Корабельная сторона, стр. 18
— Сань, а как ты думаешь, успеем мы?
— Успеем. До бани уже рукой подать. А там и наши кораблики рядом!..
Вот и заросли тростника. Посеребренные верхушки покачиваются, словно наконечники копий.
— Римские легионы, — сказал Санька.
— А вон и «Летучие голландцы», — кивнул Кимка на мачты и трубы кораблей-пенсионеров. — Завтра утром адмирал Урляев выведет эти корабли в открытый океан!
— Ладно, адмирал, поторопимся. — Санька тронул приятеля за рукав. — Не забывай, сегодня мы чекисты.
Хоть мальчикам и не терпелось поскорее добраться до «Аладина», к своему флагману они двинулись в обход, по берегу реки. Им не хотелось до времени снова угодить в руки Санькиного отца. Тогда Чемодана Чемодановича изловят без их помощи, а разве с этим можно смириться!
Дорога вдоль реки не из легких. Грунт вязкий, ноги в нем утопают по щиколотку. Грязь липучая-прелипучая, как растопленный вар. Как ни стараются юные разведчики ступать бесшумно, подобно настоящим краснокожим, треск и хлюпанье вокруг них такие, будто сквозь камыши продирается целый выводок кабанов.
Но вот и «Аладин».
— Кажется, нас пока не обнаружили, — говорит Кимка трагическим шепотом.
— Точно, — таким же шепотом отвечает Бородин, выныривая из-под стапелей, — удрали-таки! Так я и знал. Григорий Григорьевич рассердится не на шутку, достанется ужо на орехи и вам и мне.
— А вам-то за что? — поинтересовался Санька.
— Да уж за дело!.. Однако дальше — ни шагу. Замрите, и ни гугу. Иначе... Сами знаете, что будет. — И Сергей Николаевич снова растворился в ночи.
— Сань, а ведь он знал, что мы удерем... и не подмешал... Мировецкий мужик!..
— А то!.. Еще какой!.. А мальчишек любит... Папа даже как-то сказал ему: «Пионервожатый ты, Сергей, а не чекист...»
— А он, Бородин, что?
— Рассмеялся и на Дзержинского сослался. Однако давай помолчим, если не хочешь, чтобы нас отсюда турнули!
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
«Марат» издали похож на уродливого, выброшенного морем кальмара с отрубленными щупальцами. Боковые обносы делают его овальным, якорные клюзы-глаза смотрят жестко и пронзительно, палубная надстройка напоминает причудливый горб.
Из камышей вынырнул Сенька в сопровождении Бородина.
— Принимайте третьего Шерлока Холмса! — подтолкнул Гамбурга Бородин. — И глядите, чтобы ни одного фокуса! — И молодой чекист, погрозив приятелям, снова скрылся в камышах.
— Чуете, могикане, а Лена-то жива! — выпалил Сенька.
— Наслышаны...
— Откуда?
— Борис Иванович сообщил. Молодец, Сенька, не подкачал!.. — поощрил Кимка дружка. — А теперь выкладывай подробности.
— А чего тут выкладывать, — пококетничал Гамбург. — Когда Соколиный Глаз начал воевать со Степкой, я кинулся за Софроном — Лене на выручку. Поняв, что с «грузом» от погони не уйти, Чемодан Чемоданович сбросил Лену с плеча и на ходу полоснул ее ножом. Я, конечно, к Лене. Подбегаю, зову по имени — не откликается. Жуть взяла: убили, думаю, девчонку! Наклоняюсь — нет, дышит. Значит, жива. Подхватил ее на спину — откуда только сила взялась! — и ходу, в больницу!
Лечу, под собой ног не чую, вся моя жизнь, кажется, на одном сосредоточилась: только бы успеть!.. Только бы спасти ее!
Огни поселка вроде были рядом. А пошел — они все дальше и дальше. А силы у меня убывают и убывают, того и гляди, упаду. Отдохнуть бы, да боюсь. Знаю, если остановлюсь хоть на секунду, с места уже сдвинуться не смогу. Потому и подбадриваю себя: «Сделаю, дескать, еще десять шагов, тогда и отдохну». Считаю: один, два, три... девять... Потом еще набавляю. И опять — один... два...
Тут-то дядя Гриша и подоспел, подхватил Лену и в больницу ее. Шилина срочно вызвали. Ну а тот — операцию сделал. Сказали — удачно, скоро, мол, поправится. Тогда я — прямиком на «Аладина» и... угодил в руки Санькиного отца.
