Сбежавшая невеста, стр. 35

– Боюсь, ты права. Тогда до завтра. А вон, если не ошибаюсь, твой конюх. За тобой неплохо присматривают, Дженни.

– А как же ты думаешь? – Она улыбнулась и молча уехала.

XIV

Вернувшись на Гросвенор-сквер, Дженнифер нашла, что герцогине стало значительно лучше. Письмо Мэйнверинга послужило лекарством. Старая дама занималась тем, что одновременно поддразнивала горничную, примеряла парики и размышляла, куда поехать вечером: в оперу, в драму или на раут к леди Бессбароу. Дженнифер была сторонницей оперы. Толпа во время раута, сказала она, может только повредить еще не окрепшей герцогине. Это было, конечно, так, но про себя Дженнифер рассудила, что Мандевиль не был поклонником оперы и что даже если ей очень не повезет и он будет в опере, там легче не разговаривать с ним, чем у леди Бессбароу.

Она обнаружила, что ошиблась. Бинокль Мандевиля вскоре остановился на их ложе, и в первый же перерыв Мандевиль присоединился к ним. Герцогиня была в восторге. Она отметила его внимание к Дженнифер и считала, что если он сделает ей предложение, это исправит нынешнее двусмысленное положение Дженнифер. После того как женитьба Мэйнверинга была решена, герцогиня считала, что ему необходимо достойно избавиться от своей хоть и очень привлекательной, но сомнительной протеже. Так что при появлении Мандевиля герцогиня заявила, что ей нехорошо, и попросила нюхательную соль. Дженнифер уже сыграла ей на руку, выказав такой энтузиазм к опере. Герцогиня сделала вид, что ей становится хуже. Она, мол, поступила глупо, поехав, ей надо было поберечься, простуда возвращается с каждой минутой, голова болит. Короче, ей надо ехать помой и ложиться в постель. Только вот она не хотела бы портить вечер мисс Фэрбенк. Мандевиль тут же предложил свои услуги. Он с удовольствием проводит герцогиню домой, а с еще большим удовольствием останется и составит компанию мисс Фэрбенк. Что до патронессы, так не в соседней ли ложе леди Бересфорд?

Тщетно Дженнифер умоляла разрешить ей ехать домой с герцогиней. Мол, совершенно недопустимо, чтобы та ехала одна, она еще больше простудится… Герцогиня посмеялась: хоть ей и приятна компания Дженнифер, она вряд ли является действенным средством от простуды. К тому же к ней присоединится старый знакомый, генерал имярек, которого она знает всю жизнь и который в лучшие времена знавал ее мужа. Он проводит ее домой, они поболтают о старых добрых днях и особенно о том случае, когда она с его помощью проникла в Палату общин. Все устраивалось прекрасно, только не для Дженнифер.

Оставшись наедине с Мандевилем, Дженнифер тотчас же встала, чтобы перейти в соседнюю ложу к леди Бересфорд. Но для Мандевиля предоставившаяся возможность была слишком удобна, чтобы ее упустить. Он придержал Дженнифер за руку.

– Очаровательная мисс Фэрбенк, одно слово. Боюсь, вы считаете меня своим врагом. Вы должны дать мне шанс оправдаться, попросить прощения. Я искренне хочу стать вашим другом.

Она отняла свою руку.

– Вы лучше всего выкажете свою дружбу, мистер Мандевиль, если сразу же проводите меня в ложу леди Бересфорд. Мне совершенно не пристало находиться здесь наедине с вами.

– Несравненная мисс Фэрбенк! – Он снова схватил ее за руку. – Какое мужество! Какая сила духа! И подумать только, что вы – вы! – смеете говорить о приличиях!

– Не понимаю вас, сэр.

– Дорогуша, не хочу причинять вам неприятности, Ш» должен признаться, что мне известно все.

– Неужели? Вам угодно говорить загадками, сэр. Что, собственно, вы имеете в виду под словом «все»?

– Как же, ваш неизбежный позор, если бы я рассказал о том, что знаю. Одно дело выдать себя за Гарриет Вильсон и ей подобных у Ватье. Это хоть и довольно нехорошо, но может быть воспринято как девичья вольность. Но позволить лорду Мэйнверингу пристроить вас – вас, бывшую гувернантку без роду, без племени, если не хуже, – к своей бабушке! Этот номер вам так просто с рук не сойдет!

Она попыталась еще раз:

– Сэр, я не понимаю, о чем вы говорите.

