Гоблины, стр. 4
Сюда не долетал уличный шум, здесь не галдели туристы — лишь приглушенный звук его собственных шагов по мраморным плитам.
Сегодня Малдера занимало так называемое луи-зианское дело о произошедшем средь бела дня жестоком убийстве с целью грабежа — сумма похищенного составляла 25 тысяч долларов. Фигурировавшие в деле свидетели готовы были поклясться на Библии, что совершивший это человек в костюме бродячего клоуна в буквальном смысле растворился в воздухе. Прямо под куполом цирка.
Интуиция редко подводила Малдера. По версии следствия, этот случай не имел никакого отношения к категории «Икс», в которой он специализировался, — в деле как будто бы не было ничего таинственного и необъяснимого.
Ничего аномального.
Ничего такого, что позволило бы выделить это дело в разряд загадочных, которые Контора не любила, но не всегда могла позволить себе роскошь смотреть на них сквозь пальцы.
Потому-то они и обратились за помощью к Мал-деру. Нравилось это его начальству или не нравилось — а, как правило, оно было не в восторге от этого, — но по части подобных дел он считался мастером.
В данном случае чутье подсказывало Малдеру, что ему здесь делать нечего.
Однако не следовало исключать и вероятность ошибки. Такое в его практике уже случалось. Сколько раз его партнер. Дана Скалли, твердила ему: «Малдер, это самое заурядное дело, просто слегка странноватое. Никаких пришельцев, монстров или летающих тарелок». Малдер даже предложил ей выбить эти слова на специальных карточках, чтобы она могла молча вручать их ему всякий раз, когда он заикнется насчет того, что дело действительно попадает под категорию «Икс» и они должны как следует с ним разобраться.
Скалли, впрочем, ответила, что это не смешно.
И все же, хотя она и не любила признаваться в этом, слишком часто. Малдер оказывался прав.
Сейчас его больше тревожило другое обстоятельство: то, что, поспешив отнести данное дело к категории «Икс», он спровоцирует гнев руководства, которое может просто взять и прикрыть его отдел. Это соображение заставляло его постоянно быть начеку. Тем более что такое однажды уже случилось.
Он не хотел, чтобы это повторилось еще раз. Особенно теперь, когда он был так близок к тому, чтобы окончательно доказать, что Земля не одинока во вселенной… Так близок.
Кого-то это могло даже напугать: не слишком ли он близок к этому?
Кто-то называл его параноиком, тогда как сам он просто-напросто проявлял осторожность, не желая нарваться на нож или бритву.
Про него было известно также, что он любитель импровизации и частенько выходит за рамки инструкций, — это также не прибавляло ему популярности в высших эшелонах Конторы.
Ему повезло хотя бы в том, что его отдел вообще продолжает еще функционировать. Однако и на сей счет он не особенно обольщался. Просто занимался своим делом. И был настороже. Постоянно.
Слишком извилист был его путь, чтобы он мог позволить себе расслабиться.
Кончиками пальцев касаясь мраморного пьедестала, Малдер обогнул статую Джефферсона.
Ему хотелось одного — знать наверняка, что в этом луизианском деле не обошлось без нечистой силы. Больше ничего.
Он должен быть совершенно уверен — это не просто его безрассудное стремление увидеть то, чего нет.
А это непросто — сбхранять беспристрастность, особенно теперь, когда он подошел так близко.
Страшно близко.
Отступив на шаг, он надел пиджак и посмотрел на возвышающуюся над ним бронзовую фигуру президента.
— Ну что, как ты считаешь? — тихо произнес он. — Тебе виднее. Это ты купил это проклятое место — есть там что-нибудь?
И вдруг он почувствовал на плече чью-то руку.
Хотел обернуться, но невидимые пальцы сдавили плечо сильнее, словно приказывая не шевелиться.
В горле у него пересохло. Он молча повиновался. Страха не было, лишь тревожное ожидание.
Начинала затекать шея. Малдер наклонил голову.
Рука все так же сильно сжимала его плечо.
— Итак? — спокойно спросил он.
Мята. Он почувствовал едва различимый запах мяты — одеколон или лосьон после бритья? — и еще тепло, исходившее от одежды неизвестного, словно тот, прежде чем найти его, проделал долгий путь под палящими лучами солнца. Рука была на редкость сильной, но Малдер не мог увидеть ее, не повернув головы.
