Черная линия, стр. 56
Он опустил руку и выпустил Эрика. Тот сполз по кривой стенке. И тут его осенило. Он не собирается давать шанс Хадже, но он даст его своей возлюбленной. Он пошлет ей новый знак. Если ей удастся на этот раз, тогда он спасет мальчишку…
— Приму решение через два дня, — сказал он, бросив взгляд на неподвижное тело.
46
Цвет Куала-Лумпура — зеленый.
Цвет Пномпеня — серый.
Широкие проспекты окаймлены плоскими одноэтажными строениями цементного цвета. Деревья, с такими развесистыми кронами, что ветви смыкаются над проезжей частью, тоже серые. Тысячи велосипедов, мопедов, велорикш на улицах не вносят ни малейшего разнообразия в эту палитру. И все люди, оседлавшие эти средства транспорта, носили саронги, развевавшиеся за ними как пепельные знамена.
Выйдя из самолета в пномпеньском аэропорту в пять часов вечера, Марк перевел часы: здешнее время отставало от Куала-Лумпура на час. А на самом деле — на век или два. Никаких стеклянных небоскребов, торговых центров, потребительской лихорадки. Азиатская мечта принимала здесь куда более скромный вид и покоилась на весьма хрупком основании — кхмерах. Хлипкая экономика. Исконная, темная, плодящаяся Азия, Азия предков.
В такси Марк дрожал от возбуждения. Еще сегодня утром он думал, что все закончилось. Реверди больше не давал о себе знать. Контакт с ним прервался. Весь понедельник он размышлял над своими дальнейшими действиями: вернуться в Каме-рон-Хайлэндс? Продолжать расследование в одиночку? Уехать в Париж и признать себя побежденным? Смириться с поражением ему никак не удавалось.
Во вторник вечером он наконец сдался. Раздавленный, он позвонил в малайскую авиакомпанию, чтобы узнать расписание обратных рейсов, и забронировал билет.
На следующий день, просматривая электронную почту в поисках подтверждения своей брони, он обнаружил послание от Реверди.
Более чем загадочное послание, но оно означало, что контакт восстановлен. Убийца написал просто: «Камбоджа».
Марк сложил сумку и бросился в аэропорт за билетом на Пномпень. Ему удалось сесть на четырехчасовой рейс — настоящий рекорд расторопности. Менее чем через час он приземлился в кхмерской столице. В полете он размышлял над этим простым словом, ставшим для него дороже золота. Реверди давал ему новый шанс. Новый путь, чтобы найти Вехи Вечности.
«Камбоджа».
Он вывел его на след своего другого преступления.
Линда Кройц.
Февраль 1997 года.
Ангкор.
Теперь Марк, сжимая в руках сумку, ехал по мертвому городу. Он уже приезжал сюда в 1994 году, чтобы сделать репортаж о королевской семье. Он прекрасно помнил этот однообразный город. Все серое. Не только стены, но и души. Спустя двадцать лет Камбоджа все еще не оправилась от шока, не очнулась после геноцида, учиненного красными кхмерами. Эту страну населяли призраки, здесь говорили шепотом, каждый носил в себе свои раны и своих мертвых.
Впрочем, через окно такси Марк замечал и определенное оживление. Здания оставались такими же безликими, но появились лавчонки, удивлявшие своими красками, разнообразием ассортимента и изяществом вывесок. Ткани, блестки, аудиоаппаратура, выложенные прямо на тротуарах… Пусть приглушенная, пусть затаившаяся, но жизнь все-таки шла своим чередом. Она выплескивалась наружу и, как ни странно, казалась более реальной, чем в Куала-Лумпуре. В отличие от малайской столицы, где все было гладким, упорядоченным, кондиционированным, тут люди и предметы обретали подлинную фактуру, рельеф, чувствительность.
К вечеру улицы понемногу окрашивались в кремовые, бежевые, розоватые тона, становились более заметными кирпично-красные тротуары, тропинки, утоптанные босыми ногами. Здания, казалось, растворяются в облаках красной пыли, обнажающей их кирпичное нутро. Воздух пропитывался красками, рассыпался на мириады частиц. А в конце проспектов солнце словно притягивало к себе эти пурпурные отсветы, оставляя мраку безжизненные силуэты, мертвые тени… В этом раскаленном докрасна тигеле даже мопеды, эти черные тени, привязанные к земле, словно улетали, возносились к небу, поднимались к облакам.