– Думаю, превосходно понимаете. Но вы, видимо, не подумали о последствиях своего приключения, если это приключение. Стоит мне шепнуть кое-кому пару слов о том, что Мэйнверинг пристроил свою милашку к бабушке, выдав ее за богатую наследницу, и… Вообразите, о чем будет говорить общество завтра! И представьте последствия для герцогини. Согласен, скандал – это воздух, которым она дышит; но оказаться самой предметом скандала, да еще такого… Это убьет ее, дорогуша, как пить дать убьет. Что до Мэйнверинга, то его это, пожалуй, не убьет, но совершенно определенно положит конец его политической карьере, к которой он так стремится. Молчите, свет очей моих. Боюсь, я вас расстроил. Но не хмурьтесь, не дуйтесь, не топайте на меня ножкой. Вижу, вы считаете меня чудовищем, но я докажу вам, что я не таков. У меня нет никакого желания убивать герцогиню, и я пока что не хочу портить карьеру Мэйнверингу, хотя, Бог свидетель, у меня достаточно причин для этого. Ваша тайна в полной безопасности. Но при одном условии…

– Условии? – Дженнифер, надежды которой возросли, вновь впала в отчаяние.

– Да. Дорогая, я – человек светский и ничего не даю задаром.

– Даже молчание?

– Особенно молчание. Только подумайте, сколько будет разговоров! Какая чудесная история для светских сплетен. И какая месть за это, – здоровой рукой он коснулся повязки, которая поддерживала его раненую руку. – Нет-нет, за молчание мне нужна взятка; взятка и награда.

– Какая? – Надежды Дженнифер снова умерли.

– Самая старая и самая приятная в мире. Как я понимаю, ваше положение не из легких. Если я не разоблачу вас сегодня, кто-нибудь все равно сделает это завтра. Вам ничего не светит, кроме позора и краха. Вы можете избежать этого, покинув герцогиню и перейдя под мою защиту, хоть прямо сейчас. Я обещаю вам комфорт, роскошь и свое обожание.

Она посмотрела ему прямо в глаза.

– Насколько я понимаю, вы говорите не о замужестве.

– Ну, нет, – он несколько смущенно рассмеялся. – Будьте же благоразумны. Случай ведь совсем не таков, не правда ли?

Дженнифер помолчала, дрожа от гнева и страха. Все было правильно. В его власти было скомпрометировать не только ее, но и Мэйнверинга, и даже герцогиню. Не время показывать свое возмущение; она должна переждать, выиграть время. Ее молчание и так уже затянулось.

– Ну же, мисс Фэрбенк, – поторопил он, – я жду вашего ответа. Ну, будьте же рассудительны. Мы с вами прекрасно поладим. Давайте уедем в Париж. Вы, думаю, будете рады на какое-то время покинуть Лондон, да и, по правде говоря, я тоже, – его рука опять мягко коснулась повязки. – Квартира на Рю Сент Оноре… Я так и вижу там вас и себя у ваших ног.

– А вы сможете? – она взглянула на него, продолжая размышлять.

– Более того, – он по-прежнему разыгрывал, как ему казалось, верную карту. – Из достоверных источников мне известно, что ваш друг Мэйнверинг вот-вот женится. Вам вряд ли захочется оставаться в Лондоне и смотреть, как какая-то провинциальная простушка будет изображать миледи рядом с ним. Вы плохо разыграли ваши карты, но я предлагаю вам превратить проигрыш в победу.

Как это ни ужасно, в его словах что-то было. Она дала ему понять, что колеблется.

– Не знаю, я не думала над этим… Вы правы, мое положение не из легких. Сэр, – она сделала вид, что решилась, – вы должны дать мне время. Разрешите подумать до завтра. Конечно, Париж… Говорят, Париж весной… Пошлите завтра к герцогине за ответом. Вы понимаете, мне надо придумать, как наиболее достойно выйти из-под опеки ее светлости.

– Ой, не забивайте этим свою хорошенькую головку. – Теперь он был уверен, что уже получил ее. – Когда вы будете со мной, вам не будет дела до нее и ей подобных.

Уж в этом-то она была уверена, да и им до нее тоже. Если ей и нужен был еще какой-нибудь резон, то теперь она решила скрыться от него любой ценой. Но как устроить так, чтобы он, разозлившись, что его отвергли, не распространялся об этой убийственной истории и не поставил под угрозу будущее Мэйнверинга? Теперь не было времени думать об этом; сейчас нужно улизнуть от него, а для этого необходимо ему подыграть.