— Мистер Малдер. — Голос был мягкий и не очень глубокий.
Малдер кивнул. Он умел быть терпеливым, хотя и отличался вспыльчивостью и не любил, чтобы им понукали. Попытался расправить плечи — но пальцы, сжимающие плечо, не дали ему этого сделать.
— Луизиана. — Голос был обращен куда-то в сторону, и Малдер понял, что тот, кому этот голос принадлежит, повернул голову. — Это не то, что вы думаете — и все же советую вам отнестись к делу серьезно.
— Не возражаете, если я спрошу, кто вы? — тем же невозмутимым тоном осведомился Малдер.
— Возражаю.
— А если я спрошу…
— Возражаю.
Пальцы впились в плечо еще сильнее. Малдер поморщился от боли — видимо, оказался задетым какой-то нерв. Он кивнул. Все понятно — держи язык за зубами, не задавай вопросов и внимательно слушай.
Снаружи донеслись голоса — дети. Странно — на сей раз они вели себя тихо, как и подобает вести себя в подобном месте.
Раздался автомобильный гудок.
— Мистер Малдер, то, что ваш отдел работает снова, вовсе не означает, что вы больше никому не мешаете. Кое-кто хотел бы убрать вас с дороги, — легкий шорох материи, и голос стал ближе, перейдя на резкий шепот. — Вы по-прежнему беззащитны, мистер Малдер, хотя и не в наручниках. Не забывайте об этом. Не надо.
В тот момент, когда детские голоса звучали уже в стенах музея, эхом отражаясь от стен, рука особенно безжалостно сдавила его плечо. На глаза Малдера навернулись слезы. Почувствовав, как мелко затряслись его колени, он слабо вскрикнул и попытался выбросить вперед руку, но не успел и, ударившись лбом о постамент, завалился на мраморный пол. Когда в голове у него наконец прояснилось, он обнаружил, что стоит на четвереньках с опущенной вниз головой. Поморщившись от боли, он покосился направо — единственный, кто попал в его поле зрения, была маленькая девочка с косичками в ярко-синей курточке. В руке она держала мороженое.
— Вам нехорошо, мистер? — спросила она, облизывая мороженое.
Малдер осторожно потрогал плечо, мысленно выругался и, отдышавшись, слабо кивнул.
Появилась какая-то женщина. Мягко отстранив девочку, она спросила:
— Сэр, вам нужна помощь? Он взглянул на нее и, вымученно улыбнувшись, произнес:
— Просто закружилась голова…
Опершись о постамент, он с трудом поднялся на ноги. Женщина, а вслед за ней и дети — человек десять — опасливо попятились.
— Ничего, благодарю вас, — пробормотал он и, пошатываясь, направился к выходу.
Женщина вежливо кивнула.
Малдер вышел на улицу.
Налетевший ветер растрепал ему волосы. Малдер рассеянно смахнул их со лба. Плечо ныло, но боли он почти не ощущал. Зато он затылком чувствовал ледяное дыхание у себя за спиной.
Кем бы ни был этот незнакомец, он не угрожал ему — хотя ничего и не обещал.
Впервые за последнее время Малдер пребывал в легком возбуждении — верный признак того, что он снова вышел на охоту.
Только на сей раз его добычей должны стать не уголовники.
Его добычей должна стать истина.
Глава 3
Капралу Фрэнку Ульману обрыдло валяться на кровати. Болела спина, болела задница, болели ноги. Не болело только одно место — голова, которой Фрэнк и рассудил, что если он еще раз примется считать трещины на потолке, то непременно свихнется.
Нечего сказать, веселый выдался вечерок.
Самое же обидное заключалось в том, что причиной всему была его собственная глупость. В самом деле, вчера вечером он мечтал об одном — тихо выпить, снять девочку — его постоянная подружка сегодня работала, чтобы наутро не мучило похмелье. Ничего особенного. Он без проблем справил у сержанта увольнение и оделся в гражданское. Два уорент-офицера, всю дорогу спорившие о том, примет министерство обороны решение закрыть Форт Дике или нет, подбросили его до Мар-вилла.