Заговор Древних, стр. 59
— Где еще можно хорошо выспаться, как не в плену, — улыбнулся Седой, укладываясь спать. — На своих оболтусов ведь никакой надежды, все сам да сам…
— Нам пленники не нужны, — улыбнулась в ответ девушка. — Можешь идти на все четыре стороны.
Она немного лукавила. В принципе, лишние воины в теперешних условиях не повредят, хотя бы в качестве живого щита.
— Спасибо, но, если вы не возражаете, я бы провел ночку с вами. Моего колдуна вы порешили, кто мне теперь начертит такой же хороший круг? А вот завтра я бы воспользовался вашей любезностью, если, конечно, завтра вы не передумаете.
— Это к нему, — махнула девушка в сторону Мстислава. — Он у нас главный человеколюб. Будь моя воля…
Она не стала договаривать, но ее прекрасно поняли.
— Ну, я бы все-таки хотел надеяться, что доживу до рассвета, и не проснусь с перерезанным горлом.
Седой говорил с улыбочкой, хотя в его голосе ощущалось напряжение. Он и раньше опасался этой парочки, а уж теперь для опасений появились дополнительные причины.
— С перерезанным горлом ты уж точно не проснешься, — заметил ему Мстислав и добавил, подражая Висте. — Но с такими просьбами это к ней, она у нас главная по этим делам…
Он посмотрел на девушку, заметил ее сузившиеся глаза, и не стал продолжать. Не хватало ему еще раз по морде получить в присутствии постороннего!
— Послушай, сестренка, — обратился Седой к ней. — Когда решишь перерезать нам шеи, подумай вот над чем. Вы все-таки спасли нам жизни, а долги мы привыкли возвращать!
— Ладно, дорогуша, — хищно улыбнулась ему девушка. — Думаю, что до Быстрицы вы доживете. А вот там вам будет лучше исчезнуть и больше не попадаться нам на глаза!
Ночь прошла спокойно. Твари толпились вокруг, горя голодными глазами и источая жуткую вонь. Но людям уже не было до этого никакого дела. Они смертельно устали и спали без задних ног. Лишь у дежурившей первой Висты сна не было ни в одном глазу.
Ее беспокоил Седой. Не нравился он ей ни с какого бока. Ни в качестве врага, ни в качестве пленного, ни в качестве должника. Она была уверена, что он прирежет их при первой же возможности! Во всяком случае, она бы на его месте поступила именно так. Для Ночного Лезвия не существовало морально-этических норм. Для них существовала только цель, для достижения которой годились любые средства. В случае необходимости она перебила бы своих спасителей без какого-либо смущения. Так было бы раньше… Но вот поступила бы она так теперь? После двух недель, проведенных с Мстиславом? После того, как почувствовала, как в ней что-то меняется? Вот только к чему приведут ее эти изменения и во что она превратится? Кто бы ответил на этот вопрос?..
Глава четырнадцатая
Город был мертв и это было заметно издалека. Ни единой струйки дыма не подымалось над городскими крышами, а беспечно распахнутые ворота выглядели неприлично голыми, настолько им не хватало мнущихся с ноги на ногу дружинников. Но от них остались лишь разбросанное в беспорядке оружие — копья, мечи, топоры, луки, щиты.
Для города, несколько дней назад осаждаемого нечистью, это могло означать только одно, и все же, подъехав ближе, они внимательно осматривались в надежде обнаружить хотя бы одну живую душу. Но горожане бесследно исчезли. Остались улицы, остались дома, по-прежнему незыблемо возвышались городские стены. Но жизнь ушла из города, ушла вместе с жителями, составлявшими его кровь и плоть, оставив после себя лишь голый остов, труп. Город еще не успел стать руинами, а быть может и никогда ими не станет, если сюда придут новые люди и вновь заселят его. Может быть. Но сейчас город был безобразно мертв и находиться здесь, среди еще помнящих человеческое тепло стен было тяжело.
Услышь они скрип натягиваемых луков, встретивший их в прошлый раз, он бы показался им самой великолепной музыкой и просто верхом городского гостеприимства. Но людей встретила полная тишина, укутавшая город погребальным саваном, и лишь щебетанье беззаботных птах, радующихся теплому и солнечному дню, нарушало городской покой…
— А может это мор? — неуверенно предположила девушка.
— А где трупы, где погребальные костры? — скептически сказал Мстислав, бросил подозрительный взгляд на Седого. — Скорее это похоже на другую напасть.
