Седьмой, стр. 61

Он продирался сквозь вражеские ряды, продавливал их, будто шел через трясину. Он давно уже потерял шлем и наплечники, кольчуга превратилась в лохмотья, но он все еще двигался и все еще улыбался.

На пороге он застрял, перебираясь через вал тел, споткнулся, и на него тотчас же обрушилась орава визжащих врагов. Горяй отчаянно завертелся, закрутился, но удары сыпались с такой плотностью, что отразить все оказалось не под силу и ему.

Кровь брызнула во все стороны, степняки радостно взвыли и набросились с удвоенной силой.

– Горяй!

Ирица невольно подалась вперед, но в нее вцепились одновременно Дежень и Воисвет.

– Ему нужна помощь! – закричала она.

– Остынь! – Дежень сжал ее плечи с такой силой что девушка едва не застонала от боли.

Впрочем, куда большую боль причинял ей вид шатающегося и окровавленного сотника. Каким-то чудом ему удалось вывернуться из толпы ошалевших от радости врагов и пробраться к дверям.

Он шел прямо по мертвецам, шел, спотыкаясь и падая, но его меч все еще разил без промаха и пощады. Но и вражеские удары все чаще и чаще достигали цели.

Светлые волосы Горяя слиплись от крови и торчали в разные стороны ужасными космами. По телу сотника струились настоящие ручьи крови, и своей, и вражьей, но он все еще был жив и упорно продвигался к выходу.

Едва он переступил порог, как двери дернулись, словно его поджидали, и стали неторопливо закрываться.

Степняки поначалу не обратили на это внимания. И только когда тяжелые створки принялись выталкивать их наружу вместе с грудой мертвецов, они наконец опомнились, и на выходе возникла давка. Десятка два степняков, оказавшихся в зале, ринулись наружу сломя голову и буквально выдавили Горяя из зала.

Прежде чем он скрылся в дыму, прежде чем створки захлопнулись, Ирица успела перехватить взгляд сотника. Его глаза заливала кровь, и вряд ли он что-либо видел, но по-прежнему улыбался.

А затем двери громыхнули, и в зале воцарилась тишина.

– Горяй, – прошептала Ирица, – как же это…

– Это был лучший воин из всех, кого я видел, – сказал Дежень, блаженно растягиваясь на полу во весь рост. Камень приятно холодил спину.

Воисвет молча уселся, скрестив ноги, и одним глотком осушил баклажку с водой. До последнего момента он не верил, что Горяй сумеет это сделать. И дело было вовсе не в его мастерстве. Князь не верил, что сотник станет жертвовать собой ради спасения товарищей.

Когда же это случилось, Воисвет ощутил легкие угрызения совести. Легкие, потому что он давно уже привык к тому, что воины жертвуют ради него жизнью. Привык настолько, что Горяй вылетел из его памяти ровно через минуту.

– Берсень, – улыбнулся Воисвет. – А ты все-таки настоящий маг.

Ирица, висевшая на шее юноши, окинула князя тяжелым взглядом.

– В твоих устах, князь, похвала звучит как приговор. Но если ты думаешь, что в следующий раз пожертвуешь его жизнью, так же как пожертвовал Горяем…

– Горяй был воин, и умер как воин, – холодно ответил князь.

– И это все, что ты можешь сказать? О человеке, отдавшем за тебя жизнь! – Ирица стиснула кулаки.

– А также за тебя, и за всех нас. И хватит об этом! – Он повысил голос. – У нас есть сейчас заботы поважнее.

– Поважнее? – вскинулась Ирица.

– Да, поважнее. Подумай лучше о том, что нам давно уже нечего есть. А сейчас мы допиваем последнюю воду. Но это еще не все. От наших доспехов, – князь отодрал с себя кусок болтавшейся стальной пластины, – остались жалкие клочки, и у нас нет с собой кузнеца, чтобы это починить. Так что подумай, Ирица, сколько мы проживем при таком раскладе? И надолго ли переживем Горяя?

Глаза Ирицы сверкнули, но она ничего не сказала.

– Вот и хорошо, – пробормотал князь. – Если мы в ближайшее время не найдем здесь еду и воду… Впрочем, может быть, Берсень может помочь?

Маг замотал головой: – Меня этому не учили, я не смогу достать еду.

