Нерон. Владыка Земного Ада, стр. 25

Здесь жители Напаты обеспечили им военный эскорт, и они двинулись дальше на юг. В конце концов они подошли к необъятным болотам, где видели растения, настолько «перепутанные с водой», что они были непроходимы, за исключением, возможно, каноэ на одного человека. Это описание явно указывает на Судан, болотистую область плавающих островов из растительности на Белом Ниле к югу от Малакаля, на Верхнем Ниле – в провинции Судана – область, которая была вновь открыта лишь в 1839-1840 годах.

Исследователи проникли за тысячи миль вне границы империи, если считать по прямой, в действительности конечно же их путешествие длилось гораздо дольше. Когда они, в конце концов, снова вернулись домой, их расспрашивал о путешествии Сенека, который выслушал их рассказы о длиннохвостых попугаях, носорогах, слонах, бабуинах с собачьими лицами – и, если уж на то пошло, также и о людях с собачьими головами. Они также показали ему – или скорее подарили – немного эбенового (черного) дерева, что привезли с собой. Но они были вынуждены сообщить, что царство Напата бедно и слабо, мало заселено, а его столица Мероэ в упадке. Поэтому, если Нерон и его правительство надеются воспользоваться этим государством в качестве плацдарма для политической экспансии, они больше не станут принимать в этом участия.

Однако причина, по которой император и Сенека отложили эту замечательную экспедицию, остается непонятной. Что было причиной – интересы торговые, политические или научно-исследовательские? Торговля и политика не были связаны так близко, как стали восемнадцать веков спустя, и императорская поддержка коммерческих начинаний была в основном косвенной, состоящей в обеспечении мира, надежных дорог и безопасных морских путей, по которым один корабль мог перевозить шестьсот человек. Однако императоры, естественно, благоволили деловой активности, что означало не только преуспевание, но и спокойствие, или, другими словами, удовлетворение политических амбиций.

Министры Нерона тоже имели причины придерживаться той же линии, поскольку были греками, а люди восточного происхождения были знакомы со всеми восточными купцами, которые контролировали торговлю империи. Более того, это было время, когда вольноотпущенники восточного происхождения делали себе сенсационные состояния, – тип людей, которых Петроний выводит в образе миллионера Трималхиона, добившегося успеха лишь благодаря самому себе.

«Но человек никогда не бывает доволен: вздумалось мне торговать. Чтобы не затягивать рассказа, скажу коротко – снарядил я пять кораблей. Вином нагрузил, – оно тогда на вес золота было, – и в Рим отправил. Но подумайте, какая неудача: все потонули. Не выдумка, а факт:

в один день Нептун проглотил тридцать миллионов сестерциев. Вы думаете, я пал духом? Ейей, я даже не поморщился от этого убытка. Как ни в чем не бывало снарядил другие корабли, больше, и крепче, и удачнее, так что никто меня за слабого человека почесть не мог… В первую же поездку округлил я десять миллионов. Тотчас же выкупил я все прежние земли моего патрона. Домик построил; рабов, лошадей, скота накупил; к чему бы я ни прикасался, все вырастало как медовый сот. А когда стал богаче, чем вся округа, тогда – руки прочь: торговлю бросил и стал вести свои дела через вольноотпущенников» (.Петроний. Сатирикон, 76).

