Время жалящих стрел, стр. 57
Что может сделать с ней Валерий, Релата не знала. Точнее, зажмуривалась, страшась увидеть картины, что рисовало пред внутренним взором услужливое воображение. Лишь сейчас она осознала всю глубину пропасти, куда забросила ее страсть и безрассудство. Без стыда и мысли о последствиях отдалась она мужчине, которого полюбила, – но в этот миг и стыд, и гнетущие мысли наконец настигли ее, и от них не было спасения.
Впервые за эти дни Релата задалась вопросом – что будет с ней теперь? И поняла, что у нее не хватит мужества самой себе ответить на него. Даже если Валерий возьмет ее в жены – что прежде мыслилось ей как недосягаемая вершина блаженства – ныне ей уже не верилось, что они хоть миг смогут быть счастливы вместе. Мельчайшие детали поведения принца возвращались к ней, его жесты, слова, взгляды… все говорило, что этот человек занят лишь собой, своими неведомыми никому страданиями, и не было никакой надежды, что он подпустит ее достаточно близко, чтобы дать хоть малейший шанс эту боль излечить. В его жизни и мыслях не было для нее места. Лишь в его постели – но возможно ли истинное счастье на столь крохотном островке?
Но даже и такой исход удрученной внезапно открывшимися ей истинами Релате представлялся крайне маловероятным. Не случится ли скорее так, что, пресытившись ею, Валерий попросту постарается отделаться от наскучившей возлюбленной? У нее не было иллюзий, что она сможет надолго удержать его… Она не блистала ни остроумием, ни живостью характера, ничем, что могло бы хоть ненадолго сделать его существование светлее и радостнее. Она и сейчас замечала – упорно отказываясь в это верить, – что его утомляет ее постоянная печаль и задумчивость, что порой он едва сдерживает раздражение, когда ловит на себе ее тоскливый умоляющий взгляд… И что же дальше?
Страх, охвативший девушку, был настолько чудовищен и необъятен, что душа ее онемела под непосильной тяжестью. На сердце стало холодно и пусто. Мир объяла непроглядная тьма. Куда ни глянь – она не видела выхода нигде, и мысль о смерти вошла в душу спокойно, без стука, хозяйкой, а не гостьей.
Да! Познать наконец тишину и покой. Познать отдохновение! Забыть и боль, и страх существования, весь этот морок и кошмар!
Глаза Релаты вспыхнули угрюмой решимостью. В душе не осталось места ни опаске, ни сомнениям. Отец и братья мертвы. Она никому не причинит страданий. Да, пожалуй, отец был бы первым, кто одобрил ее шаг. Превыше всего в этой жизни старый воин страшился позора…
Релата встала и сделала несколько шагов по комнате. Остановилась у окна и глубоко вздохнула, наслаждаясь свежим воздухом. Как ни парадоксально, теперь, когда решение было принято, она почувствовала себя странно ожившей и бодрой. В движениях и взгляде появилась уверенность, которая давно уже покинула девушку. Сторонний наблюдатель, должно быть, счел бы ее сейчас почти веселой.
Вернувшись к постели, она с силой дернула за шнур звонка.
Через несколько секунд за дверью раздались торопливые шаги, и без стука в комнату вбежала горничная. Релата обернулась, полная решимости учинить наконец негодяйке разнос – но слова замерли у нее на языке при виде перепуганного лица служанки.
– В чем дело, Цинтия? Как ты смеешь являться ко мне в таком виде?
Но та не успела ответить, как вдруг дверь в опочивальню распахнулась вновь, и четверо мужчин с обветренными грубыми лицами, в доспехах и с мечами, возникли на пороге.
– Ага-а! – расхохотался первый, бесцеремонно разглядывая онемевшую от столь дерзкого вторжения Релату. На девушке не было ничего, кроме ночной сорочки, и она стыдливо прижимала руки к груди, в тщетной попытке прикрыться. – Похоже, нам здорово подфартило, ребята! Видали, какая куколка?
Побледневшими губами Релата выдавила:
– Кто вы такие, и что вам нужно здесь? Вы что, не понимаете, в чьи покои явились?!
Эти негодяи, кажется, приняли ее за девицу из Квартала Утех и решили, что, в отсутствие хозяина дома, вольны вести себя с ней, как им заблагорассудится. Ну ничего, сейчас она скажет им!