– С дверями же ты тоже кричал, что не сможешь. – Воисвет не отрывал от мага взгляда. Лицо Берсеня сделалось темнее тучи.

– Это не я закрыл двери, – процедил он. – Я долго распутывал заклятие, возможно, в конце концов, я бы это и сделал, но… Что-то или кто-то вмешался.

Он взглянул на Дару.

– Нет, колдун, я и простые заклятия с трудом освоила, – она вздохнула. – К тому же, мне было не до волшбы, я вон едва не затупила кинжал.

– Но тогда кто? Кощей? – Воисвет огляделся, словно рассчитывал отыскать неведомого спасителя. – Да и зачем ему это?

– Я не знаю, – растерянно ответил Берсень. – Эта сила превыше моего понимания.

– Ладно, чего гадать о неведомой силе, лучше скажи, как выберемся отсюда. Других дверей тут больше нет.

Берсень задумчиво поскреб макушку.

– Если я хоть что-то начал понимать в замысле Кощея, думаю, мы выйдем отсюда без проблем, – сказал он.

– Неужели?

– Воисвет, если прошлый раз магия Кощея призвала существ из другого мира, то в этот раз был просто открыт вход в иной мир. Если учесть, что в каждом помещении нас атаковали только один раз, мне кажется, во второй раз дверь откроется в следующую комнату.

– Ему кажется, – усмехнулся князь. – Ладно, голову будем ломать потом. Сейчас отдых.

Спустя несколько часов они отправились в путь. Как Берсень и предполагал, двери открылись в другую комнату.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Дверь еще поскрипывала ржавыми петлями, а они уже рвали из ножен клинки. Прямо против них в двух шагах от порога стояло шестеро тяжеловооруженных воинов, тоже поспешивших обнажить оружие.

Какое-то время все молча разглядывали друг друга. Воисвет мгновенно отметил хотя и потрепанные, но еще вполне боеспособные доспехи, за плечами воинов покоились увесистые мешки.

Князь прищурился. На воинах были шлемы, помятые, с отколотыми краями, однако лица они закрывали надежно. Сквозь прорези сверкали решительные взгляды.

Воисвет оглянулся на своих. Дежень даже не стал натягивать позаимствованный у степняков лук. Часом раньше он признался, что пробьет из такого разве только кожаный панцирь. И сейчас, взглянув на стальные доспехи воинов, торопливо убрал лук в налучье и вынул меч. Воисвет стиснул челюсти. Если эти воины решатся на бой, его изможденным людям не выстоять. Стоявший впереди всех чуть опустил щит.

– Кто вы? – глухо спросил он.

– А кто вы? – Воисвет облизнул пересохшие губы. Воины обменялись взглядами, и вперед выступил самый рослый из них. Очень медленно он снял шлем, обнажив лицо молодого человека тридцати лет от роду.

– Я Бранибор, сын князя Радислава, а это мои товарищи. Он перечислил всех поименно, но князь слушал его вполуха. С куда большим интересом он вглядывался в их лица. Воины один за другим снимали шлемы, и за каждым из них Воисвет с удовлетворением наблюдал молодое лицо.

Это обнадеживало. Иметь дело с молодыми было куда приятнее, чем с каким-нибудь старым, прожженным волком вроде самого князя. Это хоть и немного, но повышало их шансы.

Князь приветливо улыбнулся, назвал себя и своих людей.

– Как я понимаю, вы здесь по той же причине, что и мы? – спросил Бранибор.

– Это по какой же? – Князь приподнял одну бровь.

– Думаю, нам незачем темнить. И мы, и вы здесь ради сокровищ Кощея, не так ли?

– В общем-то, ты недалек от истины, – кивнул Воисвет.

– Тогда, может быть, мы все уберем оружие и поговорим? Судя по вашим лицам, вы вряд ли откажетесь разделить с нами ужин.

– Да, действительно, в нашем положении глупо отказываться.

– Ну тогда пройдемте к нам, я имею в виду, в эту комнату, у вас, я гляжу, многовато покойников.

Усаживаясь в круг, Воисвет перехватил мутный взгляд Деженя и понимающе кивнул. Умные мысли, похоже, посещали не только князя.

Несмотря на молодость, Бранибор оказался весьма запасливым человеком. Его запасов съестного могло хватить еще на несколько дней пути, но он, не колеблясь, делился с новыми знакомыми.