Симплициссимус, стр. 22

Меня разбирала превеликая охота узнать, куда столь дурацкое дело завести может; а посему спросил я у моего товарища и чаемого непритворного, надежного и сердечного друга, который незадолго перед тем обучил меня ворожбе, что сия ярость означает или к чему сие топтанье и мотанье клонится. Он же поведал мне за чистую правду, что все присутствующие собрались тут единственно затем, чтобы сообща проломить пол в этой зале. «А не то, рассуди, – сказал он, – чего ради стали бы они еще так доблестно куролесить? Али ты не видишь, что от этой потехи стекла в окошках повыбиты? Точно так же будет и с этим полом». – «Господи боже! – воскликнул я. – Так ведь и мы принуждены тогда будем провалиться и в таком падении переломать ноги и свернуть шею?» – «Вестимо, – сказал мой товарищ, – к тому дело идет, и оттого-то им сам черт не брат. Ты еще увидишь, что когда они вдадутся в сию гибельную опасность, то каждый схватит пригожую бабенку или девицу; ибо говорят, что когда такая парочка сцепится, то вдвоем мягче падать». И так как я всему тому поверил, то напал на меня такой страх и такая боязнь перед смертию, что я уже не знал, куда мне деваться; а как музыканты, коих я до той поры не приметил, к сему подали голос и молодцы побежали к дамам, ровно солдаты на свои посты и к оружию, когда барабаны забьют тревогу, и всяк подхватил себе по бабенке, то представилось мне, что передо мной уже разверзается пол и я вместе со всеми прочими лечу вверх тормашками и вот-вот сломаю шею. А как зачали они скакать, да так, что все строение задрожало, ибо стали отплясывать потешную уличную, то подумал я: «Тут тебе и карачун пришел! Ну, Симплиций, глядишь ты на свет во последний раз!» Я полагал, что не иначе как разом рухнет все здание, а посему в прежестоком страхе ухватил внезапно некую даму знатного рода и отменных добродетелей, с коей господин мой в то самое время вел беседу, как медведь, за руку и повис на ней, словно репей. Но так как она дернулась прочь и не могла понять, что за дурацкие воображения взбрели мне на ум, то впал я в дикую десперацию и от преисполнившего меня отчаяния завопил, как если бы меня собирались умертвить. Однако и того еще было недовольно, ибо ушло из меня в штаны нечто, что издало такую чрезвычайную вонь, какую моему носу давненько чуять не доводилось. Музыканты внезапно смолкли, плясуны и плясуньи стали как вкопанные, а достохвальная дама, у коей я повис на руке, нашла, что ей нанесен афронт, ибо возомнила, что мой господин все сие подстроил ей в издевку. За что господин велел меня высечь, а потом запереть, куда ни есть, понеже в тот самый день я уже немало натворил всяких дурачеств. Помощники фурьеров, коим надлежало произвести экзекуцию, не только возымели ко мне сожаление, но и не могли учинить сего по причине лихой вони; а посему уволили меня от порки и заключили под лестницу в гусятник. С того времени неоднократно размышлял я о сем предмете и заключил, что excrementa, кои исходят от испуга и страха, более мерзкий источают запах, нежели когда кто примет проносное лекарство.

КНИГА ВТОРАЯ

1-я гл.

Симплиций в хлеву глядит исподтиха,

Как гусаку пособляет гусиха.

2-я гл.

Симплиций речет, в кою пору мыться,

Дабы вреда не могло приключиться.

3-я гл.

Симплиций пажу отплатил за науку,

Поведав, какую сыграл он с ним штуку.

4-я гл.

Симплиций взирает, с коликим нахальством

В Ганау надули большое начальство.

5-я гл.

Симплиций чертями в геенну ведом,

Где потчуют бесы гишпанским вином.

6-я гл.

Симплиций внезапно в рай попадает,

Телячье обличье там принимает.

7-я гл.

Симплиций в телячьем чине исправен,

Стал меж людьми и скотами славен.

8-я гл.

Симплиций о памяти слышит прение,

Потом суждение про забвение.

9-я гл.

Симплиций многим на забаву лицам

Похвальную речь сочиняет девицам.

10-я гл.

Симплиций речет о героях смелых

И о мастерах, в ремесле умелых.

11-я гл.

Симплиций о жизни всетрудной тужит

Того господина, коему служит.

12-я гл.

Симплиций приводит схолию ту,

Что ум неразумному дан скоту.

13-я гл.

Симплиция речи кто ведать желает,

Пусть тот прилежно сие читает.

14-я гл.

Симплиций беспечно резвится на льду,

Попал он к кроатам себе на беду.

15-я гл.

Симплицию пало на злую долю

Беды и горя у кроатов вволю.

16-я гл.

Симплиций скитается в темных лесах,

На двух злодеев наводит страх.

17-я гл.

Симплиций зрит ведьм на шабаш сборы,

И сам попадает в бесовские своры.

18-я гл.

