Кровавая луна, стр. 22

– Поговори со мной, – сказал Ллойд.

– О чем, Ллойди?

– Скажи что-нибудь толком. Выругай. Задай мне вопрос. Я тебе ничего не сделаю.

Том попятился.

– Ты меня убьешь, когда папы и мамы не будет?

Ллойд стоял как громом пораженный.

– С какой это радости мне тебя убивать?

Том отступил еще на пару шагов.

– Из-за того, что случилось на Рождество, когда тебе было восемь.

Ллойд почувствовал, как в него вцепляются чудовища из прошлого, мертвые уже тридцать с лишним лет. Он был сильным человеком, но сейчас его взгляд невольно метнулся к сараю, где отец держал радиоприемники и телевизоры. Ему пришлось напрячь всю свою волю, чтобы вернуться в настоящее: так велика была сила ужасного воспоминания.

– Ты ненормальный, Том. Всегда был ненормальным. Я тебя терпеть не могу, но никогда ни за что не стал бы убивать.

Ллойд следил, как на востоке занимается заря, как проступают на горизонте блестевшие золотом контуры высотных домов Лос-Анджелеса. Ему вдруг стало страшно одиноко и захотелось женщину. Он сидел на ступенях, прикидывая свои шансы. Есть Сибил, но она, наверно, вернулась к мужу. Она говорила, что подумывает об этом, когда они виделись в последний раз. Есть Колин, но она наверняка уехала на распродажу в Санта-Барбару: она всегда уезжает в середине недели. Леа? Мег? С ними все кончено. Попытаться оживить это только потому, что вот сейчас, ранним утром, безумно захотелось? Потом будет только хуже. Будет больно. Оставался лишь один вариант, да и тот под вопросом: Сара Смит.

Ллойд постучал в ее дверь сорок пять минут спустя. Она открыла – заспанная, в одном махровом халате – и начала хохотать.

– Неужели я так смешон? – удивился Ллойд.

Сара покачала головой.

– В чем дело? Тебя жена выставила?

– Вроде того. Узнала, что я на самом деле переодетый вампир. Брожу на рассвете по пустынным улицам Лос-Анджелеса в поисках красивых молодых женщин и пью их кровь.

– Я некрасивая, – усмехнулась Сара.

– Конечно, красивая! Тебе сегодня идти на работу?

– Да, но я могу сказаться больной. Ни разу в жизни не была с вампиром.

Ллойд взял ее за руку, когда она пригласила его войти.

– Тогда позволь представиться, – сказал он.

Часть 3

Сближение

Глава 5

Ллойд сидел у себя в кабинете в Паркеровском центре, штаб-квартире департамента полиции Лос-Анджелеса, названном в честь Уильяма Паркера, бывшего начальником полиции города с 1950 по 1966 год, сплетая пальцы то островерхим «домиком», то треугольником, обращенным вершиной вниз, к бумагам на столе. Было третье января 1983 года. Из окна своего кабинета на шестом этаже он видел темные грозовые облака, плывущие на север, и надеялся, что разразится гроза с ливнем, который все смоет. Он всегда чувствовал себя хорошо в плохую погоду.

Его радовало относительно изолированное положение кабинета, зажатого между складом пишущих машинок и комнатой для ксерокопирования. Но Ллойд выбрал его главным образом ради близости к диспетчерской – третья дверь по коридору. Рано или поздно обо всех убийствах, совершаемых в юрисдикции департамента полиции Лос-Анджелеса, докладывали в диспетчерскую либо следователи, просившие помощи, либо пострадавшие, умолявшие о спасении. Ллойд подсоединил особую линию к своему телефону, и как только в диспетчерскую поступал звонок, на его телефонном аппарате загоралась красная лампочка. Он мог снять трубку и послушать. Поэтому зачастую первым из детективов Лос-Анджелеса узнавал о новом убийстве. Это было надежное средство против несправедливого распределения нагрузки, походов в суд для дачи показаний и тоскливой бумажной работы по составлению отчетов. А посему, когда на аппарате загорался красный огонек, сердце слегка подпрыгивало в груди у Ллойда, он брал трубку и слушал.

– Департамент полиции Лос-Анджелеса, отдел убийств и ограблений, – сказала телефонистка, дежурившая на коммутаторе.

– Это сюда до-докладывают об уби-бийствах? – заикаясь спросил мужчина.

– Да, сэр, – ответила телефонистка. – Вы находитесь в Лос-Анджелесе?

