Капелька скандала, стр. 49

Глаза виконтессы расширились еще больше.

– Как вы смеете возражать мне!

– Я почувствовала что-то, налетев на вас. Лорд Данрейвен и ваш муж что-то слышали. Так снимите же плащ и покажите, что вы прячете.

Лицо леди Хиткоут превратилось в маску холодной ярости.

– Вы самая худшая из всех неблагодарных девчонок, каких я только встречала. Вы не имеете никакого права требовать от меня, чтобы я что-то сделала!

– Дорогая, – сказал ее муж голосом, который прямо-таки источал скуку по поводу происходящего, – вы просто распахните плащ и покажите им, что вы ничего не прячете, тогда они извинятся за свою возмутительную грубость и мы сможем наконец поехать домой.

– Я не сделаю ничего подобного! – воскликнула леди Хиткоут.

Миллисент глубоко втянула воздух и сказала:

– Леди Хиткоут, к сожалению, мне кажется, что вы и есть светский вор.

Возгласы изумления и ужаса раздались вокруг, но Миллисент не отрывала взгляда от подозреваемой. Если она ошиблась, ей придется покинуть Лондон и больше сюда не возвращаться – именно так, как это произошло с ее матерью.

Чандлер обнял Миллисент за плечи и сказал:

– Я согласен с мисс Блэр и не могу позволить вам уехать, пока вы не убедите нас, что ничего не прячете.

Тогда виконтесса изобразила обморок – и упала на руки виконта, едва не сбив его с ног. Она умоляюще посмотрела на мужа и сказала слабым голосом:

– Скажите им, что я не обязана этого делать. И не желаю этого делать. Я должна немедленно ехать домой.

Явно обретя некую твердость, ее муж указал носом на Миллисент и рявкнул:

– Вы обвиняете мою жену в столь чудовищных вещах после всего, что она для вас сделала. Ваше поведение вызывает у меня негодование. Неужели вам не знакомы такие понятия, как стыд и хорошие манеры?

– Вашу жену обвиняет не только Миллисент, – сказал Чандлер. – Я тоже обвиняю, а теперь еще и все эти люди, – добавил он, указывая на небольшую толпу собравшихся.

В ответ на эти слова лорд Хиткоут высокомерно усмехнулся, посмотрел на свою жену и сказал:

– Дорогая, докажите же, что эта девчонка и граф ошибаются, и я отвезу вас домой.

Виконтесса обеими руками вцепилась в лацканы его фрака. Ее лицо выражало отчаянный страх и ярость.

– Я не могу. Я не хочу. Я не хочу! – закричала она, возмущенно отталкивая мужа.

Леди Хиткоут попыталась забраться в карету самостоятельно, но поскользнулась на ступеньке и упала ничком; и когда она рухнула на землю, все собравшиеся услышали лязг и звон металлических предметов, бьющихся друг о друга.

Виконтесса попыталась встать, и снова послышался лязг металла. Ночной воздух наполнился разъяренным и удивленным бормотанием толпы. Когда же лорд Хиткоут и Чандлер стали помогать беспомощной даме подняться, лязганье усилилось.

– Что это такое? – в ужасе спросил виконт, потрогав выпуклость под юбкой виконтессы.

Обвиняемая громко застонала и прислонилась к дверце кареты. Ее взгляд устремился в пространство, похоже, никого и ничего не видя.

Миллисент стало не по себе от жалобного повизгивания, которое издавала эта немолодая женщина.

– Дорогая, дорогая, что происходит? – спрашивал ее муж так же чопорно, как и двигался.

Леди Хиткоут принялась шарить в своей просторной юбке, пока не нашла сбоку длинный разрез, скрываемый складками. Раздвинув их, она сунула руку в большой карман и вынула оттуда серебряный чайник и серебряный поднос.

В третий раз за этот вечер в тихом воздухе раздались изумленные восклицания.

Чандлер посмотрел на Миллисент, и в груди у него шевельнулось дотоле незнакомое чувство. Они это сделали! Они вместе нашли светского вора.

Шум в толпе стал громче.

– Кто-нибудь, позовите полицию, – распорядился Чандлер.