«Отвести его к дружкам, — приказал Григорий Григорьевич. — Только глядите, хоть вы герои на сегодняшний день, но чтобы без штучек-дрючек!..»
И вот я с вами...
Мальчишки, слушая о Сенькиных похождениях, ни на минуту не спускали глаз с таинственного «Марата». Они догадывались, что вокруг древнего пароходика замкнуто кольцо чекистов, и ждали развязки.
— Как вы думаете, Софрон там? — Сенька почесал кончик утиного носа.
— А где же ему быть! — Кимка подтолкнул друзей: — Глядите, начинается!
Возле пароходика вырос частокол людей.
— Айда ближе! — предложил Санька.
— Попадет! — поежился Соколиный Глаз. — Вытурят как миленьких!
— Мы по-пластунски, — предложил Сенька и первым, упав на живот, заскользил по траве. Санька с Кимкой последовали его примеру. Остановились, когда до «Марата» осталось шагов двадцать. Теперь Степкино логово просматривалось, словно сцена из пятого ряда. Замерли.
— Однако что-то они долгонько раскачиваются, — через пяток минут заворчал Сенька, глядя на ожидающих чего-то чекистов.
— Не «раскачиваются», а сообщников Софроновых выслеживают, — вступился за отца и его товарищей Санька. — Врагов ловить — не петухов щипать! Понимать надо!
— Точно, — поддержал Кимка. — Ты думаешь, у Чемодановича, кроме Степки и Яньки, никого помощничков нет? Вот и ошибаешься... У Советской власти не только друзей, но и врагов много!..
— Да я ничего, — стал оправдываться Гамбург. — Я к тому, что зря они нас на помощь не взяли...
Примолкли. И сразу же в ответ угрожающе зашуршали камыши, на тарабарском языке забормотала Воложка, затикали азбукой Морзе сверчки, словно предупреждая: «Ос-то-рож-но!.. Каж-ды-й ша-г мо-жет слы-ша-ть хит-ры-й вра-г!»
Ребята затаили дыхание. Один из чекистов бесшумно поднялся на палубу.
«Бородин!» — узнали друзья.
К Сергею Николаевичу присоединилось еще несколько человек.
— А вон папа! Видите, рядом с дядей Сережей!
Кимка с Сенькой кивнули: ага, мол, видим.
Чекисты разбились на несколько групп. Одни осматривали верхние помещения, другие обследовали носовой кубрик. Подзоров с Бородиным оставили за собой кормовой отсек, где, по всей вероятности, и прятались преступники.
Осмотр жилых помещений на верхней палубе и в носовом кубрике ничего не дал. Всюду их встречали раззор и запущение. Корпуса кораблей должны были не нынче-завтра пустить на переплавку, поэтому за ними не присматривали.
Ударили мощные лучи фонарей по предательской темноте кормового кубрика.
— Начинается! — шепнул Санька.
Бородин прыгнул в кубрик. На одной из коек лежал человек.
— Руки вверх! — крикнул Бородин, наваливаясь на незнакомца. На помощь Сергею Николаевичу подоспели Подзоров и другие чекисты»
— Да он связан!
Незнакомца развязали, вынули изо рта кляп.
— Кто вы? — испуганно спросил он. — Никак, чекисты?!
— Чекисты, — подтвердил Бородин.
— Слава богу! — обрадовался мужчина. — А я думал, опять вернулись хулиганы!
И он, достав из кармана брюк удостоверение личности, протянул его Подзорову, угадав в нем начальника.
Григорий Григорьевич, убедившись, что документ не поддельный, прочитал вслух: «Прохоров И. Ф. — кочегар заводской хлебопекарни». А Прохоров И. Ф. тем временем, окончательно освоившись, начал бойко рассказывать:
— Как вы уже установили, кочегар, значица, я... Зарплата, сами понимаете, не ахти какая... Вот, значица, я и решил вечерком разжиться дровишками на старых пароходах. Все равно, думаю, они на слом пойдут. А тут рабочему человеку поддержка. Так вот, значица, поднялся на етого самого «Марату», а мне навстречу два мужичонка, крупные, как быки-трехлетки. Думал, сторожа. Хотел было документу им предъявить, как вам, значица, а один из них как хряснет мне кулаком по лбу. Ну, я и скопытнулся. А когда стал соображать, лежу, как младенчик, спеленутый, а во рту кляп торчит. Попробовал встать — не смог. Да и побоялся. Вдруг озорники возвернутся... А тут и вы подоспели. Вот и все, значица.