Пересмешник, стр. 74

Мышурры, которые, разумеется, слышали все вышесказанное, никак не отреагировали. Мы прошли через несколько смежных комнат, где наткнулись на еще несколько трупов, лежащих в лужах уже начавшей подсыхать крови. Охранники господина Димитроса со своей задачей совершенно не справились.

Сам торговец порошком оказался сорокалетним мужчиной с большими залысинами и очень густыми черными усами. Он был бледен как смерть, а его карие глаза то и дело бегали, словно две маленькие крысы, желающие найти лазейку, в которую можно было бы юркнуть. Но вряд ли бы у господина Димитроса получилось сбежать — коты связали его по рукам и ногам.

Он увидел нас с Талером, и на его лице появилось облегчение:

— Всеединый вас благослови, лучэр! Я уже потерял всякую надежду! Вы из Скваген-жольца?! Готов признаться во всех грехах, только заберите меня отсюда!

Разумеется, он не ждал ничего хорошего от мышурров.

— Сожалею, — сухо сказал я ему. — Не имею к жандармам никакого отношения.

Он побледнел еще сильнее, со страхом посмотрел на меня. Знаю, о чем он подумал. Мстительный чэр, родственник которого подсел на запрещенную дрянь. Мне господина Ди-митроса было совершенно не жалко — лунный порошок убивает каждою второго спустя месяц после начала приема. Каждый первый редко проживает хотя бы год.

— Зачем вы пришли? Что вам надо?

Фэркаджамрея, повинуясь моему жесту, показала ему знакомую мне пробирку с порошком, а я сказал:

— Мне нужно имя одного из твоих клиентов. Я ищу его. Он нашел в себе силы презрительно рассмеяться:

— С чего мне помогать вам, чэр?

Кошка оказалась у него за спиной, выпустила из лапы страшные когти и сунула ему их под подбородок, оттянув голову назад:

— Потому что иначе ты умррешь быстррее, чем думряуешь! Я терряю террпение!

— Ладно! Ладно! Полегче! — просипел он и с облегчением перевел дух, когда Фэркаджамрея отошла к посмеивающимся котам.

Это порок всех кошачьих — играть со своими жертвами, прежде чем убить. И пусть торговец не слишком походил на мышку размерами, мяурров это не смущало.

— У меня много клиентов, чэр. Всех не упомнишь.

— Я помогу тебе. Он старик. Слабый и тщедушный. Но ему хватает денег, чтобы покупать у тебя гнусную дрянь.

— Да. Я помню его, но мало о нем знаю. Он псих.

— Это не поможет мне его найти.

— Я не знаю имени!

— Не врри! — тут же одернула его кошка. — Ты должен знать все о своих клиентах, потомряу что осторрожен. Иначе мы рразыскали бы тебя намряуного рраньше.

Он заскрипел зубами, посмотрел на меня с ненавистью и сказал:

— Не знаю его имени. Неинтересно. Он всегда платил, хотя не могу представить, откуда у старой развалины были деньги на товар. Раньше он жил на окраине района Иных, ближе к Холмам, теперь перебрался за паровозное депо. В Пропавшую долину. В старой церкви, что перед ржавой свалкой. Не ошибетесь. Он наверняка там, потому что вчера покупал у меня порошок.

Я кивнул, запоминая.

— Это все, что вы хотели узнать, чэрр? — спросила Фэр-каджамрея.

— Да. Пожалуй, что все.

— Тебе есть, что еще сказать? — Мяурра запустила в плечо человека коготь.

Тот скорчился от боли и крикнул:

— Нет! Да! Пожалуйста! Не надо! Да! Я скажу!

Талер скривился от отвращения — ему претили пытки.

— Три дня назад его искали. Пришли ко мне.

— Искал? Кто? — нахмурился я.

— Никогда раньше я их не видел. Двое. Один двигался неловко, словно был ранен. Мои люди выставили их прочь. Я ничего им не сказал.

Мы с Талером переглянулись. Возможно, Димитрос говорит о дружках тех, с кем беседовал старикан в казино. Кто знает?

Глава 18

ЧЕЛОВЕК, ВИДЯЩИЙ ГРЕЗЫ

Долгий, тоскливый паровозный гудок разнесся в ночи над пустырем и стелющимся по земле холодным туманом. Спустя минуту вдалеке появилось едва ползущее, пыхтящее, гремящее, исходящее паром и дымом черно-белое чудовище ка-га.