Неспокойные моря тогда невозможно было проконтролировать. Но контролировать законность человеческих поступков – можно. И обеспечение безопасных условий для торговли было одним из мотивов, которые заставляли имперское правительство уделять неустанное внимание поддержанию безопасности по всей империи. Чтобы иметь мир внутри границ, необходимо было иметь хорошие отношения с народами, живущими вне их, – лучше всего (чего прежним императорам не удалось достичь в Британии), если возможно, поддерживать непрерывный пояс небольших государств, которые, будучи независимыми для видимости, в действительности зависели бы от римского покровительства. Экспедиция в Центральную Африку была связана именно с такими соображениями. Напата, если бы она не оказалась такой слабой, могла бы стать именно такого рода буферным государством, с которым римлянам нравилось бы поддерживать отношения. Возможно, римские гости оказывали ей поддержку, какую только могли, выступая против ее соседа с другой стороны – Аксума в Эфиопии. Но на востоке обоих царств простиралось Красное море, в котором римляне и их левантийские грузоотправители были чрезвычайно заинтересованы из-за торговли с Индией, которая в то время уже вела торговлю, основываясь на гораздо более точных знаниях о муссонах. Вполне возможно, хотя это до сих пор не ясно, что люди из центральной части Римской империи оккупировали некое место на юго-западе Аравии недалеко от Адена, возможно Сиагрос (Syagros), Кейп-Фартак (Cape Fartak). И что за время правления Нерона путешественники с территории империи достигли даже мест дальше к югу – вплоть до места, носившего название Мунуфиас (Menuthias), что было Занзибаром или Пембой.

Научные исследования

Нерон с готовностью заражался энтузиазмом исследовательских проектов. Именно он пытался измерить глубины предположительно бездонного озера Алкион рядом с Лерной в Греции с помощью звука. Таким отношением он во многом обязан Сенеке, который был страстно заинтересован в исследованиях с научной точки зрения. В юности он жил в Египте и написал монографию об этой стране, а кроме того, он изучал Индию. Теперь он готовил материал для восьмитомного труда, озаглавленного «Естественные вопросы», большая часть которого сохранилась до наших дней. Его предметом служила естественная наука во многих аспектах – природа огня, воздуха и воды, природа ветров, землетрясений и комет. Неудивительно, что Сенека хотел расспросить людей, вернувшихся из Центральной Африки, поскольку надеялся, что они открыли истоки Нила.

Подобная деятельность не соответствовала его философской убежденности, что земля – это единое братство людей, объединенных Римом.

Ничто на своих не оставил местах Мир, открытый путям, Индийцев поит студеный Араке, Из Рейна перс и Альбиса пьет.

(Сенека. Медея, 370)

«Естественные вопросы» выражают ту же самую мысль более детально. Наверняка Нерона ободряли слова Сенеки, обращенные к нему или к его совету с предсказаниями – сделанными в просветительском, научном стиле – того, что люди будущих поколений будут знать гораздо больше, чем современники Сенеки, что многое останется векам, в которых сотрутся их имена: мир сам по себе не так уж велик, если не считать того, что он ставит вопросы, достаточно великие… Великие открытия совершаются медленно, особенно когда работа спорится неспешно.

И Сенека, будучи испанцем – младшим соотечественником великого географа Помпония Мелы, хотя тот был родом из Тингентеры рядом с Гибралтаром, – записал некоторые незаурядные примеры на тему, о которой он думал. С одной стороны, он был убежден, что Испания вскоре будет общаться с Индией через океан. Он предсказал открытие новой трансатлантической земли, которая заменит полулегендарную Тулу (Исландия или Норвегия) как край земли. Грекосирийский ученый предыдущего века Посидоний сказал, что Испания и Индия находятся на расстоянии 7700 миль. Но Сенека с оптимизмом, не оправданным до эры аэропланов, полагал, что вскоре можно будет добраться из одной страны в другую всего за несколько дней.

Глава 8. НОВЫЕ СОВЕТНИКИ И НОВАЯ ЖЕНА

В 62 году умерло сразу несколько человек, которые играли важную роль в жизни Нерона. Четыре из этих смертей мало отразились на нем, поскольку умершие потеряли свое влияние на него задолго до этого. Двое из них были прежними министрами – Паллант, который достиг могущественного положения при Клавдии, и Дорифор, который, как предполагается, был любовником Нерона в его юные годы. Нет причин верить неизбежным слухам, что он ускорил конец их обоих.