А потом взгляду открылся Королевский дворец.
Сверкающая кровля, резные орнаменты, зеркальные стрелы, окруженные высокими глухими шафранно-желтыми стенами. Эти строения напоминали золотые корабли с высокими мачтами и надутыми парусами, медленно входящие в укрепленный порт.
Марк достиг цели своего путешествия. Нет, он вовсе не собирался остановиться во дворце, его интересовал отель напротив. «Ренаксе», излюбленное пристанище европейцев, настолько же запущенное, насколько великолепен был сияющий по соседству дворец. Марк жил тут в свой первый приезд.
В этом здании был какой-то особый шарм. Оно располагалось в глубине парка, среди высоких сухих деревьев, путь в номера лежал через одну из двух ажурных галерей, выложенных кремовой и шоколадной плиткой. Большие плетеные кресла на центральной террасе располагали к тропическим мечтаниям.
Заполняя гостевую карточку, Марк заметил нескольких европейцев, сидящих в этих самых креслах, они отлично вписывались в обстановку. Не простые туристы. Скорее искатели приключений, усталые журналисты или же служащие неправительственных организаций. Их часто можно было встретить в этой возрождающейся стране, и они всегда казались измотанными и ненужными.
Марк углубился в галерею, не желая ни встретиться с каким-нибудь старым знакомым, ни втягиваться в разговоры. Номер оказался довольно мрачным. Большая пустая темная комната, в которой стояла только кровать из черного дерева под неработающим вентилятором. Окна, судя по всему, выходившие на кухню, закрыты завинченными ставнями. Температура здесь, наверное, могла подниматься до тридцати пяти градусов.
Он пожал плечами: оставаться в Пномпене не входило в его планы. Расследование обязательно поведет его по следам Линды Кройц, в Сием-Реап, к храмам Ангкора…
Расследование…
Но с чего же начать?
Он больше не ждал писем. Он знал, что Элизабет предстояло испытание: ей надо будет действовать в одиночку. Тем не менее он включил свой компьютер и подключился к телефонной линии.
Он получил новый знак. Реверди написал просто:
«Ищи фреску».
47
Марк открыл глаза. В девять утра он уже просыпался. Проклятье: проспал рейс на Сием-Реап. Придется задержаться на день в Пномпене. И чем же заняться? Ночью он размышлял над приказом Реверди: «Ищи фреску». Игра продолжалась. И у него не оставалось сомнений в том, где он должен искать: храмы Ангкора с тысячами разных барельефов и орнаментов. Это сулило успех.
После легкого завтрака он решил провести время в столице с толком и прибегнуть к старым испытанным методам. Тем, которыми воспользуется любой французский журналист, чтобы продвинуться в предпринятом им расследовании. Сделав несколько телефонных звонков, он взял «такси-мопед» и отправился в редакцию главной франкоязычной городской газеты «Камбож суар».
Редакция помещалась на неасфальтированной улице в самом центре города. Серое здание с отсыревшими стенами, с сине-белой вывеской, какие встречались в старину на парижских улицах.
В ожидании встречи с главным редактором, которому он передал свою визитную карточку, он мерил шагами холл: темную комнату с голыми бетонными стенами, в которой стояли остро пахнущие бензином мопеды. В глубине, под лестницей, находился вход в еще более темное помещение, единственное окно которого загораживали пачки газет. Заинтересовавшись этим нагромождением, Марк подошел поближе.
Архив.
За свою карьеру он повидал немало архивов, но этот бил все рекорды беспорядка и заброшенности. Вдоль стен стояли ящики, переполненные связками грязной бумаги. При взгляде на эти старые, потрепанные газеты напрашивалось сравнение с мертвыми лианами, а не с печатным словом, хранящим память. В центре комнаты были свалены испорченные компьютеры вперемешку со сломанными, лежащими кверху ножками креслами и книгами в масляных пятнах.