Песнь сауриалов, стр. 49

Оливия ворочалась во сне. Одно неудобное положение сменялось другим.

Где-то высоко над головой громко зачирикали птицы. Оливия наполовину проснулась, но какая-то часть ее сознания напомнила, что она не хочет просыпаться, поэтому она закрыла глаза и попыталась не обращать внимания на птиц. Луч солнца ударил ей в лицо. Оливия натянула на глаза капюшон. После этого заурчало в ее желудке.

— Черт! — проворчала хафлинг. Она со злостью посмотрела на дразнивший своей недоступностью колодец над головой. Если бы только он был ближе к стене, они смогли бы убежать. У нее был опыт в лазании по стенам. К несчастью, она не могла висеть на потолке, а колодец был в середине потолка. Она села и потерла глаза.

— Дурацкий колодец! — пробормотала она, роясь в своем рюкзаке.

Фруктов не осталось. Они с Путеводцем прикончили их прошлой ночью.

Порывшись на дне рюкзака, она нашла три высохших рулета. Оставив два барду, она взяла себе один и стала медленно обгрызать его, изучая вырытое Путеводцем за прошлую ночь.

Бард вскарабкался до верха стены коридора, где начал копать грязь и колотить по камню сломанной лопаткой Оливии, пока не проделал в потолке вторую шахту. Она была всего четыре фута глубиной. Наконец он усталый и недовольный слез вниз. В свете утра Оливия решила, что шахта старого колодца по крайней мере пятьдесят футов высотой. Она прикинула, что человеку и хафлингу понадобится примерно неделя на то, чтобы прокопать это по прямой. Путеводец пытался копать под углом к шахте колодца, надеясь соединить их, чтобы остаток пути они смогли проделать по колодцу. Поскольку колодец был в двадцати футах от шахты Путеводца, на то, чтобы прокопаться потребуется только несколько дней… дней без еды и воды.

Оливия осторожно подошла к углу, где спал Путеводец. Он спал как убитый, тихо и спокойно. Во сне сила его голоса и одухотворенность его лица не были заметны, и он казался гораздо старше. Некогда он был хозяином разрушенного ныне замка где-то над ним, внушал уважение равным себе, его ученики поклонялись ему.

Теперь он лежал, как труп, заживо погребенный собственным волшебным рогом.

Оливия тщательно осмотрела его лицо и руки. Не было и признаков растительности на его ушах или запястьях. На его коже не было даже пятнышка зелени. Возможно, Путеводец был прав, и одежда защитила его от того, что вылетело из репейника.

Что-то застучало в проходе позади Оливии. Выхватив кинжал, хафлинг обернулась. С вершины кучи грязи, образовавшейся, когда Оливия обрушила потолок, катились камешки. Что-то прокапывалось сквозь кучу.

Оливия опустилась на колени около барда и стала отчаянно трясти его за плечи.

— Путеводец! — захныкала она.

Тот застонал и непонимающе посмотрел на нее.

— Иди прочь, — пробормотал он.

— Путеводец, что-то пытается прокопаться сквозь завал! — с тревогой прошептала Оливия.

Бард сел и потянулся за мечом Оливии, который он использовал вместо кинжала.

С кучи упал большой камень, и покрытой грязью щупальце толщиной с руку Оливии протиснулось в отверстие. Оно поднялось, как разъяренная змея, и они смогли увидеть рот на его конце — безгубую пасть, полную рядов острых зубов. До этого Оливия видела подобную поросль на теле Моандера в Королевствах.

— Безымянный, — позвал рот. Он говорил все тем же высоким скрипучим голосом Ксарана.

Путеводец поднялся на ноги и осторожно подошел к отростку.

— Это ты, Ксаран? — спросил он, остановившись в нескольких футах от рта.

Отросток изогнулся, повернув рот в сторону Барда.

— Ты согласишься на предложение Моандера, хочешь ты или нет. Это только вопрос времени.

— Ты ошибаешься, — резко ответил Путеводец. — Моандер пытался совратить мою певицу. Я никогда не буду иметь дела с Несущим Тьму.

— В свое время ты вернешь свою драгоценную певицу Моандеру, — сказал рот.

