Похищенная, стр. 42
Где же ее сын и невестка? Они ушли из лагеря этой ночью. Хокуа Уна знала, что белые искали Тэсс. Но она была уверена, что с такими злодеями, как те, что жгли ее деревню и убивали невинных, нельзя жить. Даже если по собственному заблуждению человек считает, что хочет этого.
18
Как только Ворон проснулся, он понял: что-то не так. Он молча лежал на спине. Тэсс свернулась калачиком в его объятиях, прижавшись щекой к его плечу.
Ворону показалось, что сквозь сон он слышал крики ужаса, отчаянные голоса ленапе, видел смертельный страх в их глазах. Когда он поднял веки, вокруг было спокойно. Тишину нарушало только пение птиц и стрекот цикад. И еще – мерное дыхание Тэсс.
Ворон прислушался. Обострились все органы чувств.
Ворон посмотрел на Тэсс. Интересно, что ей снится, подумал он. Он тихонько убрал с ее лба волшебный рыжий локон.
Внезапно что-то привлекло его внимание. Запах! Ворон услышал запах дыма. Это не костер, это что-то другое…
Сердце Ворона забилось чаще. Он тихонько тронул Тэсс.
– Тэсс, – шепнул он и потряс ее за плечо. – Тэсс, надо вставать!
И вдруг все его мышцы напряглись. Его охватило сильное волнение. Что-то случилось в его родном лесу. Он почувствовал это.
Тэсс тихонько проурчала что-то себе под нос. Потом потянулась. Ворон еще раз взглянул на стройные, длинные ноги. Она, как сонный ребенок, непроизвольно пыталась обвить ими ноги Ворона.
– Тэсс! – позвал он чуть громче. – Что-то случилось.
– Что? – Тэсс вдруг широко открыла глаза. – Что такое, Ворон? – спросила она сонным голосом.
Он вытащил из-под нее свою руку и потянулся за своей одеждой, которую вчера небрежно бросил на траву.
Тэсс сладко потянулась всем телом.
– Тэсс, вставай! Одевайся.
Она жмурилась от солнышка, еще не проснувшись окончательно. Она была еще не в состоянии услышать тревогу в его голосе.
– А что случилось?
– Я не знаю. – Ворон торопливо натягивал мокасины. – Одевайся! И быстро. Мы должны вернуться в деревню.
Тэсс села. Теплое солнце ласкало ее розовыми лучами. Ворон смотрел на нее. Как она была красива сейчас! Какая белая и нежная у нее кожа, совсем не такая, как у индианок.
Тэсс поднялась, она пыталась одеться быстрее, но спросонья руки ее не слушались. – Что ты хочешь сказать? – встревожилась она. – Что-то случилось в деревне? Мы же ушли от нее мили на две, на три. Как ты мог узнать об этом?
– Я не знаю. Но я это чувствую.
Ворон стал собирать сумку. Где-то должен быть мушкет… А, вот. Он поставил его у дерева.
Вчера он повел себя легкомысленно. Им повезло, что на них не набрели могауки, а не то они с них обоих сняли бы скальпы. Нельзя было оставлять мушкет так далеко. И как он мог сделать такую глупость?! Страсть совсем затуманила ему голову. Ворон передернул затвор, проверяя «браун бэсс».
Тэсс уже натягивала мокасины.
Ворон бросил ей ее кожаную сумку.
– Скорее, Тэсс!
Она подхватила сумку на лету.
– Я готова.
Ворон повернулся и пошел в сторону родной деревни. Тэсс вскоре поравнялась с ним.
– Твой нож при тебе?
– Да. Он здесь. – Она постучала по сумке.
Ворон почти бежал, выбирая такие тропинки, чтобы сократить путь.
– Достань его. Нож.
– Да скажи, в чем дело! – Тревога Ворона передалась и ей.
– Я чувствую запах дыма.
Тэсс приходилось бежать очень быстро, чтобы не отстать от него.
– Ты думаешь, что кто-то поджег деревню?
Внезапно Ворон остановился и, схватив Тэсс за руку, потянул ее к земле. Тэсс тут же услышала голоса и ржание лошадей. Ворон сделал ей знак молчать. Люди были близко, очень близко.
Ворон взглянул на Тэсс. По выражению глаз он понял, что она тоже слышит, как переговариваются всадники. Одну руку она положила ему на плечо, в другой крепко сжимала нож могауков. Так крепко, что у нее побелели пальцы.