Глава 18

Несмотря на поздний час, толпа вокруг кареты Хиткоутов становилась все плотнее. Прибыла полиция, виконтесса и ее муж были допрошены и увезены. Чандлер и Миллисент долго разговаривали с полицейскими и пообещали, что позже они будут доступны для дальнейших разговоров и ответят на все вопросы.

Как только офицер отпустил их, Чандлер понял, что нужно увезти Миллисент от слишком любопытной толпы. Желая не повредить ее репутации, он провел ее за свою карету и помог ей сесть в нее с другой стороны, а потом уселся сам. Расположился он рядом с ней, а не напротив.

Чандлер понимал, что везти ее к себе домой было опасно. Если кто-то увидит, как она входит в его особняк или выходит из него, ее репутация погибнет, и в то же время ему нужно было хоть немного побыть с ней наедине. Всю эту неделю Чандлер думал о том, как бы остаться с Миллисент. Он примет все меры предосторожности, чтобы никто не заметил, что она вошла в его дом.

– Как ваша голова? – спросил он, едва карета тронулась.

– Наверное, кровь уже не идет, и боль почти прошла.

– Хорошо. Дайте мне взглянуть. – Взяв ее за подбородок, Чандлер повернул лицо Миллисент к каретному фонарю, укрепленному снаружи. Света было мало, но Чандлер видел достаточно, чтобы понять, что рана неглубокая, но довольно большая. Длиной примерно в два дюйма. И она вспухла. Чандлера охватило негодование на виконтессу, из-за которой все и случилось. Эта воровка заслуживает любого наказания, к какому бы ее ни приговорили.

Чандлер оторвал взгляд от раны на лбу девушки. Миллисент разволновалась, и щеки у нее горели. Губы были влажные и манящие. Чандлеру страшно хотелось запечатлеть поцелуй на ее пылающих щеках и соблазнительных губах. Он уже наклонил голову, собираясь сделать это, но тут карету тряхнуло, и Чандлер опомнился.

Откашлявшись, он сказал:

– Я велел кучеру заехать ко мне, чтобы я мог промыть вашу рану и осмотреть ее, прежде чем отвезти вас домой.

– Что за ерунда, – возразила Миллисент, отодвигаясь от него. – Со мной все в порядке.

– Леди Беатриса так не сказала бы, доведись ей увидеть вас в эту минуту. У вас такой вид, словно вы попали в дорожную катастрофу. Засохшая кровь на волосах, на лице и даже на платье.

Миллисент отвернулась и посмотрела в окно.

– Моя горничная в состоянии помочь мне промыть рану, а платье не имеет значения.

Чандлер завладел ее рукой, дожидаясь, чтобы она взглянула на него, и сказал:

– Все имеет значение. И я сам хочу позаботиться о вас. Откиньте голову и отдохните. Мы скоро приедем.

Но Миллисент не откинула голову, а продолжала смотреть на него в тусклом неровном свете.

– Джентльмен, – проговорила она, – предложил бы мне отдохнуть у себя на плече.

От этого предложения у него захватило дух.

– Тогда позвольте. – И Чандлер обнял ее и притянул к себе. Она положила голову ему на плечо так, словно это было для нее абсолютно привычным. Он нежно прижался щекой к ее волосам. – О да, так гораздо лучше. Хорошо, что вы мне напомнили о том, как полагается вести себя джентльмену.

– Существуют определенные сферы, в которых вас еще нужно учить.

– Я в вашем распоряжении. Учите меня, чему хотите.

– Это вызов?

– Вам по плечу эта задача.

– Да, но иногда мне очень нравится, когда вы ведете себя как повеса.

– Я знаю.

Чандлеру было приятно ощущать, как Миллисент прижалась к нему, словно ища в его объятиях убежища. Ему понравилось, как она без всякого жеманства предложила ему обнять себя и сказала, что никогда по-настоящему не сердилась на него, если он и нарушал границы приличий. Чандлер не сомневался, что сейчас Миллисент находится там, где ей и следует находиться – в его объятиях.

– Сегодня вы доказали, какая вы смелая. На меня произвело сильное впечатление то, как вы боролись с леди Хиткоут.

– Это была не столько смелость, сколько уверенность. Я не была бы так напориста, если бы не была уверена, что виконтесса под юбкой что-то прячет. Но если бы вы меня не поддержали, она просто отмахнулась бы от моих требований.