Расчет или страсть?, стр. 49
– У моей матери была порфирия?
– Нет, Хит. – Делла впилась в него глазами. – Сифилис. Твой отец заразил твою мать сифилисом.
Хит молча уставился на нее.
Делла наклонила голову, искательно заглядывая ему в лицо:
– Ты меня слышал?
О да, он слышал ее. Он просто не мог осмыслить услышанное. То, что он узнал, не укладывалось у него в голове. Ему всю жизнь внушали совсем другое.
Сифилис. Его отец сошел с ума от сифилиса?
Хит прервал молчание хриплым смехом:
– Ты ошибаешься.
– Нет, Хит. Твой отец был весьма неразборчив в связях. Об этом твоя мать ясно дает понять в письме. Она обвиняет его в том, что он принес в дом болезнь…
– Мой брат…
– Заразился через мать, – закончила она за него. – В утробе.
Хит бросился к Делле и, схватив ее за плечи, встряхнул.
– Нет, – простонал он, не желая верить в то, что весь его мир был выстроен на лжи, на уверенности в том, что его ждет судьба, которая вовсе не была его судьбой. Если он не был Безумным Мортоном, то кем он был?
– Хит, – тихо сказала она, взяв его за руку, и ее маленькая рука показалась ему на удивление сильной, – ты знаешь, что во всем этом есть смысл. Симптомы порфирии и сифилиса похожи. Рубцы, резкие смены в настроении, безумие.
– Нет, – запальчиво возразил он. Гнев уже поднимался из глубин его существа. Гнев на отца и мать за потерянные жизни и украденные годы… за брата, рожденного без надежды на будущее. Гнев на тех, кто хоронил мать ночью, украдкой, без прощальных слов, без поминовения.
И сколько бы ни было в его душе гнева, он весь излился на родителей, и на Деллу уже ничего не осталось.
– Бабушка говорила, что у него королевская болезнь, – пробормотал Хит и, проведя рукой по подбородку, судорожно вздохнул.
Делла скривила губы:
– А ты бы что сказал на ее месте? Ты бы предпочел, чтобы в округе узнали, что граф Мортон подцепил дурную болезнь и заразил жену и ребенка? Или все же позволил соседям считать, что граф страдает от наследственной болезни, над которой не властен?
Хит встал и натянул жилет и жакет. Он двигался порывисто, резко. Лицо горело, в ушах стоял шум. Бабушка его знала правду. В этом Хит не сомневался. Она сохранила грязную тайну отца, совершив бессовестную подмену. Во имя соблюдения приличий.
– Куда ты пойдешь?
– К бабушке. Хочу потребовать от нее признания.
– Что тебе с того, что она признается? Удовлетворения, которое ты хочешь подучить, ты все равно не получишь.
– О, я получу удовлетворение, еще какое, – пообещал он.
– Поезжай за ней, Хит, – настойчиво сказала Делла. Голос ее окреп звучал громче.
Хит замер на пороге. Ему ни к чему было спрашивать Деллу, о ком она говорила. Одной рукой взявшись за дверь, Хит обернулся, открыл рот, но так и не нашел что сказать.
– Делла…
– Не надо. Ты ничего не должен мне объяснять, Хит. Мы никогда ничего друг другу не обещали. Никогда не любили друг друга. Я счастлива, что ты свободен. – Делла попыталась улыбнуться, но губы ее дрогнули, легкой рябью на глади воды. – Даже если теперь ты будешь счастлив с другой.
Хит тряхнул головой. Грудь его распирало от противоречивых чувств.
– Она уехала, потому что сама того пожелала. Я дал ей то, что она просила. Я согласился жениться на ней. Я не собираюсь ее преследовать. Ничто не изменилось…
– Прекрати лгать самому себе и поезжай. – Делла улыбнулась печально. – Ты не такой, как твои родители. Ты сильнее. Ты будешь уважать любимую женщину. Ты не позволишь себе ее обидеть. Поезжай. Пока не слишком поздно.
Хит повернулся и ушел в ночь. Он говорил себе, что, свободен он или нет, он не потащится в Лондон за Порцией. Даже если он почувствовал, что петля, висевшая на его шее всю жизнь, ослабла и теперь дышать стало легче, сердце его по-прежнему оставалось под спудом. И с этим он уже ничего не мог поделать.
Глава 25
– Ее светлость была абсолютно права. – Влажное дыхание Саймона Оливера противно щекотало ей ухо. – Вы прекрасно танцуете.