Мы с Талером не сговариваясь сошли с путей на огкос, дожидаясь, когда паровоз проедет. Проходя мимо нас, он вновь оглушительно прогудел, лохматый ка-га высунул нос-морковку из окошка и заорал, что нечего ходить по рельсам впотьмах. Гремящая и пыхтящая стальная многотонная машина, в которую было запряжено два десятка груженых вагонов, прополхла мимо нас и, оставив после себя запах технологической смолы, горячего воздуха и угля, удалилась в сторону Рапгара.

Мы вернулись на пути и продолжили двигаться в сторону паровозного депо.

Талер предложил пойти напрямик, срезав путь, чтобы не толкаться в Маленькой стране и не объезжать Большие головы. Наша цель была расположена на окраине Рапгара, совсем рядом с лесом и озерами, которые тянулись на север на несколько сотен миль, лишь изредка перемежаясь деревушками и небольшими городками.

Футов через пятьсот мы добрались до рельсовой развилки. Одна ветка вела в депо, другая тянулась четко на запад, обходя жилые районы, а затем поворачивала на юг и заканчивалась в Саже и Дымке. Именно оттуда груженые составы вывозили продукцию заводов и фабрик, а туда везли нужные для цехов материалы.

Мы шли по хорошо утоптанной тропке, тянущейся через поле с высокой засохшей травой, громко шелестевшей, лишь только появлялся легкий ветерок. Территория депо, огороженная высоким стальным забором, с длинными ангарами и ярко сияющими фонарями осталась по правую руку. Впереди благодаря бледному лунному свету виднелись остовы полуразрушенных домов и силуэт старой церкви. Огонь Всееди-ного на ее шпиле давно погас.

Раньше эта территория являлась жилым пригородом, ко-торый, когда Рапгар разросся, стал его окраиной. Но затем начали расчищать место под Большие головы, проложили железнодорожную ветку и восточнее завершили строительство большого лепрозория, который очень понадобился городу, так как в одной из наших южных колоний оказался целый рассадник экзотической заразы. И пригород, всего-то двадцать жалких домишек, пришел в запустение, а затем и вовсе умер.

Мы подошли к церкви, Талер достал револьвер, проверил патроны в барабане:

— Я видел на другом конце улицы тень. Здесь можно встретить кого угодно, даже стайников [34].

— Это был завью. Не думаю, что он опасен.

— Вампиры всегда опасны, особенно когда кусают без спросу. Мне не хотелось бы погрузиться в сумасшедший бред.

— По мне, так следует больше опасаться тру-тру.

— Не думаю, что они здесь есть. — Талер шмыгнул носом. — Слишком чисто для них и слишком далеко от жилых домов. Нечем поживиться. К тому же, рыскай они поблизости, и старику несдобровать.

— А есть л и старик? — подал голос Стэфан. — Торговец порошком мог и наврать.

— Сейчас мы это узнаем. — Я переложил трость в левую руку, вытащил Анхель из кармана, взял нож обратным хватом так, что его было очень сложно увидеть, и не спеша проследовал к калитке.

Она оказалась ржавой и скрипела на тугих петлях. Талер, следуя за мной, все время оглядывался по сторонам и не убирал пистолет. Это было разумно, особенно если учесть, какую дрянь можно встретить в заброшенных районах на границе города и леса. Такие места не менее опасны, чем Пустыри.

— На первом этаже горит свет, — сказал Талер, заметив бледный отблеск. — Поселиться в церкви… лучше места, разумеется, не нашлось.

Я толкнул дверь плечом, но она оказалась заперта изнутри.

— Жди, — сказал я приятелю, отдал ему Стэфана и пошел вдоль стены.

Разбитое окно отыскалось довольно быстро. Я подпрыгнул, ухватился за каменный выступ, подтянулся и, перешагнув через острые осколки витражей, спрыгнул на пол в полутемном зале. Вдалеке, там, где было место силы [35], мерцал тусклый огонь, весь остальной зал скрывался в густых тенях. Анхель обдала меня спокойствием, говоря этим, что я никого не потревожил.

Добравшись до двери, я отодвинул засов и впустил Талера внутрь. Приложил палец к губам, показал на левую стену. Он кивнул и двинулся вдоль нее туда, где горел огонь. Я шел по проходу, оставшемуся между двух груд сваленных друг на друга скамеек.