— Ну а нам-то зачем такое делать? — возмущенно откликнулся Седой. — Если мы будем вырезать подчистую города и веси, где же нам тогда сбывать добычу?.. Опять же, здесь стояло не меньше пятидесяти воинов, куда мне против них?
— Очень странно, — задумчиво сказала девушка. — Но ведь не видно никаких следов насилия или смерти… Такое впечатление, что люди просто ушли! И никаких признаков волшбы!
— Они не просто ушли, — Мстислав указал на валяющееся оружие. — Они бежали в панике! Должно было произойти что-то действительно ужасное, чтобы стража бросила оружие и стала спасаться бегством…
— Ты что-то подозреваешь? — спросила Виста.
— Пока ничего, надо зайти в город, осмотреться.
— А стоит ли… — неуверенно проговорил Седой. Хотя он был единственный из всех, кто добирался сюда пешком и был наиболее заинтересован в том, чтобы обзавестись лошадью, желания войти в мертвый город у него не возникло.
Виста неприязненно оглянулась на него.
— Во-первых, у нас закончились припасы, которые твоя недобитая банда сожрала сегодня утром, а во-вторых, твои люди занимают наших заводных… С другой стороны, можете освободить их и идти на все четыре стороны…
— Думаю, что нам пока надлежит держаться вместе, — улыбнулся Седой. — И было бы неплохо, если бы мы вошли в город при оружии…
Виста фыркнула, посмотрела вопросительно на витязя. Тот молча кинул атаману сверток с отобранным оружием, и Седой быстро распределил его между своими, а затем первый пересек городскую черту.
Они входили в город медленно, настороженно приглядываясь, готовые в любой момент отразить чье-либо нападение. Замыкала маленький отряд Виста, старавшаяся не выпускать разбойников из виду. Никаких предчувствий у нее не было, и опасности скорее можно было ожидать со стороны разбойников, чем от затаившейся нечисти. Тем более, что днем, под палящими лучами солнца, редко какая тварь рискнет высунуться из своего убежища.
Открытые двери и окна домов напоминали ей удивленно распахнутые человечьи глаза. Казалось, город застыл в немом изумлении, пораженный столь внезапным и поспешным бегством своих жителей. Отсутствие каких-либо зримых следов бедствия рождало странное ощущение остановленного времени. Как будто жители прервали свою обычную житейскую суету и где-то попрятались, надеясь внезапным появлением напугать приезжих. Виста замотала головой, отгоняя безумные мысли.
Мстислав оглянулся и ободряюще улыбнулся ей.
— Да, мне в голову тоже всякая ерунда лезет… Пошли, надо осмотреть дома.
Они спешились, осмотрели несколько наиболее крупных домов и обнаружили в них накрытые столы. Похоже, несчастье случилось вечером, когда большая часть горожан ужинала. Что-то или кто-то настолько встревожило их, что заставило сломя голову покинуть город. Помимо нетронутого ужина, в домах осталось много верхней одежды и оружия. А Седой и его люди, пройдясь по тайным схронам, легко обнаружили немало золотых монет.
— Что добру-то зря пропадать… — откликнулся Седой на неприятный взгляд Мстислава, и, распихивая по карманам очередные залежи золота и драгоценных камней, на всякий случай поинтересовался. — Ты же не будешь возражать, Мстислав? Вряд ли кто вернется сюда… Живым…
По лицу Седого блуждала довольная ухмылка, совершенно не понравившаяся витязю. Однако, возражать он не стал. Каждому свое. Сейчас им действительно может пригодится меч даже этого отъявленного душегуба и грабителя. Все одно — рано или поздно его злодействам придет конец. Всем им уготована одна участь — кол да виселица, если, конечно, раньше свои не зарежут. Такие долго не живут. Уже странно и то, что дожил до седин…
Пока разбойники ломали скрыни и сундуки, лазили в подполы и подвалы, набивали свои мешки, Мстислав и Виста искали верховых лошадей. Но от дома к дому они находили лишь разломанные, окровавленные стойла, разбитые ясли и коновязи. Судя по всему, кони рвались отсюда с не меньшей силой, чем люди, как будто город был охвачен пламенем пожара. Помимо лошадей ушли и другие домашние животные, начиная от коров и заканчивая собаками и кошками. И только стаи ворон и голубей рыскали по открытым домам, пожирая остатки человеческой пищи.