Порция пыталась не показывать неприятия, какое вызывала его потная ладонь, плотно прижатая к ее талии. Интересно, что еще рассказывала ему Астрид? Проинформировала ли она его о том, что его ухаживания будут приняты благосклонно? Что ему стоит лишь попросить, и она ответит ему согласием? Они с Астрид успели обсудить эту тему. Пусть от одного его вида по телу Порции ползли мурашки отвращения и страха, Саймон Оливер был идеальным кандидатом в мужья. Особенно для такой, как она. В силу сложившихся обстоятельств не стоило ждать, что джентльмены из высшего общества выстроятся в очередь у ее дверей, предлагая ей руку и сердце. Как бы там ни было, мужа ей надо найти как можно скорее. У Порции не было иного выхода.
– Благодарю вас, мистер Оливер, – пробормотала она, и волоски на затылке снова встали дыбом. Она повернула голову и обвела взглядом танцующих. Ей снова показалось, что за ней кто-то наблюдает. Наблюдает уже давно.
– Пожалуйста, зовите меня Саймон.
– Саймон, – пробормотал она, возвращая ему взгляд.
Астрид сочла бы, что в их отношениях наметился явный прогресс. Живот ее сжал спазм при мысли о том, что они с Саймоном теперь вроде как друзья.
– Я должен сказать, что наряд на вас сегодня что надо.
Порция поморщилась от столь неуклюжего комплимента и проследила за взглядом мистера Оливера. Он уставился в ее декольте, довольно глубокое. На ней было платье Астрид, которое перед балом пришлось немного переделать, чтобы подогнать ей по фигуре.
– Спасибо еще раз.
Партнер Порции довольно ухмыльнулся. Вальс закончился. Порция облегченно вздохнула.
– Могу я принести что-нибудь, дорогая? Какой-нибудь выпивки?
– Да, с удовольствием.
Саймон Оливер увивался возле нее весь вечер. Душа просила передышки. И наконец, шанс представился. Как только он отвернулся, Порция поспешила затеряться в толпе гостей. Сегодня в салоне леди Гамильтон народу было не протолкнуться. Хозяйка дома могла бы гордиться таким успехом, если, конечно, успех измерялся количеством присутствующих. Музыка, еда и напитки текли рекой. Едва ли бабушка Порции позволила бы ей явиться на такого рода сборище, особенно в столь откровенном наряде. Порция целиком отдала себя на волю невестки, и Астрид с уверенностью заявила, что этот бал – прекрасная возможность осуществить задуманное Порцией.
Пробившись сквозь толпу, Порция вышла на балкон и оттуда по каменным ступеням сошла в сад. Прогулявшись по аллее, она присела на кованую скамью под дубом и подставила разгоряченное лицо свежему ветерку.
Шорох гравия под чьими-то тяжелыми шагами привлек ее внимание. Она смотрела, как из темноты возникла широкоплечая фигура. Мужчина направлялся к ней раскованной твердой походкой. Все ближе и ближе, пока, наконец, образ его не материализовался.
Темная копна волос. Резкие черты. Орлиный нос. Глаза цвета штормового неба.
– Что вы тут делаете? – прошептала она. Сердце распирало грудь, таким оно стало огромным.
– Пришел за вами.
Она поежилась.
– Как вы узнали, что я здесь? – с некоторой запальчивостью спросила она.
Он пожал плечами:
– Это совсем нетрудно. Надо лишь знать, кому и сколько дать, и всегда получишь нужную информацию.
– Вы подкупили моих слуг? – с раздражением и досадой уточнила она.
– Всего одну служанку.
– Разве вас сюда приглашали?
– Нет. – Хит усмехнулся. – Одним гостем больше, одним меньше – кто заметит?
Порция раздраженно мотнула головой и скрестила на груди руки. Наглости ему не занимать, это точно.
Он молча окинул ее взглядом, задержавшись глазами на слишком откровенном декольте. Она едва поборола желание прикрыться от его взгляда рукой. Никогда раньше она не надевала ничего столь вызывающего, столь яркого. Астрид клялась и божилась, что малиновый цвет Порции к лицу, что он подчеркивает красоту и блеск ее темных волос, делает ярче взгляд, а коже придает сливочный оттенок. И судя по взглядам, которые она ловила на себе сегодня, наряд вполне отвечал поставленной цели.