Похищенная, стр. 18
Ворон на ходу взглянул на звездное небо. Там, в вышине, сиял туманным светом Млечный путь. Звездный Мост Человеческих Душ, так называли его предки.
Ворон тихо помолился, прося у Создателя мудрости и терпения. Он знал, что они очень понадобятся ему.
8
– Что ты с ней сделал? – Женщина Грез пристально посмотрела на сына.
Ворон сидел на корточках возле вигвама и чинил наконечник стрелы. Стоял полдень, солнце нещадно палило в макушку. Ворон оторвал глаза от работы и, не понимая, уставился на мать.
– С кем, мама? О чем ты?
– Ты знаешь о чем. Я говорю о белой женщине. О Тэсс.
Ах, вот оно что… Мать все чувствует.
Ворон опустил глаза и продолжил работу. Он мало спал этой ночью. Его мысли занимала только Тэсс. Ни На-Ки с его подлой душой, ни мать с ее увлечением его другом, ни даже недавняя потеря родного брата. Она. Только о ней думал он этой ночью.
Ворон сожалел, что поцеловал ее. Ему не следовало этого делать. Он знал, что при поцелуе человек отдает часть своей души и становиться зависим от того, кого поцеловал. Ворон не хотел этой зависимости. Он должен был относиться к Тэсс только как к пленнице, как своей собственности. Ошибка была в том, что он увидел в ней женщину, которая так манила его к себе. Это ослабляло его волю, мешало главной цели. Все это он хорошо понимал, но не мог забыть вкус ее поцелуя, снова и снова ощущая его на своих губах. Закрывая глаза, он снова видел ее лицо, ее огненные волосы, их медовый аромат. Пальцы помнили, какая нежная у нее кожа. И тогда он переставал быть себе хозяином. Он страстно желал целовать и ласкать ее, чувствовать ее тело в своих объятиях.
– Я ничего с ней не делал. Почему ты так спрашиваешь? – Ворон протянул руку за каменным точилом, которое когда-то принадлежало его деду.
Женщина Грез присела на корточки возле сына.
– Прошлой ночью, когда я пришла в вигвам, она плакала. Сегодня с самого утра она умоляет меня поговорить с тобой, чтобы ты отпустил ее. Тэсс очень напугана, Ворон. Сын, ты же знаешь, она все время помнит о том, что могауки насмерть замучили ее кузину.
– Но мы не могауки?
– Конечно, но она-то судит о людях по цвету их кожи. Для белых мы все – краснокожие. Для них нет разницы, из какого ты племени.
– Я не собираюсь убивать ее.
– Я это знаю.
– Она тоже прекрасно знает, что я не убью ее. Она это сама сказала.
Женщина Грез глубоко вздохнула и положила руку на плечо сына.
– Я очень беспокоюсь за тебя, сынок. На-Ки убеждает людей, что белая женщина принесет несчастье в нашу деревню. Скажи мне правду, милый, зачем ты держишь ее здесь?
– Я уже взрослый мужчина. Ты не должна задавать мне такие вопросы.
– Ты можешь не отвечать мне. Но позволь тебе напомнить, что когда-то именно я кормила тебя грудью. Это дает мне право задавать тебе любые вопросы.
Рука Ворона соскользнула, и острый камень поранил руку. Брызнула кровь. Он слизнул ее языком.
– Не беспокойся. Я сам разберусь и с На-Ки, и с белой женщиной.
Женщина Грез хитро улыбнулась.
– Она тебе нравится.
– Это смешно. Она же белая.
– Видно, таково будущее нашего народа. В жилах наших потомков будет течь кровь разных народов, и белокожих, и краснокожих. Еще твоя бабушка – Господи, упокой ее душу – говорила об этом. – Женщина Грез перекрестилась и поднесла к губам распятие.
Ворон растерянно смотрел на сломанную стрелу, понимая, что нет смысла в таком настроении пытаться починить ее.
– Говори прямо, что ты хочешь сказать. У меня сегодня много дел.
– Я хочу сказать, что ты должен либо отпустить эту женщину, либо сделать ее своей. В такое трудное время нельзя настраивать против себя соплеменников. Меня не проведешь. Я-то знаю, куда клонит На-Ки со всеми своими подарками, выпивкой, теплыми одеялами и шелками. Но далеко не все видят его насквозь, как я.
– Ну и дураки.
