Ладога, стр. 110
Стрыя я и не узнала сперва – поник он как-то, постарел. И меня он не сразу признал. От брызг огненных, видать, ослеп немного – долго вглядывался, а потом негромко спросил:
– Беляна?
Спросил вполголоса, а шум мехов, гудение печи да звон молотов заглушил.
Я кивнула, ухватилась, как за надежду последнюю, за крепкую шею кузнеца. Он обнял меня, бережно погладил по голове:
– А я думал – вовек не простите…
За то каялся, что Бегуна с охотниками погнал из знахаркиной избы…
– Дело давнее… – Я махнула рукой, а оторваться от кузнеца не могла.
Оттар на нас косился подозрительно – все подвоха ждал… Он с Олегом одной науке учен был да одним вожаком…
– Неулыба недавно приходила. – Стрый говорил глухо, будто слезы внутри держал, выплеснуть их боялся. – Сказывала, чтоб, как явишься ты, ни мига не медлила, к ней бежала… Дело какое-то спешное. Болтала она об Олеге и о болотниках. Говорила – спасать их надо… И Вассу…
А Чужака? О Чужаке ничего не говорила знахарка? Хотя, что толку Стрыя расспрашивать, коли Неулыба медлить запретила. К ней идти надо.
Я оторвалась от прокопченной груди, провела ладонью по сразу помолодевшим глазам кузнеца:
– Сам себя не вини, а остальные обиду уж забыли давно…
– Так ли? – Он всмотрелся в мое лицо.
Я и глазом не моргнула, соврала, будто чистую правду сказала:
– Неужто они не заходили к тебе перед походом? Хотели ведь…
Он засиял улыбкой, прихлопнул могучими ладонями:
– Правда?! И огорчился:
– Верно, не застали они меня. Я-то давеча в Дубовники ходил – к Догоде… Загостился там…
– Значит, не застали, – покорно согласилась я и повернулась к Оттару: – Идти надо.
Хирдманн усмехнулся, кивнул:
– Понял уж. К Неулыбе…
Я поглядела на его суровое лицо. Раньше довелось бы с ним встретиться – испугалась бы до смерти, а теперь лучшего защитника и сыскать не могла… А ведь он других не лучше… И он, как прочие, убивал да избы жег, и он бросал детей малых средь трупов холодеющих, и он женщинам животы вспарывал…
Может, прав Олег – никому нельзя верить? Да как жить в этом мире без веры, как век свой доживать? Не по мне была ноша такая, не по мне…
СЛАВЕН
Громкие голоса издалека слышны были. Ясно стало – попал Эрик в беду, как Чужак и предсказывал. Даже злость разобрала – какого ляда поперся ньяр одиночкой в лес? Похвально, конечно, что о друзьях подумал, но только глупо… Знал ведь – никакая сила и ловкость его не сбережет. Чай, не с людьми дело имел – с нежитью… Хотя я и сам уже путаться начал. Нежить здешняя на людей здорово походила – не сразу отличишь…
Волх замедлил шаг, бесшумно выскользнул на поляну – снежинки не уронил, ветки не колыхнул. Прямо зверь лесной, не плоше… А те, что с ньяром спорили, все же услышали, нацелились луками на волха, вперились недобрыми взглядами. Один, высокий статный мужик в бобровой шапке и коротком полушубке, вскинулся недовольно:
– Что потерял, волх?
У его ног корчился от боли Эрик, вокруг на снегу темнели кровавые пятна.
Как удалось этим мужичкам, не шибко сильным с виду, ньяра ринуть?
Я втихоря потянулся к мечу.
– Скажи ведогону, чтоб не баловал, – тут же подметил мужик.
Экий глазастый… Как же Бессмертного осилить, коли любой кромешник загодя опасность чует – меча в руки взять не успеваешь?
– Оставь, Олег, – поморщился Чужак, небрежно махнув рукой. Не обращая внимания на смертоносные стрелы, глядящие в его спину, волх подошел к сидящему в снегу Эрику, наклонился:
– Чего тебя, дурня, в лес понесло? В избе не спалось что ли?!
Эрик вздрогнул, попытался подняться и со стоном осел обратно.
Что с ним стряслось? Подойти бы взглянуть, да мужики с луками мешали. Таких без присмотра оставишь – опосля жизни можешь не досчитаться. Ладно, коли своей, хуже, если друга верного иль надежды единственной… А Чужак на кромке для нас надежда и вера…
Я переводил глаза с одного бородатого лица на другое, прикидывал – кто они, мужики эти лесные? Ведогоны или другая какая нежить?
