Рассказы. Миры Роберта Хайнлайна. Том 25, стр. 96

Дуглас хлопнул салфеткой о стол.

— Малыш! Похоже, ты права!

— И при этом не забывай, что ты делаешь это для своей страны! Повсюду, где много солнечного света, по всему юго-западу, эти фабрики будут расти, как грибы! Энергия — даром! Да на тебя молиться будут!

Дуглас встал. Глаза его сияли.

— Так и сделаем. Погоди, сейчас расскажу обо всем отцу, а потом устроим газетчикам встряску!

Через два часа телетайпы всех информационных агентств страны выстукивали сообщение. Непременным условием публикации Дуглас поставил наличие полного технологического описания своего открытия. Когда они с Мэри Лу выходили из здания «Ассошиэйтед Пресс», на улицах уже продавали экстренный выпуск.

Купив газету, Арчи подозвал мускулистого парня, неотступно следовавшего за ними.

— Поди-ка сюда, сынок. Да ладно, кончай дурака валять. Тут для тебя дело есть.

Он протянул топтуну газету. Тот взял ее с неохотой. На протяжении всей его долгой и безрадостной карьеры с ним еще ни разу не обращались столь бесцеремонно.

— Снеси-ка ты газетку своим хозяевам: скажешь, мол, им валентинка от Арчи Дугласа. Понял? Так не стой столбом, давай, тащи, пока не схлопотал!

Арчи еще следил, как топтун растворяется в толпе, когда Мэри Лу взяла его за руку:

— Ну как? Моей деточке стало лучше?

— Еще бы!

— Больше тебя ничто не беспокоит?

— Только одно.

Схватив Мэри Лу за плечи, Дуглас повернул ее к себе лицом.

— Пора мне и с тобой разделаться, а уж как, я знаю. Крепко сжав запястье Мэри Лу, он поволок ее через улицу.

— Арчи, какого черта?! Отпусти сию минуту!

— Ну нет! Вон тот дом видишь? Это суд. И прямо там, рядом с окошком, где выдают лицензии на собак, мы сможем с тобой пожениться.

— А я не собираюсь за тебя замуж!

— Еще как собираешься! Или сейчас, прямо тут, посреди улицы, возьму и заору!

— Шантаж?!

При входе в здание она еще немного поупиралась — однако больше для вида.

ВНЕ ВСЯКИХ СОМНЕНИЙ

На исходе дня жаркое солнце заливало слепящими лучами бело-зеленый город Мурию, раззолачивая лабиринт кривых улиц — концентрированных кругов, рассеченных радиальными проспектами. Башни Хранителей, вздымающиеся над сочной зеленью холмов, сверкали, как отполированная слоновая кость. Шум торговых родов под высоким куполом затих: купцы отдыхали в прохладной тени сочной пышной листвы, попивали освежающую окреду и поглядывали на величественные крутоносые корабли, покачивающиеся на якорях в гавани зелено-алые корабли из Хиндоса, из Китая, из дальних колоний Атлантиды.

На всем обширном континенте Му не было города прекраснее и богаче Мурии, столицы провинции Лак.

Но ласковый блеск солнца, моря и неба не рассеивал странного напряжения, пронизывавшего воздух, словно он был скручен в тугую спираль, готовую вот-вот развернуться… словно малейшая искра могла вызвать космический взрыв.

По городу свистящим шепотком разносилось имя. Оно повторялось везде — с отвращением и страхом или с надеждой, в зависимости от того, кто его произносил. И всегда в нем крылась сила громового удара.

Талус!

Талус, кумир простых людей, Талус, чьи призывные слова дарили надежду миллионам его сограждан. Талус — кандидат в губернаторы провинции Ла.