– Возможно. Но многие просто хотят жить по старинке. Им лень думать головой, и потому они слушают На-Ки. И верят, что если мы объединимся с французами, то нас не прогонят с наших земель, что мы останемся жить здесь, как жили наши предки тысячи лет. – Она пожала плечами.
Ворон искоса взглянул на мать.
– Ты сказала, что я должен отпустить ее или сделать своей. Что ты имела в виду?
– Я тебе скажу. Женись на ней. И она родит тебе сыновей и дочерей, которые смогут преодолеть все беды нашего времени. Им удастся изменить то, что мы не в силах изменить. – Она в умилении сложила руки на груди. – Они будут полукровками. В них будет течь и кровь наших предков. Они будут сильными. Они выживут, Ворон.
– Жениться на ней? – Ворон захохотал. Ну уж нет! Он никогда не женится на белокожей женщине. Скорее всего он вообще не женится. Он станет вождем и будет служить своему народу. У него не будет времени на всякие глупости.
– Мне не нужна жена! – отрезал он.
– Да? Жена – это как раз то, что тебе нужно. Когда у человека есть жена и малыш в люльке, он начинает понимать, в чем смысл жизни. Только женатый мужчина, который видел, как в мир приходит его ребенок, плоть от плоти его, имеет право называться мужчиной.
– Я никогда не женюсь на белой женщине. Подумай, что ты говоришь! И никогда больше не заводи разговор со мной об этом.
Женщина Грез раздраженно повела рукой.
– Ты такой же упрямый, как твой отец. Когда только ты поймешь, что нужно прислушиваться к тому, что приходит к нам в видениях?
– У меня не бывает видений.
Женщина Грез улыбнулась и покачала головой.
– Зато у меня бывают. Ладно, занимайся своими делами, сынок. Ты, конечно, можешь обманывать сам себя, но ты не можешь обмануть женщину, которая тебя родила.
– Раз уж ты тут, – сказал Ворон, пользуясь моментом, чтобы сменить тему, – я хочу поговорить с тобой совсем о другом, мама.
Он встал на ноги. Мать подошла к нему поближе и ласково заглянула в глаза. Ворон был рослым мужчиной, мать едва была сыну по плечо.
– Да, я слушаю тебя, сынок.
– Я имею в виду Таандэ.
– Таандэ?
– Да.
Ворон сразу понял по озорному огоньку, заблестевшему в глазах матери, что она прекрасно понимает, о чем идет речь.
– Я видел вас вместе вчера вечером.
– И что же ты видел?
– Таандэ обнимал тебя, и ты обнимала его. Вы целовались. Это видели и другие.
Женщина Грез улыбнулась.
– Ты только что сказал мне, что ты – взрослый мужчина. Тогда тебя не должны удивлять отношения мужчины и женщины.
– Мама, но это неправильно!
– Сын, я – вдова. Я родила троих детей. Одного я похоронила. Я имею право на внимание любого свободного мужчины племени.
Ворон не знал, что сказать. Он не хотел обижать мать, но чувствовал, что его долг сказать, что он думает по этому поводу.
– Мама, Таандэ родился в тот же год, что и я. Это ты помнишь?
Мать рассмеялась.
– Так, значит, ты считаешь, что я уже слишком стара, чтобы иметь отношения с мужчиной?
– С мужчиной – нет, но для Таандэ ты слишком стара. Не обижайся. – Ворон взял мать за руку. – Почему бы тебе не выбрать Спящего Медведя? Он твоего возраста и тоже вдовец. Наверняка ему нужна женщина.
– Ему?! Да он беззубый. Ему не женщина нужна, ему нужен кто-то, чтобы жевать для него мясо.
Ворон ухмыльнулся.
– Ну ладно. А как насчет Хмурого Неба?
– То же самое.
– А Две Белки?
– Этот ничего уже не хочет. Только посидеть у костра и покурить трубку. Его обслуживают дети, готовят еду и приносят табак, а он только ворчит да вспоминает лучшие времена, когда был молодой и сильный. – Она подбоченилась. – Сын, я еще слишком молода, чтобы целыми днями сидеть у огня и курить трубку.
Ворон не ответил. Тогда мать положила руку на его плечо и, вздохнув, сказала:
– Ты решай, с кем ты будешь спать. О себе я уж как-нибудь позабочусь.
– Ты хочешь сказать, что ты спишь с моим лучшим другом?!
Женщина Грез рассмеялась и похлопала сына по плечу.