Честь взаймы, стр. 65

– А давайте потанцуем, – вдруг сказал Росс, отложив в сторону трубку. – Обстановка располагает. Места предостаточно даже для мазурки.

Будто мысли читал, честное слово.

– А вы умеете? – усомнилась Фэйм и смутилась своей резкости. – Я имела в виду – помните ли вы танцевальные па?

– Честно говоря, нет, – признался лорд Джевидж. – Но тело должно вспомнить, даже если разум не дает подсказку.

Идея показалась мистрис Эрмаад весьма заманчивой. А почему бы нет?

– Давайте, – ухмыльнулась она. – Танцевать ночью, без музыки, на кладбище – это вполне в духе наших потрясающих приключений.

– Вот именно. Да еще и в паре с сумасшедшим бродягой. Будет что рассказать на старости лет… гм… общим знакомым.

Прозвучало не слишком весело, но Росс не собирался отступать от задуманного. Он встал, приподнял шляпу и церемонно поклонился своей соратнице:

– Позвольте пригласить вас на танец, Фэймрил Бран.

Как полагается этикетом, мистрис Эрмаад потупила взор, скрыв озорные огонечки в тени ресниц, вложила свою ладонь в ладонь Росса и грациозно встала.

– Дама начинает с правой ноги вперед, кавалер – с левой назад. Плие. Раз – шаг по диагонали. Два – разворот, и подтягивается правая нога. Ставится перед левой. Правильно! Три – обе ступни на пол. Плие.

Сначала они глядели больше под ноги, чтобы не оттоптать друг другу носки, но потом медленный, плавный и взаимно приятный ритм был найден в текучей мелодии старого доброго «Златого Полдня», который стала нашептывать Фэйм.

– Раз, два, три, раз, два, три, поворот… Полдень златой в волосах заплутал, где коронована Огненным Летом принцесса Весна…

Медленное, неспешное кружение на целомудренном расстоянии, чуть отстранившись. Не дай боже задеть больную ногу Росса.

Маленькое плие, шаг вперед. На «раз» скользящий шаг правой ногой вправо по диагонали. Вес – на правую ногу. На «два» разворот через правое плечо, левая нога, скользя, ставится за правой. На «три» правая нога подтягивается к левой, ступни опускаются на пол. Плие.

Ах, этот чудесный миг забвения и отрешения от тревог, когда раздвигаются границы и можно дать свободу воображению, наполнить пустынный дом-развалюху светом свечей, блеском хрусталя и запахом духов. Где-то же они есть, те самые тонкие вина, струящиеся шелка и огненная корона Летней Царицы.

– Вы замечательно танцуете, милорд. Надо полагать, не одна пара туфель стерта вами на дворцовых паркетах.

– Уверен, что никогда раньше мне не доводилось танцевать с такой прелестной и умелой партнершей.

А на прелестнице-то старое штопаное-перештопаное шерстяное платье, и в неопрятном пучке давно не мытых волос торчит сломанный гребень.

– В вашу речь возвращается светский лоск? – задорно подмигнула Фэйм.

– Ха! Почему бы нет? Вот вернем память и проверим.

Легкое прикосновение, теплое дыхание и ритмичное шуршание шагов по скрипучим рассохшимся половицам. Сбудется ли оно, это призрачное и далекое Завтра?

– Не отводите взгляд, Фэймрил. Пожалуйста. Разве мы не можем немного помечтать? Вообразить себя здоровыми, свободными от груза забот и… счастливыми. Я надену свой маршальский мундир. А вы? Придумайте, что наденете вы на этот бал.

– О! Я знаю точно. Это будет Безупречное Белое Платье. – Фэйм зажмурилась от удовольствия.

Тихий смех лорда Джевиджа стал ответом. ВсеТворец-Вершитель Судеб, до чего же мы проницательны, когда безоглядно и отчаянно влюблены, мы читаем в глазах и душах, свободно обходясь без глупых неуклюжих слов.

«У тебя будет Безупречное Белое Платье, у тебя будет все, у тебя будет весь мир». – «Я знаю».

Они танцевали и танцевали, а огнеглазые ночные создания, прильнувшие ко всем щелям, не могли отвести пылающих адским пламенем взоров от высокого статного мужчины в парадном мундире с россыпью сверкающих бриллиантами орденов на груди, чей блеск мог сравниться только со снежно-белым нарядом ведомой им в медленном вальсе женщины.