Сердце Ворона бешено колотилось, но он лежал, не шевелясь. Всадники приближались. Если бы недавно они с Тэсс не свернули с основной тропы, то лошади вышли бы прямо на них.
Это наверняка белоголовые. Они никогда не заметят их среди густых зарослей. Они такие дураки!
И точно. Ворон разглядел на тропинке белых всадников. Они двигались со стороны деревни.
Ворон мельком взглянул на Тэсс. Она была очень испугана. Прошлый случай в лесу, когда ей пришлось, защищаясь, убить белого солдата, как видно, сильно повлиял на нее. Она крепче сжала руку Ворона, и он чуть наклонил голову – так, чтобы коснуться губами ее макушки. С ним ей нечего бояться. Он защитит ее. Ворон хотел, чтобы сейчас она чувствовала это. Он будет стоять за нее насмерть.
Тэсс неуверенно улыбнулась, когда всадники скрылись из виду, так и не заметив их. Ворон мог бы стрелять им в спину. Он уже знал, что они побывали в деревне. Их появление здесь и запах гари не могли быть совпадением. Но стрелять в спину он не мог.
Когда всадники удалились на значительное расстояние, направляясь на север, Ворон поднялся. Он подал Тэсс руку, и они побежали к деревне. Она не отставала. Не разбирая дороги, они мчались через лес. Чем ближе они подходили, тем сильнее становился запах гари. Ворон уже слышал, как воют женщины и плачут дети.
На противоположном берегу ручья они увидели большое скопление людей. Одни передавали друг другу ведра с водой, другие бегали то в деревню, то обратно на ручей. Малыши сидели на берегу и отчаянно вопили, дети постарше пытались хоть как-то успокоить их. Мужчины, женщины, старики и старухи метались в поисках близких, выкрикивая их имена.
– Что случилось? – крикнул Ворон, впереди Тэсс перебираясь через ручей и забыв даже подать ей руку.
В воздухе висел запах беды. Над деревней стояло густое облако дыма. Даже отсюда Ворон чувствовал жар пламени.
– Спящий Медведь, да скажи мне, что здесь произошло? – снова крикнул Ворон, хлопнув руками по воде.
– Слава Богу, ты здесь! – отозвался старик. – Пришли белоголовые. Они подожгли наши жилища. Некоторых убили.
Ворон швырнул сумку на берег и, сжав в руке «браун бэсс», бросился в деревню. Люди цепочкой передавали воду с ручья, они набирали ее ведрами, кастрюлями, кожаными баулами – всем, что попалось под руку.
– Где моя мать? – спрашивал Ворон то одного, то другого.
Люди качали головами, никто ничего не знал о ней. Ворон испугался.
Он выскочил наконец в деревню. Два вигвама еще вовсю пылали. Большинство вигвамов сгорели дотла. Немногие были спасены, но они сильно обгорели.
В деревне царило то же смятение, что и на ручье. Мужчины, женщины, дети – все что-то кричали друг другу, пытаясь спасти свои нехитрые пожитки. Юноши старались поймать лошадей, которые оборвали привязи и разбежались. Где-то в плаче захлебывался младенец.
Ворон подбежал к вигваму Женщины Грез на дальнем конце деревни. Сквозь дым он сразу разглядел ее красную рубашку и вздохнул с облегчением. Она была босая, с неприбранными волосами. Слава Богу, она жива.
Женщина Грез наклонилась над индианкой, у которой была ранена рука. Одной рукой Поющий Дождь прижимала к груди ребенка, другая рука безжизненно висела вдоль тела. Слезы заливали ей лицо.
– Мама! – крикнул Ворон.
Женщина Грез склонилась над раненой. Она обмывала ей руку. На сына она даже не взглянула.
– Быстро! Моя сумка с лекарствами! Там, в вигваме! – приказала она ему.
– Мама, скажи мне, что случилось!
– Принеси сумку!
Поющий Дождь застонала от боли. Ворон нырнул в вигвам. Его задняя стенка выгорела, так что теперь здесь было два выхода. Он не сразу нашел нужную сумку. Все было покрыто толстым слоем копоти. Подстилки на полу еще дымились. Наконец он нашел то, что нужно. Сумка как ни в чем не бывaло висела на прежнем месте, над постелью Женщины Грез. Ворон сорвал ее с крючка и бросился прочь.
– Скажи, мама, что здесь произошло? – выходя из терпения, потребовал Ворон.
Не отвечая ему, Женщина Грез стала быстро искать что-то в сумке.