«Н» – значит невиновен, стр. 15

– Да-да, я слушаю вас, – сказала я.

– Иоланда, – промолвил Питер, бросая на жену предостерегающий взгляд.

– Я не хотела плохо отзываться о ней, – взяла она себя в руки.

– Вы можете говорить все, что считаете нужным. Насколько я понимаю, Изабелла любила крайности...

– Крайности! Это слишком мягко сказано. Она была просто-напросто нечестным человеком!

– Я не думаю, что мы имеем право на такие обобщения, – наклонился Питер к жене. – Ты можешь относиться к ней по-всякому, но нельзя не признать, что она была чрезвычайно одаренным человеком.

– Да, это правда, – согласилась Иоланда, покрывшись румянцем. – И, как я понимаю, она не всегда была виновата. Порой мне даже бывало жаль ее. У нее были расшатанные нервы, она часто срывалась. У этой женщины имелось все, не было только счастья. Дэвид присосался к ней, как клещ, и выпил из нее всю кровь.

Я подождала, надеясь, что она продолжит рассказ, но она молчала. Я взглянула на Питера.

– Вы тоже так считаете?

– Не мне судить.

– Я и не прошу вас судить. Мне просто нужна ваша точка зрения, чтобы понять кое-какие вещи.

Он помолчал и сказал после паузы:

– Мне кажется, она была несчастным человеком. Не знаю, что можно добавить к этому.

– Как долго она работала у вас?

– Чуть больше четырех лет. Это было что-то вроде стажировки.

– Симона сказала, что у нее не было архитектурного образования.

– Верно. У нее не было образования, но были великолепные идеи. Энтузиазм перехлестывал через край. Она была, если можно так выразиться, столь же талантлива, сколь несчастна.

– У нее бывали периоды депрессии?

– Да, она не могла с ними справиться, поэтому злоупотребляла спиртным, – сказал он.

– Она пила, потому что была алкоголичкой, – вмешалась Иоланда.

– Мы же не знаем всего, – добавил Питер.

Иоланда принялась хохотать, картинно изображая приступ смеха.

– Мужчина никогда не согласится, что у красивой женщины могут быть изъяны.

Мне снова стало не по себе.

– А что за человек Дэвид Барни? Он ведь тоже архитектор. Способный человек?

Иоланда безапелляционно заявила:

– Он плотник, но с большими претензиями.

Питер пропустил ее реплику мимо ушей.

– Он очень хороший технический специалист.

– Технический специалист?

– В этой характеристике нет ничего плохого.

– Он – ответчик. Вы можете говорить о нем все, что считаете нужным.

– Мне бы не хотелось говорить на эту тему. В конце концов, мы – коллеги, хотя я уже на пенсии. Но у нас маленький город. Не мне судить о его квалификации.

– Что вы можете сказать о нем как о человеке?

– Я над этим никогда не задумывался.

– О Боже, Питер! Почему ты не расскажешь всю правду? Ты же его терпеть не мог. И никто не мог с ним нормально ладить. Он нечестный, низкий человек. Он только и думает, как бы провернуть очередную махинацию...

– Иоланда...

– Я знаю, что я Иоланда! Меня спросили, и я отвечаю. Ты так заботишься о том, чтобы, не дай Бог, не обидеть кого-нибудь, что забываешь говорить правду. Дэвид Барни – это паук. В свое время Питер предложил им войти в его бизнес, хотя я категорически возражала. Я старалась быть объективной. Изабелла принесла с собой много прекрасных идей, и мы это очень ценили. Но, как только она начала крутить этот роман с Дэвидом... он оказывал на нее плохое влияние.

Я повнимательней присмотрелась к Иоланде. Она прекрасно справилась бы с ролью свидетельницы, если бы чуть внимательней выбирала выражения.

– Так в чем конкретно состоял вклад Изабеллы в ваш бизнес?

– Она была богатым человеком и вращалась в респектабельных кругах. Люди прислушивались к ее мнению, так как считали, что у нее изысканный вкус. У нее в самом деле был свой стиль. Все стремились подражать ей.

– Когда они с Дэвидом вышли из фирмы, то забрали с собой много клиентов?

– Это обычная практика, – пробурчал Питер. – Неприятная, но в бизнесе встречается на каждом шагу.

