Колдун, стр. 41
Вялый смех и снова бормотание: – А теперь потолочь и привязать к ране… Вот так…
Ее перебил надрывный детский крик.
– Потерпи, потерпи, – громко запричитала старуха. – Сперва поболит, а потом зарастет и станет как новенькая!
Опасность извне огненным комом обрушилась на Егошу. А вместе с ней рухнул на плечи весь оставленный им мир. Еще не видя опускающегося ножа, он метнулся в сторону, перекатился под ногами Ратмира и вскочил, готовый к драке. Промахнувшись, вожак по рукоять всадил нож в пол. Рала испуганно отпрянула. Не дожидаясь, пока Ратмир повторит удар, Егоша прыгнул ему на спину, изо всех сил вцепился здоровой рукой в подергивающееся горло. Потрясенный нападением, Ратмир взвыл и тряхнул плечами, сбрасывая Егошу вниз. Отпустив вожака, тот извернулся, ужом выскользнул из его могучих, почти ухвативших его рук и, отскочив к стене, торопливо завопил:
– Я не желаю ссоры, Ратмир! Я просто хочу, чтобы ты услышал меня!.
Ярость не позволила вожаку понять его слова. Налитые кровью глаза оборотня отыскали Егошу, хищная улыбка раздвинула его губы. «Все», – почуял болотник, оседая под тяжелым, нечеловечьим взглядом. Тело Ратмира взмыло в воздух, ринулось на него. Посох Нара подсек вожака уже в прыжке. Не ожидавший предательства Ратмир рухнул и покатился по полу, царапая его в тщетной попытке подняться. Почуяв надежду, Рала взлетела ему на спину, придавила к земле. Не понимая, что происходит, оставшиеся два оборотня только нелепо вертели головами.
– Ратмир! Ратмир! – силясь удержаться на спине корчащегося вожака, визжала Рала.
Нар метнулся к ним, ткнул посохом в бок Ратмира и неожиданно спокойно произнес:
– Выслушай его, Ратмир. Хватит дурить… Фыркая, тот вскочил, сбросил со спины Ралу и налетел на преграждающий ему путь посох Нара.
– Я учитель, – негромко напомнил ему старик.
Ратмир заворчал, но остановился.
Пользуясь передышкой, Егоша принялся объяснять:
– Я знаю, как вылечить мою руку. Белая подсказала… Я не желал всерьез нападать на тебя. Просто ты ничего не слышал…
– Белая научила тебя, как спастись? – удивленно сморгнул Нар.
– Да… Она что-то об этом вспомнила и подсказала – Егоша и не рассчитывал, что ему поверят, однако Ратмир мотнул тяжелой головой:
– Дальше!
– Нужен козий жир. Свежий… И еще лук. Старый. Нар расхохотался:
– Глупости! Видать, Белая просто позабавилась над тобой! Где ж ты свежего козьего жира возьмешь? Конец зимы – самое голодное для нас время. Жрать-то нечего, не то что твои болячки жиром лечить!
– Я сам за ним схожу, – предложил Егоша.
– И куда же это? – Ратмир рывком вскинулся на ноги. Гнев уже покинул его, но, глянув на могучий, будто свитый из жил торс вожака, Егоша судорожно сглотнул и, робея, выдавил:
– К людям… Попрошу…
– Дурак! – Оборотень сплюнул. – Ты у них однажды уже смерти допросился! Думаешь, нынче приветят тебя как родного? А не боишься, что палками погонят прочь? А того хуже – за кусок жира отдадут в закуп? Запамятовал о людской доброте?
Болотник молчал. Ратмир говорил верно – добра от людского племени ждать не приходилось. В землянке повисла тишина.
– Я с ним пойду, – вдруг заявила Рала. – Украдем козленка и назад воротимся.
– Нет, мы – Стая, в одиночку не охотимся. – Ратмир огорченно вздохнул. – Видать, приспело время стать из волков оборотнями. Рано иль поздно, а с людьми сшибиться пришлось бы. Нынче время подходящее – голод Стаю морит да хворь твоя лечения требует. Завтра поутру готовьтесь – поведу Стаю подальше от наших мест на охоту.
Он встряхнулся, оправил сползшую на бок телогрею и уже собрался было вылезти наружу, но у влаза вспомнил что-то, остановился:
– А ты, болотник, на меня больше хвост не поднимай! А то ведь их, – стрельнул глазами на притихших Егошиных защитников, – может рядом и не оказаться…
Егоша усмехнулся. Он никогда бы и не посмел по-настоящему напасть на вожака.