– Сиди, не рыпайся! – Чужак разогнулся, положил руку ньяру на плечо, повернулся к мужикам. – Обознались вы, охотнички. Не того зверя словили…
– Ага, болтай больше! – оскалился молодой худой парень, опуская лук. – В наши капканы добрый ведогон не попадет. Думаешь, мы ньяров дух не почуяли?
– Такая добыча любой другой стоит. Впервые ньяр нам в руки живым дался. Остальные все мимо кромки прошли, – поддержал парня другой охотник – толстый мужик в длинной шубе. – Отведем его в Шамахан к Княгине. Она ньяров род страсть как не любит – глядишь, и наградит нас по заслуге…
– Оно и ладно. – Чужак спорить не стал, усмехнулся. – Мне тоже в Шамахан надобно. Знать, вместе пойдем.
Мужики озадаченно переглянулись.
– Чего ты забыл-то в Шамахане? – поинтересовался высокий. – Иль не знаешь, что Княгиня наша – волховка?
– Знаю. – Чужак вскинул на плечо легкую суму. Не думал он в Шамахан идти, хотел лишь ньяра догнать, вот и не собрался в дорогу толком. Да и я тоже…
Эрик устало поднял на него глаза, выдавил:
– Не думал я…
– Твоя порода вообще думать не любит! – огрызнулся Чужак, и ньяр покорно замолчал.
Охотники подавили смешки, утерли лица рукавицами, скрывая улыбки. Ох, Эрику самому бы средь таких недругов выжить, а он Вассу спасать рвется…
– Ладно, вы с Княгиней одного рода – меж собой сами разберетесь, – решил наконец высокий.
Нагнулся, чуть не спихнув волха в сугроб, освободил ногу ньяра из хитроумной ловушки, под снегом сокрытой. Походила она с виду на челюсть большого диковинного зверя, только вместо белых клыков торчали по ловушке полукругом острые железные зубья с палец толщиной. Не скоро сможет Эрик на своих ногах ходить – хорошо, коли кость не переломала страшная пасть.
– Хочешь идти с нами – иди. – Охотник небрежно толкнул Эрика к волху, и ньяр со стоном упал на подставленное плечо. – Заодно и выродка этого на себе попрешь, коли так за него ратуешь. Наши о ньяра мараться не станут…
Чужак чуть пригнулся под тяжелым телом Эрика, обернулся ко мне:
– Ступай в избу, Олег, там нас дожидай.
Я повернулся, будто собираясь последовать его указу. Чужак редко что пояснял, но сейчас и без пояснений ясно было – бежать надо к Лесному Хозяину, охотников наших поднимать, а потом с ними вместе налететь на незнакомцев, покуда не добрались они до Шамахана.
Лыжи у меня сами в путь рвались, да жаль, мужики лесные тоже не глупы оказались. Вырос передо мной молодой парень, заступил путь:
– Погодь-ка… Слышь, Багрян, они ведь не одни шли. Помнишь след, на который вчерась налетели? Глубокий он был – трое такой не оставят.
Меховая рукавица ткнулась в мою грудь.
Ох не люблю, когда ко мне прикасаются без моей на то воли! Коли доведется биться – помяну тощему этот тычок.
Парень моего гнева не заметил, продолжил неторопливо, не отнимая руки от моего полушубка:
– Этот за дружками побежит! Не ладно его отпускать…
Багрян задумался. Я глаза на Чужака скосил – что делать? Он здесь все ведает – ему и решать. Может…
Волх увидел, как моя рука вновь потянулась к мечу, помотал головой, не одобряя. Прав он – в лесу от опытных охотников не всякий зверь убежит, а человек, мест да тропок не ведающий, и подавно…
– С нами пойдешь, – сказал мне Багрян и решительно повернулся к Чужаку. – Он ведогон нездешний. Странный какой-то… Ты ньяра убить не рвешься и не боишься с Княгиней нашей столкнуться… Может, вы не те, кем кажетесь?
– Все может быть, – небрежно отозвался Чужак. – Ты знай дорогу указывай, а там разберешься кто да что…
Багрян хмыкнул, подпихнул тощего парня к Эрику:
– Возьми у него оружие и не поранься…
– Дядька Багрян, разве я когда… – обиделся парень, а толстяк весело расхохотался:
– Тебе ли, Худоба, тот меч не помнить, которым полпальца себе на ноге оттяпал?! Все в воя играл!
– Врешь ты! Я его вовсе брать не хотел! – огрызнулся Худоба. – Он сам мне на ногу упал…