В сердце трущоб неподалеку от вонючей набережной ютилась редакция «Возрождения Му», газеты, которую выпускала организация, поддерживающая кандидатуру Талуса. Там царила такая же тишина, как всюду в Мурии, но это было затишье урагана, истощившего свою силу. На полу валялись клочки пергамента, опрокинутые табуреты, пустые фляги из-под пива. У большого круглого, видавшего виды стола сидели три молодых человека в позах, говорящих о глубоком унынии. Один с горькой усмешкой смотрел на огромный плакат, занимавший почти всю стену. На нем был изображен облаченный в зеленую тогу высокий величественный мужчина с курчавой седеющей бородой. Правую руку он поднимал благословляющим жестом. Поверху под ало-лиловыми скрещенными знаменами Мурии вилась надпись:

Глядевший на плакат тяжело вздохнул, сам того не заметив. Другой, чертивший по листу пергамента затупившимся стилосом, поднял голову и спросил:

— Что тебя грызет, Робар?

Тот ткнул пальцем в плакат.

— Просто я смотрел на нашу великую надежду! До чего красив! Объясни, Дольф, как может человек столь благородного облика быть таким безнадежным тупицей?

— Только боги знают! А я понятия не имею.

— Ребята, вы несправедливы! — вмешался третий. — Старикан вовсе не туп, а просто не от мира сего. Вы же не будете отрицать, что его План полон конструктивной государственной мудрости, какой наш век еще не знал.

Робар перевел на него усталый взгляд.

— Кто спорит! И губернатор бы из него вышел отличный. Я ведь не отрицаю. Не верь я в осуществимость Плана, разве я торчал бы здесь, не зная отдыха ни днем, ни ночью? Надрывал бы сердце из-за проклятущей предвыборной кампании? Конечно, он благороден. Иной раз до того, что блевать хочется. Я о другом: вам когда-нибудь доводилось работать на кандидата, который бы так по-ослиному упирался, чуть речь заходит о том, как завоевать голоса и победить на выборах?

— Ну-у… Нет, конечно.

— Меня, Клевум, доводит то, что он мог бы добиться избрания без всякого труда. У него же есть все! Предвыборная платформа, способная увлечь массы, безупречное прошлое, замечательный ораторский талант и внешность для кандидата ну просто идеальная! В сравнении с Нетопырьухим он прирожденный губернатор. Алле-оп! И готово! Однако, как пить дать, переизбран будет Нетопырьухий.

— Боюсь, ты прав, — грустно согласился Клевум. — Нас обойдут, как стоячих. Одно время мне казалось, у нас есть шансы, на теперь… Вы видели, что утром тиснула о нем «Вся царская рать»?

— Этот помойный листок! Так что же?

— Вдобавок к гнусным намекам на атлантидское золото они обвинили его в намерении уничтожить мурийские семейные очаги и покуситься на неприкосновенность мурийских женщин. И призвали всех стопроцентных мурийцев отправить это коварное чудовище туда, откуда оно явилось. Дурно пахнущие поклепы! Но чернь глотает и облизывается.

— Еще бы! Я же про это и говорил. Губернаторская шайка без передышки швыряет грязь горстями, но стоит нам швырнуть хоть комочек в губернатора Вортуса, как Талус закатывает истерику. В его представлении забористая превыборная статья — это увлекательные статистические изыскания для сравнительного анализа сельскохозяйственных налогов в разных провинциях Му… Дольф, что ты рисуешь?

— А вот! — И он показал ядовитую карикатуру на губернатора Вортуса с его длинной физиономией, узкими губами и лысым лбом под высокой алой губернаторской шапкой. Гигантские оттопыривающиеся уши придавали зловещему лицу сходство с развернувшим крылья стервятником. Простая подпись под карикатурой призывала:

— Вот-вот! — вскричал Робар. — Именно то, что там требуется. Юмор! Если бы мы могли поместить эту карикатуру на первой странице «Возрождения Му» и подсунуть по номеру под дверь каждого избирателя в провинции, это сразу же все изменило бы. Один взгляд на эту рожу — они обхохотались бы и кинулись голосовать за нашего Талуса! — Он отодвинул набросок на расстояние вытянутой руки и разглядывал его, сосредоточенно сдвинув брови. Потом посмотрел на своих друзей. — Слушайте, олухи, а почему бы и нет? Хоть последний номер приперчим. Ну, как? Идет?