– Это была катастрофа, – не согласилась с ним Иоланда. – Вскоре Питеру и пришлось уйти на пенсию. В последний раз мы виделись с ними у них на обеде. Это было в день Труда.

– Как раз в тот день, когда у Дэвида исчез пистолет?

Супруги обменялись взглядами. Питер закашлялся.

– Мы узнали об этом позже, – сказал он.

– Нет, мы услышали об этом в тот же день. Наверху в спальне хозяев разыгрался страшный скандал. Точно сказать нельзя, но, видимо, поводом к нему послужило именно исчезновение пистолета, – опять вмешалась Иоланда.

– Как вы думаете, кто мог взять его?

– Ну конечно, ОН САМ его и похитил! – воскликнула Иоланда, не раздумывая ни секунды.

7

Я ненадолго заехала в свой офис и кое-что напечатала. На автоответчике мигала сигнальная лампочка. Я прослушала сообщение. Звонила Ре Парсонс, у нее был голос человека, который страшно торопится. Я набрала ее номер и в ожидании ответа перебирала свои записи. Где я возьму свидетеля, видевшего Барни на месте преступления? Лонни, конечно, шутил, когда предложил мне заняться этим. Но, если я найду такого человека, вот шуму-то будет! Четыре гудка... пять. Я уже собиралась повесить трубку, когда кто-то ответил на другом конце линии.

– Алло?

– Добрый день. Это Кинси Милхоун. Мне нужно поговорить с Ре Парсонс.

– Это я и есть. Кто говорит?

– Кинси Милхоун. Я оставляла вам сообщение...

– О, да, вспомнила, – прервала она меня. – Вы по поводу Изабеллы. Я не совсем поняла, что вам нужно.

– Видите ли, пару месяцев назад вы беседовали с Морли Шайном.

– С кем?

– С детективом, который занимался этим делом. К несчастью, у него случился сердечный при...

– Я никогда ни с кем на говорила про Изабеллу.

– Как? Вы не беседовали с Морли? Он работал на адвоката, которого нанял Кеннет Войт.

– В первый раз про это слышу.

– Извините. Наверное, мне дали неточные сведения. Да, я же не объяснила вам, кто я такая. – Я коротко изложила суть дела, которым занимаюсь. – Обещаю, что отниму у вас совсем немного времени. Но нам обязательно надо встретиться.

– У меня сейчас нет ни минуты свободной. Более неудобного момента просто нельзя придумать, – раздраженно проговорила она. – Дело в том, что я – скульптор, через два дня открывается моя выставка. Я вся в делах.

– Может быть, мы выпьем по чашке кофе или по бокалу вина сегодня вечером? В любое удобное для вас время.

– Неужели обязательно сегодня? Нельзя подождать неделю?

– До суда осталось совсем мало времени.

– Простите, может быть, вы найдете мои слова странными, но со времени ее смерти прошло шесть лет. Что бы ни случилось с Дэвидом Барни, ее уже не вернешь. К чему же такая спешка, я не понимаю.

– Если по большому счету, – сказала я, – то в любых наших действиях не так уж много смысла. Как ни старайся, конец один. Да, она умерла, но ее смерть не должна остаться бесследной.

В трубке воцарилось молчание. Я понимала, как ей муторно возвращаться к прошлому, но у меня не было другого выхода. Пришлось нажать.

Она смягчилась и неохотно уступила.

– О Боже! У меня же сегодня еще занятия по рисунку для взрослых. С семи до десяти. Если бы вы заехали в школу, мы могли бы поговорить, пока люди будут рисовать. Это все, что я могу вам предложить.

– Великолепно. Я согласна. Спасибо за помощь.

Она сказала мне, куда ехать: комната десять, вход со двора.

– До встречи.

Домой я попала в 17.35. На кухне у Генри горел свет. Я прошла черным ходом на его половину, стараясь разглядеть через стеклянную дверь, что там происходит. Генри сидел в своем кресле и потягивал "Джек Дэниел", уткнувшись в газету. На плите варился ужин. Судя по головокружительному запаху, предполагалось нечто с луком и колбасой. Генри отложил газету в сторону: "Входи, входи".

Я открыла стеклянную дверь и вошла. Кроме большой кастрюли с кипящей водой, на плите стояла сковородка с кипящим томатным соусом.