— Иди к черту! — рявкнул Путеводец.

Он махнул мечом Оливии и отхватил рот на конце отростка. Отросток обернулся вокруг его правой руки. Путеводец попытался оторвать его свободной рукой, но из отростка появились щупальца и связали его руки у запястья.

Прыгнув вперед, Оливия ударила кинжалом по отростку в том месте, где он вылезал из кучи камней. Оставшаяся часть скрылась за завалом. Отростки вокруг рук Путеводца ослабли, но бард смог освободиться от них только с помощью Оливии.

— Ну, это радует, — сказал Путеводец.

— Что радует? — недоверчиво спросила Оливия. — Что Ксаран все еще жив, хочет схватить тебя и превратить в растение?

— Нет, — ответил Путеводец. — Радует то, что Ксаран пробрался сюда при помощи отростка, вместо того, чтобы распылить кучу камней. Значит, его распыляющий глаз поврежден.

— Замечательно. Поскольку ты попал в его центральный глаз, у него осталось только девять, которые он может использовать против нас, — сказала Оливия.

— Восемь. Глаз, околдовывающий зверей, бесполезен против нас, — напомнил ей Путеводец. — И я думаю, что мы оба сможем сопротивляться глазу, вызывающему сон.

— О… теперь мне лучше, — саркастически заметила Оливия. — У него осталось только семь способов убить нас или захватить в плен.

— У Ксарана нет рук, чтобы прокопаться, а у нас есть, — сказал Путеводец.

— Но Ксаран может просунуть другое щупальце и задушить нас во сне, — возразила Оливия.

— Нам просто придется нести вахту.

Оливия услышала крик, идущий как будто издалека. Она махнула рукой, чтобы бард помолчал и прислушалась. Через несколько секунд она услышала еще один крик.

— Орки! — со страхом сказала хафлинг. — Там остались живые орки! Они выкопают проход для Ксарана и придут за нами! Что потом?

— Хороший вопрос, — пробормотал бард. — Действительно хороший вопрос.

Рот Моандера посмотрела в свой волшебный бассейн, чтобы увидеть Безымянного Барда и его спутницу хафлинга. Когда они будут снова схвачены было только вопросом времени, но Моандер не позволял ей оторвать от них глаз.

Прошлой ночью высшая жрица испытала редкий момент радости и надежды, когда кинжал барда пролетел сквозь распыляющий луч Ксарана и попал в центральный глаз бихолдера, и она даже осмелилась позлорадствовать за спиной своего хозяина, когда бард сбил с ног орков и разрушил их логово при помощи волшебного рога.

Теперь злое божество заставило жрицу не отрываясь смотреть на Безымянного, отчего она испытывала отчаяние.

Корал отчаянно хотелось появиться на краю колодца с веревкой в руках, чтобы помочь барду бежать. Поскольку этим утром жрица не смогла увидеть Акабара, скорее всего потому, что он вернулся под защиту Элии, Моандер теперь полагался в поисках термитца на Безымянного. Без помощи Безымянного, поиск Акабара мог продолжаться слишком долго, отчего увеличивалась опасность, что кто-нибудь сможет найти укромное место с новым телом божества, возможно даже кто-то достаточно сильный, чтобы уничтожить тело и освободить сауриалов.

Моандер заставил Корал произнести слова, с помощью которых он издевался над ней.

— Даже если бард сможет улететь из этой ловушки, ему не сбежать от Несущего Тьму. Семена подчинения растут в нем, — заявил бог устами Корал.

— Нет! — настаивала Корал. — Споры Ксарана вылетели несколько часов назад, а бард все еще не показывает признаков подчинения. Он сопротивляется твоим злым семенам.

— Нет, — заставил Моандер ее сказать. — Семенам просто нужно больше времени, чтобы вырасти внутри него потому, что он человек большого размера.

— Ты лжешь! — зло закричала Корал. — Ты лжешь, чтобы мучить меня.

— Неужели? Посмотрим, — сказал Моандер устами жрицы и заставил ее хохотать, как сумасшедшую.

Глава 14. Спасение

Элия взяла путеводный камень в вытянутую руку и вновь подумала о Безымянном. Еще раз камень послал луч света на юго-запад.