…Ты сотк*!*а*!*на из теплого ветра, коронована ярким венцом…

Через актора, прикинувшегося торговцем, вразнос торгующим всякой галантерейной мелочовкой, мис Лур передала записку, предназначенную только для глаз командора Урграйна. «Крысы задумали напакостить по-крупному. Срочно нужно почистить подвал», – говорилось в ней. А кроме того, листочек дешевой бумаги пах ее чудесными тончайшими духами, которые лорд командор узнал бы из тысячи.

Глава 13

Время воевать

– Вы подумайте, мистрил Джайдэв, может, припомните эту молодую женщину? – участливо попросила сестра милосердия. – Жалко ее, бедолагу.

Персонал в Лечебницу Длани Вершащей подбирался душевный, особый акцент делался на добросердечие кандидаток, а потому атмосфера здесь царила почти домашняя. Кайр и Фэйм в один голос твердили, что даже сто лет назад сумасшедших здесь не били и на цепь не сажали, как в иных заведениях. Росс верил и на слово, и тому, что видел: за бедной беспамятной девушкой, его сестрой по несчастью, ухаживали очень хорошо. Вернее, конечно же, сказать – дочерью по несчастью, ибо та годилась лорду Джевиджу в дочки и была матерью его внучки.

А у безымянной девочки и в самом деле были его глаза: темно-серые, слишком яркие и жесткие для пухлощекого младенца. Словно кроха уже знала, какую участь уготовила ей судьба, знала и готовилась достойно встретить удар.

«Удары – это, похоже, наше семейное проклятье, детка. Привыкай», – с грустью подумал Росс и осторожно погладил девочку пальцем по щечкам с красными пятнышками диатеза.

– Если я узнаю, что все это, – Джевидж мрачно обвел взглядом палату, – вина моего сына, ему несдобровать.

– Вы ведь не оставите невинного ребенка без участия? – Кайр не столько спросил, сколько констатировал факт.

– Разумеется. Свою кровь я не брошу. Может, стоило бы дать ей какое-то имя? Что скажете?

Юноша наморщил лоб. Нарекать младенца вообще-то полагалось матери. Был ли это пережиток какого-то древнего ритуала или всего лишь стойкая народная традиция но только в Эльлоре сохранялась подобная традиция вдобавок к Материнскому Дару – сохранению имени родительницы в виде второго имени любого мужчины или женщины.

– Мне всегда нравилось – Лорринен, чтобы звать потом Лори. Красиво и женственно, по-моему.

– А вы что думаете по этому поводу? – спросил лорд-канцлер у крайне смущенной и какой-то потерянной Фэйм.

– Кири… Киридис… – прошептала та в ответ.

– Хм… Тоже подходяще.

Но решение пришлось поневоле отложить до следующего визита. Детишек пора было кормить, а утренним посетителям – уходить.

– У меня на сердце неспокойно, – пожаловалась Фэймрил, в последний раз оглядываясь на девочку. – Словно тяжесть легла. И сон приснился плохой.

– Наука полагает сны всего лишь плодом ночной работы мозга, переработкой полученных за день впечатлений. Не бывает плохих или хороших снов. Они всего-навсего безобидные картинки разного содержания, – заверил ее молодой человек.

– А среди магов, между прочим, особенно ценятся сновидцы. У них получаются уникальные волшебные вещи, – парировала вдова мага.

Но будущий медикус решил отстаивать свое мнение до конца. За внешностью прекрасного принца – кудрявого, ясноглазого красавчика – прятался упертый проповедник от науки, готовый до крови биться за свои убеждения.

– Чаровники такие же люди, ничем с точки зрения физиологии от других не отличающиеся. Те же органы, та же кровь, и, кстати, мозги той же консистенции. И сны им снятся обычные – только про магию, а не про войну, как какому-нибудь солдату.

– Хотите сказать – сапожнику снятся разнообразные штиблеты, пирожнику – опара, а Императору – корона и трон? – иронично ухмыльнулся Росс.

– Что-то в этом духе, если говорить грубо, – самоуверенно отрезал Кайр. – Каждый зрит то, с чем сталкивается каждый день.

– А что же должно видеться мне? – полюбопытствовала Фэймрил. – Кладбище, гробы и… лорд Джевидж?