Покряхтывая, мимо прошел старый Нар. Тощие руки оборотня плотно стянули на груди края шкуры, в темных глазах застыло угрюмое отчаяние.
– Нар, – Егоша прихватил его за плечо. – Что с тобой, Нар?
Старик вывернулся:
– Ты молод и глуп. Завтра наступит начало ухода Стаи.
– Ухода?
Не отвечая, Нар вылез. За ним безмолвно последовали братья-оборотни.
– О чем он говорил, Рала? – Ноги не держали Егошу, и все тело тряслось, будто в лихорадке. Мучительно вглядываясь в спрятавшую оборотниху темноту жилища, он уселся на пол. Не показываясь, она глухо ответила:
– Наверное, он хотел сказать, что люди заставят всех нас уйти из этого мира…
Застонав, Егоша повалился на бок. Только теперь он понял, чего боялся Нар и что должно было случиться. Конечно, люди не простят оборотням нападения и начнут охоту. Долгую… Пока не убьют всех нелюдей… И это из-за его глупого желания сохранить руку! Не лучше ли было лишиться ее, чем затевать бессмысленную бойню?!
Всхлипывая, он ткнулся лицом в сено:
– Сколько же еще мне мучиться? Сколько смертей примет моя совесть, прежде чем задавит меня своей непосильной тяжестью? Белая! Чем я лучше?!
– Перестань, – Рала вышла на свет. – Ты ноешь совсем как человек! От нытья жизнь не меняется, а что до войны, то она все равно началась бы. Ты ведь слышал слова Ратмира.
От ее грустного голоса Егоше стало холодно.
– Забудь, что ты человек, – продолжала оборотниха.
– Как? – притягивая ее к себе, застонал Егоша. Карие глаза Ралы блеснули, губы раздвинула неприметная улыбка, руки потянулись к плечам:
– Хотя бы так…
Подчиняясь желанию оборотнихи, шкура с ее плеч съехала на пол. Сквозь рассыпавшиеся по телу длинные пряди темных волос проглянули белые полукружья грудей.
– Что ты?.. – Задохнувшись, Егоша не договорил.
– Или так, – Рала склонилась над болотником, провела быстрым влажным языком по его губам. Ощущая разгорающийся внутри жар желания, Егоша потянулся за ее ускользающим телом. Ладони сами легли на ее грудь, смяли бутоны сосков и поползли вниз, освобождая от одежды длинные, стройные ноги. Рала запрокинула голову, застонала. Пальцы оборотнихи нащупали завязку пояса, ловко распустили ее. Забыв о предстоящем походе, Егоша приподнялся, дотянулся алчущим ртом до ее шеи и рывком вскинул на себя гибкое и неожиданно легкое женское тело. Руки Ралы обвили его голову, прижимая к бархатистой, горячей коже ее груди…
Она отыскала верное средство унять его тревогу. Повинуясь древнему зову плоти, он забыл обо всем… Даже о том, что когда-то был человеком…
ГЛАВА 21
Хозяин забыл о Сироме. Жрец долго носил в капище Белеса богатые жертвы и молил о прощении, а потом смирился. Жил вроде как всегда, но душа опустела и стала никчемной, как разбитая комяга. Чего бы он только ни сделал ради своего повелителя, чем ни поступился бы, но тот не желал даже видеть его!
Время текло мимо Сиромы, словно воды ленивой, поросшей тиной реки. С обиженным посвистом вьюг умчалась на полночь морозная Морена, и, преследуя ее, вынесли на своих могучих крыльях теплую весну бесшабашные Стрибожьи внуки. В травень, как принято, пошли по всей русской земле гулянья с песнями и хороводами. Отмечая светлый праздник Дажьбога – его славную свадьбу с прекрасной Живой, где сама Лада была посаженной матерью, – веселились все: от смердов до князей. Грустил только Сирома. Для него этот день был не праздником – печальным воспоминанием. Люди уже забыли, а он еще помнил, что давным-давно, в начале травеня, победил в поединке молодой Дажьбог его могущественного Хозяина – мудрого Белеса. Закрывая глаза, Сирома все еще слышал те давние раскаты грома и видел небесную корову Земун, со слезами молящую пощадить ее неразумного сына. Страдая вместе с Хозяином, каждый год в эти дни Сирома скрывался в непролазной лесной глуши и возвращался обратно в свою избу лишь к изоку. Но на этот раз он задержался. Зачем было возвращаться домой, если Хозяин отказался от него? Какая была разница, где закончить свою ставшую бессмысленной жизнь? Ведь теперь у нее не было продления…