– Я в Голливуде. Черт, вы не поверите, что я сейчас видел…

Ллойд оживился. Голос мужчины звучал так, словно тот увидел привидение.

– Вы хотите сообщить об убийстве, сэр? – строго, даже немного ворчливо, осведомилась телефонистка.

– Черт, я даже не знаю, что это было – то ли на самом деле, толи гребаная галлюцинация. Я уже третий день сижу на порошке и на «красненьких». [17]

– Где вы находитесь, сэр?

– Я? Нигде. Но вы пошлите копов в «Алоха ридженси» на Лиланд и Лас-Пальмас. Квартира четыреста шесть. Что там творится… прямо как в каком-нибудь гребаном кино Сэма Пекинпа. [18] Черт, я прямо не знаю, но то ли мне пора слезать с порошка, то ли у вас на руках целая куча дерьма. – Звонивший закашлялся, потом хрипло добавил: – Гребаный Голливуд совсем достал, мать его. Черт знает что творится.

И с грохотом обрушил трубку на рычаг.

Ллойд чуть ли не физически ощущал растерянность телефонистки, не понимавшей, шутил звонивший или нет. Она пробормотала: «Чертов псих» – и отключила линию на своем конце. Ллойд вскочил на ноги и набросил на плечи спортивную куртку. Он-то все понял правильно. Выбежал к машине, прыгнул в нее и на бешеной скорости погнал в Голливуд.

«Алоха ридженси» представлял собой четырехэтажное здание в испанском стиле, поросшее пышным декоративным мхом и выкрашенное ярко-синей краской оттенка «электрик». Ллойд прошел через грязный вестибюль к лифту – некогда престижный голливудский дом, пришедший в упадок, обитатели которого представляют собой гремучую смесь нелегальных эмигрантов, алкашей и семей, живущих на пособие. В вестибюле, покрытом вытоптанным ковром, висела почти осязаемая печаль.

Он вошел в лифт, нажал кнопку четвертого этажа и вытащил из кобуры свой револьвер тридцать восьмого калибра. По спине побежали мурашки: он ощутил близость смерти. Лифт дернулся и остановился. Ллойд осмотрел коридор и заметил, что все двери на четной стороне несут на себе следы взлома. На четыреста шестом номере следы обрывались. На косяках виднелись свежие сколы. Щепки не покоробились – верный признак, что взлом производили не далее как этим утром. У Ллойда уже сложилась определенная картина случившегося. Он направил револьвер на дверь четыреста шестой квартиры и вышиб ее ногой.

Держа револьвер прямо перед собой и следуя строго за дулом, он вошел в маленькую квадратную гостиную, уставленную книжными полками и высокими растениями в горшках. В один угол по косой был втиснут письменный стол, на полу вместо стульев лежали три больших подушки-пуфа, расположенные полукругом перед венецианским окном. Ллойд прошел через комнату, впитывая атмосферу, и медленно повернулся налево, к маленькой встроенной кухоньке. Свежевымытый линолеум и керамическая плитка, посуда, аккуратно сложенная у раковины. Оставалась спальня, отделенная от других помещений ярко-зеленой дверью с портретом Рода Стюарта. [19]

Ллойд опустил глаза и почувствовал, как в желудке начинается брожение. Перед дверью скопилась куча тараканов, слипшихся в один комок в луже засохшей крови, натекшей из-под двери. Он распахнул ее, бормоча: «Прыг в кроличью нору», – и закрыл глаза. Постоял так несколько минут, привыкая к всепоглощающему запаху разлагающейся плоти, а когда дрожь немного утихла, ушла внутрь и он уверился, что его не стошнит, открыл глаза и прошептал:

– Нет, только не это.

Обнаженное тело женщины свисало на одной ноге с потолочной балки прямо над застеленной лоскутным одеялом кроватью. Ее живот был вспорот от паха до грудной клетки. Внутренности вывалились из перевернутого торса, вытекли на забрызганное кровью лицо. Ллойд запомнил детали: свободная нога женщины, опустившаяся под прямым углом, раздулась и посинела, грудь была покрыта запекшейся кровью, а обескровленная плоть – там, где ее можно было разглядеть, – приобрела синевато-белый оттенок. Покрывало на кровати пропиталось кровью настолько, что она засохла и растрескалась слоями. Кровь была на полу, на стенах, на комоде и на зеркале, идеально отразившем убитую женщину в жуткой симметрии уничтожения.