаете. Эта работа, Виктория, очень серьезная. И опасная.

– Это ничего, – жизнерадостно отмахнулась Виктория. И тут же в душу к ней закралось сомнение. – Но не бесчестная? Потому что, конечно, я ужасная врунья, это правда, но ничего бесчестного мне делать не хочется.

Дэйкин слегка усмехнулся.

– Как ни странно, но вы подходите для этой работы именно из-за своего умения лгать убедительно и без запинки. И не беспокойтесь, она не бесчестная. Наоборот, я приглашаю вас выступить на стороне закона и порядка. Я сейчас попробую вам объяснить в самых общих чертах, в чем тут дело, чтобы вы имели ясное представление о том, в чем вам предстоит участвовать и против чего идет борьба. На мой взгляд, вы девушка вполне толковая, но вряд ли задумывались о мировой политике, и это неважно, ибо, как мудро заметил принц Гамлет, «сами по себе вещи не бывают хорошими или дурными, а только в нашей оценке». [83]

– Я знаю, все говорят, что скоро будет еще одна война, – высказалась Виктория.

– Вот именно, – кивнул мистер Дэйкин. – А почему так говорят, Виктория?

Она сосредоточилась.

– Ну, потому что… Россия… коммунисты… Америка…

– Видите? – сказал Дэйкин. – Вы не знаете. Ведь это не ваши мысли. И слова не ваши. Вы их нахватались из газет, из чужих разговоров, из передач по радио. А правда тут только та, что в двух разных частях земного шара доминируют две разные точки зрения. Одну воплощает в глазах общества Россия, коммунисты. Другую – Америка. Но надежды на будущее, Виктория, связаны с миром, с производством, с созидательной, а не разрушительной деятельностью. И поэтому все зависит от того, согласятся ли представители этих крайних лагерей считаться друг с другом, ограничиваясь каждый своей сферой, а может быть, и найдя почву для согласия или, по крайней мере, для взаимной терпимости. Вместо этого сейчас происходит нечто прямо противоположное. Между обоими лагерями упорно стараются вбить клин взаимного подозрения, развести их как можно дальше. Несколько человек на основании своих наблюдений пришли к выводу, что этим занимается некая третья сила, или группировка, действующая втайне от ничего не подозревающего мира. Всякий раз, как появляется реальный шанс достигнуть какого-то согласия или намечаются признаки ослабления взаимного недоверия, вдруг что-то происходит, и в результате – новый всплеск подозрительности у одной стороны и очередной припадок страха – у другой. Это происходит, Виктория, не случайно, а вызывается кем-то сознательно, с заранее рассчитанной целью.

– Но почему вы так думаете? И кто это делает?

– Одна из причин, почему мы так думаем, – деньги. Источники поступления средств. Деньги – это ключ ко многому, что совершается в мире. Врач по пульсу, по обращению крови в жилах, судит о здоровье пациента, так вот деньги – это своего рода кровоток, питающий всевозможные движения и организации. Без денег они не могут функционировать. В данном случае задействованы очень большие суммы, и хотя их прохождение весьма тонко и хитро замаскировано, тем не менее, бесспорно, источник и назначение этих сумм заставляет серьезно задуматься. Например, множество несанкционированных забастовок и манифестаций, ударяющих по европейским правительствам, только-только становящимся на ноги, хоть и организуются коммунистами, которые честно и открыто отстаивают свои позиции, – однако средства на эти мероприятия поступают не из коммунистических источников. Если проследить, оказывается, что они приходят с самой неожиданной стороны. Точно так же вдруг в Америке и в других странах поднимается волна истерической коммунизмобоязни, настоящая паника, – и опять оказывается, что ее финансируют совсем не те силы, для которых это было бы естественно. Деньги поступают не от капиталистов, хотя и проходят через капиталистические руки. И наконец, вот еще что. Из обращения просто изымаются огромные суммы. Представьте себе, что вы тратите свое еженедельное жалованье на покупки – приобретаете, скажем, сережки или столы со стульями, – но эти вещи у вас исчезают, вы не можете ими пользоваться, не можете их никому показать. Сейчас в мире очень поднялся спрос на бриллианты и другие драгоценные камни. Они перепродаются, переходят из рук в руки десятки раз, но в конце концов куда-то уплывают, пропадают бесследно. Все, что я рассказываю, – это, конечно, грубая схема. Вывод же тот, что где-то в мире имеется третий лагерь, люди, которые в целях, нам пока неясных, провоцируют вражду и непонимание между двумя сторонами, для чего предпринимают хитроумно замаскированные операции с деньгами и ценностями. У нас есть основание думать, что их агенты имеются в каждой стране, иногда внедрившиеся много лет назад. Кто-то из них занимает высокие ответственные посты, кто-то играет роли незаметные, но все работают на одну, нам неизвестную цель. В сущности, это та же Пятая колонна, [84] какие были во многих странах к началу минувшей войны, только теперь она действует в глобальных масштабах.

– Но кто же эти люди? – повторила свой вопрос Виктория.

– По-видимому, они не принадлежат к какой-то одной нации. Цель, которую они преследуют, состоит в том, чтобы усовершенствовать мир. Увы! Иллюзия, будто можно силой загнать человечество в Золотой век, [85] одна из самых опасных ошибок на свете. Те, кто хотят просто набить собственный карман, большого вреда причинить не могут – жадность же им и помешает. Но вера в высшую надстройку на человечестве – в сверхчеловеков, призванных управлять загнивающим миром, – это, Виктория, самое зловредное заблуждение. Ибо когда человек говорит: «Я не такой, как все», – он утрачивает сразу два драгоценнейших свойства, которыми мы стремимся обладать: скромность и сознание человеческого братства.