Симплиций просит о том не мыслить,

Что льет он пули, лишь только свистни,

19-я гл.

Симплициус снова играет на лютне,

Готов он приняться за старые плутни.

20-я гл.

Симплиций с наставником ходит по лагерю,

Где в кости ландскнехты играют сполагоря.

21-я гл.

Симплиций заводит с Херцбрудером дружбу,

Сослужит она им немалую службу.

22-я гл.

Симплициус видит, как злым наговором

Невинного друга ославили вором.

23-я гл.

Симплициус брату дает сто дукатов,

Дабы откупился от злобных катов.

24-я гл.

Симплиций речет про два предсказанья,

Кои сбылись наглецу в наказанье.

25-я гл.

Симплиций становится честной девицей,

Но видит, что то никуда не годится.

26-я гл.

Симплициус схвачен как хитрый колдун,

Вот-вот придет ему злой карачун.

27-я гл.

Симплициус спасся в сумятице битвы,

Видит, как профос убит без молитвы.

28-я гл.

Симплициус зрит: победой увлечен,

Херцбрудер и сам попадает в полон.

29-я гл.

Симплиций толкует тут о солдате,

Как в Парадиз затесался он кстати.

30-я гл.

Симплиций был егерем, ан солдатом стал,

Солдатскую жизнь дотошно узнал.

31-я гл.

Симплиций толкует, как дьявол сало

Скрал у попа и что потом стало.

Первая глава

Сидючи в гусятнике, рассудил я о сем предмете и составил себе мнение, равно как о танцах, так и о пьянстве, что было уже мною изложено в первой части «Черного и Белого» [142], и того ради нет нужды здесь более о том распространяться. Однако ж не могу умолчать, что тогда я еще был в нерешимости, впрямь ли те танцоры столь взъярились, что намеревались проломить пол, или же сие было мне только втолковано. Теперь же надлежит мне поведать, как я выбрался из гусятника. Битых три часа, а именно до тех пор, как окончился Praeludium Veneris [143] (пречестный танец, должен я заметить), принужден был я высидеть в собственной своей скуке, покуда не подкрался кто-то тишком и не зачал побрякивать засовом. Я затаился, словно свинья, что брыжжет в лужу; детина же, возившийся возле дверей, не только открыл их, но и сам проскочил внутрь, и с таким проворством, с каким бы я охотно выскочил наружу; сверх того волочил он за собою сюда за руку женку, подобно тому как довелось мне видеть во время танцев. Я не мог знать, что тут поведется; но понеже в тот самый день привелось дурацкому моему разуму повстречаться со множеством диковинных приключений, то малость к ним приобык и предался на то, чтоб впредь терпеливо и безропотно сносить все, что ниспошлет мне судьба; а посему притулился у двери со страхом и трепетом, ожидая, чем все то кончится. Тотчас же возник промеж них шепот, из коего я, вправду, уразумел только, что одна сторона сожалела о лихой вони в сем месте (каковая точно происходила из моих штанов), другая ж сторона, напротив, утешала первую. «По чести, прекрасная дама, – сказал он, – я неотменно от всего сердца сокрушаюсь, что завистливая планета не благоприятствовала нам вкусить наслаждение от плодов любви в ином достойнейшем сего месте. Однако ж всем могу вас уверить, что сладостное ваше присутствие производит в мерзостном сем закуте более приятностей, нежели в самом парадизе их имеется». Засим услышал я поцелуи и приметил диковинные позитуры; но не знал, что то было или должно было бы означать, того ради еще более затаился и так тихо, словно мышь. А как поднялся, кроме того, некий забавный шум, и гусятник, сколоченный под наружной лестницей из одних только досок, зачал гораздо и продолжительно трещать, особливо же как бабенка прикидывалась, что при том упражнении соделалась ей немалая боль, то подумал я: «Сие суть двое от тех бешеных людей, кои пособляли проломить пол, а теперь пришли сюда, дабы и здесь одинаково с тем поступить и лишить тебя жизни!» Коль скоро эти мысли полонили мой разум, столь же скоро устремился я к двери, чтобы уйти от смерти, через то и выскочил я со столь жестоким криком, какой, естественно, был подобен тому, что привел меня в сие место; однако ж был я столь проворен, что задвинул за собой засов и стал искать в дому отпертых дверей. То была первая свадебка из тех, на коих довелось мне на своем веку когда-либо гулять, невзирая на то что я не был к ней приглашен и не осмелился поднести подарок, хотя впоследствии новобрачный тем дороже вписал мне ту пирушку в счет, какой я своим чередом честно оплатил. Благосклонный читатель, я поведал сию историю не затем, чтобы ты вдосталь над ней посмеялся, но для того, чтобы рассказ мой был отменно полон и ты, читатель, уразумел, какие честные плоды от танцев ожидать можно. И в том я точно уверен, что во время танцев производят такие негодные и бездельнические сделки, коих потом вся честная кумпань принуждена стыдиться.