Проказница, стр. 49

— Майлс, в этом нет ничего смешного, — вмешалась Кэтрин. — Главный констебль прибыл к нам по делу, а ты с ним шутки разыгрываешь. — Она снисходительно улыбнулась Ярдли. — Извините моего супруга, но боюсь, что вино, выпитое им по поводу свадьбы нашей дочери, ударило ему в голову. Что это за вздор об ордере на ее арест?

Ярдли вертел в руке свернутый в трубку пергамент.

— Три дня назад ко мне явилась молодая особа, назвавшаяся вашей дочерью леди Дианой Грейсон. Это была высокая красивая девушка с темными волосами. Она была превосходно одета, а ее речь и манеры самого высшего тона. Мои люди сказали, что на дверцах ее кареты был герб Фоксвудов.

Майлс понимающе кивнул:

— Так вот почему наш экипаж нашли на заброшенном пастбище вчера вечером. Местные бандиты воспользовались им для своих гнусных целей. — Он повернулся к Джастину, сидевшему слева от него: — А ты еще говорил, что я напрасно уволил моего конюха. Пари держу, что он — один из этих мошенников, что терроризируют окрестности. А теперь один из них еще и порочит доброе имя моей дочери. Какое же преступление совершила эта особа?

— Не одно, милорд, но главные — похищение, покушение на убийство и помощь осужденному в совершении побега.

Кэтрин ахнула:

— Боже праведный! Какой ужас! — Она улыбнулась сидевшему рядом с ней священнику. — Простите, отец Каспер, за упоминание имени всевышнего при таких обстоятельствах. Я просто вне себя. Как могла молодая женщина совершить такое?

— Папа, я боюсь! — воскликнула Анжела. — Если кто-нибудь в Лондоне услышит о таких чудовищных обвинениях, моя репутация будет навсегда потеряна. Как тогда вы сможете устроить бал для нас с Уинстоном, если я окажусь отверженной и никто к нам не приедет?

Майлс погладил ее по руке:

— Не тревожься, детка. Я об этом позабочусь. Он встал и обратился к сидящим за столом:

— Продолжайте ужин, пока я поговорю с главным констеблем. Когда я вернусь, мы разрежем этот великолепный свадебный пирог и запьем его сверкающим вином, которое так любит моя девочка.

Майлс вышел в холл. Он слышал за спиной у себя поспешные шаги, но не обернулся, пока они с главным констеблем не оказались у парадной двери.

— Ярдли, я не знаю, как вы могли так легко дать себя одурачить, но я не потерплю, чтобы имя моей дочери трепали все, кому угодно, из-за вашей глупости.

— Но, милорд, все это звучало так правдоподобно. Она знала все о вашей семье. Быть может, она служит в вашем доме.

Майлс приподнял брови:

— Маловероятно. Вся моя прислуга — ирландцы, и они служат у меня давно. Единственное исключение — молоденькая горничная по имени Бриджет, маленького роста, с веснушками и мор-ковно-рыжими волосами. У нее такой ирландский акцент, что я сам иногда ее с трудом понимаю. Едва ли это могла быть она.

Ярдли переминался с ноги на ногу.

— Но, может быть, та женщина знала кого-то из вашей прислуги. Если бы я мог допросить слуг и обыскать дом…

— Ни под каким видом!

— Но, милорд, вы не понимаете…

— Нет, это вы не понимаете, — перебил его Майлс. — Вы являетесь в мой дом без приглашения во время свадебного ужина и портите моей дочери самый счастливый день в ее жизни своими возмутительными обвинениями. И если этот ордер не подписан самим королем, я попрошу вас покинуть мой дом.

— Но это еще не все, — настаивал Ярдли. — Кто-то прислал мне письмо на прошлой неделе, где говорилось, что ваша дочь похищена и ее убьют, если я не обменяю ее на одного из заключенных.

— Так вы, видимо, не придали этому письму никакого значения. Иначе вы бы тогда же явились сюда и обнаружили, что это был обман. Диану не могли похитить, так как ее здесь не было.

— Это правда, но я…

— А раз графская дочь была похищена, вам следовало обменять ее на заключенного немедленно.

— Разумеется, разумеется…

Ярдли пятился все дальше и дальше от наступавшего на него графа, пока не оказался припертым к стене.