– Да знаете ли вы, кто… – И тут же осеклась, зардевшись. Она не могла назвать им своего имени, если не желала скандала, который погубит и Валерия, и ее. – Убирайтесь прочь! Вам не место здесь.
Но наглец, нимало не смутившись, обернулся к своим приятелям.
– Вы слышали, ребята?! Красотка говорит, нам здесь не место. – Он ухмыльнулся, и Релата с отвращением заметила, что во рту у него недостает половины зубов. – Да только, милочка моя, у нас приказ от капитана Черных Драконов. Велено обыскать покои преступника, нет ли чего предосудительного. Правда, по мне, все, что можно, мы уже нашли…
Вскипая от гнева и унижения, девушка вскинула голову.
– О чем вы говорите? Какой преступник? Это апартаменты принца Валерия, наследника престола Аквилонии!
– Может, оно и так, – неожиданно миролюбиво отозвался стражник, подходя ближе и похотливым взглядом окидывая девушку. Релата едва успела отскочить, чтобы он не коснулся ее своей грязной ручищей.
– Да только то раньше было. А теперь он не принц и не наследник. Убийца он, твой Валерий!
– Убийца?! – У девушки защемило сердце. Так вот почему его не было всю ночь! И проклятый этот сон не зря все не шел у нее из головы… – Кого же он мог убить? Неужели дрался на поединке?
– Если бы. – Видя ее страх, воин неожиданно смягчился и посмотрел на девушку почти с сочувствием. – Короля он убил. Его Величество Вилера Третьего – понимаешь?!
Релата без чувств рухнула на пол.
Служанка засуетилась вокруг, брызгая на нее водой, обмахивая веером… Но Релата, даже очнувшись, продолжала воспринимать окружающее, как в тумане. Словно внезапно она оказалась под водой, в царстве морского царя, о котором в детстве сказывала ей нянюшка, в мире, где все движения были такими замедленными, мысли текли едва-едва, а звуки доходили, точно из бесконечного далека…
Она слышала, как один из стражников окликнул в возбуждении своего командира из другой комнаты – но у нее даже не было сил полюбопытствовать, что они могли там найти. Кажется, коллекция деревянных фигурок, что вырезал принц в свободное время, заинтересовала их, хотя чем могли они привлечь солдат, Релата не могла и предположить…
Все погибло, только и успела подумать она, прежде чем вновь погрузиться в забытье. Все погибло.
И во сне вновь лилась кровь.
Аой.
ВРЕМЯ ВСТРЕЧ
В гулкой тишине тюремного коридора любые звуки отдавались отчетливо, многократно отражаясь от каменных стен, и двое наемников у окованной железом двери успели подскочить с места, спешно рассовывая по карманам кости и выигранные медяки, и подхватить недавно выданные им алебарды наизготовку, едва заслышали скрежет отворяемой внешней решетки, ведущей в темницу королевского замка.
Жук покосился на факел, чадивший в стальной скобе слева от двери, – тот не сгорел и на треть, а значит, время смены караула еще не пришло. Сообразив, кем может быть их неурочный гость, наемник выпрямился, придавая своей смуглой уродливой физиономии самое суровое выражение и выпячивая колесом грудь. Барх, его напарник, едва успел последовать примеру приятеля, как в дальнем конце коридора, за поворотом, послышались шаги и отголоски разговора.
Посетители – их оказалось двое – подошли ближе. Одним из них был их капитан Конан, одетый в просторную кожаную куртку и теплый плащ. Он был почти безоружен, только длинный меч, с которым он никогда не расставался, как обычно висел на левом бедре. Он коротко кивнул из-за спины грузного вельможи в богатых одеждах, и Жуку показалось, в уголке губ его мелькнула усмешка.
Его спутник был здешним принцем, по крайней мере так представлялось Жуку. За несколько дней солдат удачи не успел разобраться до конца в хитросплетениях местной политики. Тучный нобиль в пестром костюме с многочисленными украшениями, уловив что-то неладное, повернулся и вытянул шею, стараясь заглянуть в лицо своему провожатому. Похоже, смотреть на того снизу вверх было не очень удобно, и на обрюзгшем лице появилась гримаса досады.