— Мне было необходимо поймать брата этого заключенного…

— Вы ничтожество! Вы поверили, что мою дочь похитили, но вы и не собирались обменять на нее вашего пленника. Вы настолько увлеклись вашим планом поимки этого брата, что даже не потрудились удостовериться, действительно ли похищение имело место! Да за одно это я бы пристрелил вас на месте!

— Но я исполнял свой долг. Меня назначили на эту должность для поддержания мира и порядка и обуздания мятежников.

Майлс схватил его за отвороты сюртука и встряхнул.

— Вы здесь для того, чтобы охранять достойных подданных его величества. И вы самым жалким образом не справились со своими обязанностями.

— Я… я… простите, милорд, — выговорил, заикаясь, Ярдли. — Мне, право же, очень жаль. Я был не прав. Я надеюсь, я могу как-то искупить свою вину.

Отпустив Ярдли и отряхивая руки, словно он прикоснулся к чему-то грязному или заразному, Майлс презрительно фыркнул:

— Очень сомневаюсь. У меня больше нет времени этим заниматься. Покиньте мой дом и никогда больше не переступайте его порога.

Ярдли старался как-то обойти его.

— Да, милорд. Все, что прикажете, милорд. Он открывал дверь, когда Майлс окликнул его:

— И еще одно слово, Ярдли. Если какой-то слух об этих гнусных обвинениях в адрес моей дочери Дианы долетит до Англии, я уничтожу вас, вашу карьеру, все, что вам дорого. Вы меня поняли?

— Да, милорд. Вполне. Ярдли поклонился, отступая за порог: — Доброй ночи, милорд. Пожалуйста, передайте мои лучшие пожелания новобрачным и мои извинения за то, что я нарушил их спокойствие в такой день. Я больше никогда их не побеспокою.

Минутой позже Майлс усмехнулся, прислонясь к закрытой двери.

— Новобрачные будут очень рады это слышать, очень рады.

18.

На следующее утро в субботу солнце золотистым шаром сверкало в синем осеннем небе. Дул ветерок, и волны бились о борта готовившегося к отплытию корабля.

Диана в меховой накидке прогуливалась с матерью по палубе.

— Я поверить не могу, что пускаюсь в путь без тебя, мама. Кроме моей последней поездки сюда, я никогда еще не плавала на корабле без тебя.

Кэтрин стиснула ей руку.

— Все будет хорошо, Ана. Дядя Рори поможет тебе и твоей новой семье устроиться в Балтиморе. Следующей весной мы с папой привезем твоих братьев и сестру повидаться с тобой. Быть может, Эрик к тому времени одумается и вернется домой, так что и он приедет с нами.

Диана услышала печальную нотку в этих последних словах, но и виду не подала. Ее брат Эрик внешне очень походил на отца, но свой неукротимый дух он унаследовал от обоих родителей. Как и она сама, он был упрям и больше всего дорожил своей независимостью. Но, самое главное, он был борцом по природе и выходил невредимым из всяких переделок. Где бы он ни был и чем бы он ни занимался, Диана не сомневалась, что его везде ждет успех.

Больше всего Диану сейчас заботил ее брат-близнец Джеймс.

— Мама, когда ты передашь Джеймсу мое письмо, скажи ему, пожалуйста, что я действительно очень счастлива. Он всегда был моим защитником, и я боюсь, что он не простит себе, что не помог мне в минуту опасности.

— Что верно, то верно, — усмехнулась Кэтрин. — Джеймс даже мне и отцу не дал бы против тебя слово сказать. Я передам ему твои слова, но не удивляйся слишком, если он вскоре сам явится в Балтимор убедиться, так ли это.

Смех раздался с другого конца палубы, где Майлс разговаривал с Джадом, Финбаром, Дермотом и Лайэмом.

— Твой отец, верно, снова рассказывает о своих подвигах в столкновении с главным констеблем. Он ведет себя так, словно только что был избран премьер-министром, папой римским и архиепископом Кентерберийским сразу! А он всего только перехитрил придурковатого правительственного чиновника, чья жажда мести чуть не сгубила его.

— Но, мама, этот придурковатый чиновник мог бы погубить меня своими обвинениями. Благодаря папе я смогу приезжать в Англию, не боясь ареста.

Кэтрин обняла дочь.