Страна кинжалов, стр. 5

Ширкух прошептал на ухо Бренту:

– Скажи, какое послание ты хотел передать Эль Бораку. Говори быстро, пока караульный не проснулся. Я не мог выслушать тебя раньше. Проклятый лазутчик подслушивал за этим валуном. Я рассказал Мухаммеду, что произошло между нами, и постарался это сделать до лазутчика. Нужно было развеять подозрения до того, как они пустят корни. Говори!

Брент пошел на отчаянный шаг:

– Передай ему, что Ричард Стоктон убит, но, прежде чем умереть, он сказал вот это: "У Черных тигров новый князь. Они зовут его Абд эль Хафид, но его настоящее имя Владимир Жакрович". Стоктон сказал, что этот человек находится в Руб эль Харами.

– Я понял, – тихо сказал Ширкух. – Эль Борак узнает.

– А что будет со мной? – спросил Брент.

– Я не могу сейчас тебе помочь бежать, – прошептал Ширкух. – Их слишком много. Все караульные, кроме твоего, не спят. Они охраняют лагерь снаружи. Лошади тоже под охраной. Мой конь среди них.

– Я не смогу заплатить тебе, пока не выберусь! – сказал Брент.

– Все в руках Аллаха! – ответил Ширкух. – Я должен вернуться, пока не заметили, что меня нет. Вот плащ.

Брент почувствовал прилив благодарности. Курд ушел, темной тенью скользнув в ночь, ступая в своих сапогах так же бесшумно, как индейцы в мокасинах. Брент лег, мучительно раздумывая, правильно ли он поступил. У него не было причин доверять Ширкуху. Но если он сделал неверный шаг, ему все равно не придется увидеть, кому он причинил вред: себе, Эль Бораку или тем, чьим интересам угрожают Черные тигры. Он был утопающим, схватившимся за соломинку. Наконец Брент заснул снова, завернувшись в плащ.

...Последней в его угасающем сознании мелькнула мысль, что ускользнет из лагеря под покровом ночи и поскачет искать Гордона...

3

На следующее утро тем не менее принес Бренту еду. Он держался равнодушно, сделав только резкое замечание, чтобы тот ел как следует, потому что ему не хотелось бы покупать тощего раба. Но вполне возможно, это сказал он больше для караульного, который позевывал и потягивался поблизости. Брент подумал, что плащ был явным доказательством того, что Ширкух приходил к нему ночью. Он тоже старался не подавать виду, что между ними возникли какие-то отношения.

Когда он ел, благодарный по крайней мере за хорошую еду, его обуревали сомнения и надежды. Он колебался между вынужденной верой и полным недоверием к этому человеку. Курды были лукавы и вероломны. Предложенная помощь вполне могла быть хитрым трюком, чтобы снискать расположение Мухаммеда эз Захира. Брент все же понимал, что если бы тот захотел узнать причину его прихода в горы, то сделал бы это успешнее с помощью пыток, а не сложной хитрой игры. Кроме того, Ширкух, как все курды, должен быть алчным. Брент рассчитывал именно на это. Если Ширкух передаст послание, он даст в дальнейшем ему бежать, чтобы получить свою награду, потому что если Брент будет рабом в Руб эль Харами, то не сможет заплатить ему тридцать тысяч рупий. Одна услуга делала необходимой другую – если Ширкух надеется получить выгоду от сделки. Что касается Эль Борака, то, получив послание и узнав о бедственном положении Брента, едва ли откажет ему в помощи. Все теперь зависит от Ширкуха.

Брент пристально посмотрел на гибкого всадника, словно выгравированного на фоне яркого восхода. В его чертах не было ничего тюркского или семитского. В иранских высокогорьях, должно быть, осталось много племен, сохранивших в чистоте свое арийское происхождение. Ширкух, одетый в европейский костюм и без восточных усов, вполне мог затеряться, ничем не отличаясь в толпе на Западе, если бы не яркое пламя в его беспокойных черных глазах. Они отражали неукротимую душу. Как он может надеяться, что этот варвар будет иметь с ним дело по правилам западного мира?

Они выступили перед восходом солнца. Их тропа вела все время вверх, выше и выше, через горные массивы, словно прорезанные ножом, по узким карнизам, крутым отрогам. Вскоре Брент почувствовал, что задыхается в разреженном воздухе. В самый полдень, когда ледяной ветер пронизывал насквозь, а солнце было сполохом расплавленного огня, они достигли перевала Надир Хан – узкого извилистого разреза, тянувшегося на расстоянии мили между стенами мрачных гор. Приземистая башня из камня, скрепленного глиной, стояла при входе на перевал, занятая оборванными воинами, расположившимися, как стервятники, на ее стенах. Отряд стоял и ждал, пока Мухаммед эз Захир, подъехав ближе, не поручился за всех, включая Ширкуха, взмахом руки. Его у знали, и винтовки на башне опустились. Мухаммед въехал на перевал, остальные двинулись следом. Брент почувствовал отчаяние, как будто за ним навсегда захлопнулась дверь тюрьмы.

Они остановились на дневной привал в затененном и защищенном от ветра ущелье. Ширкух опять принес Бренту еду, не объясняя ничего афганцам. Впрочем, они не возражали. Но когда Брент попытался поймать его взгляд, курд отвел глаза.

После того, как они прошли перевал, дорога пошла вниз по длинным пологим склонам, через постепенно понижающиеся горы, которые тянулись и тянулись от вершины хребта, как гигантская лестница. Тропа стала более ровной и удобной для езды. Ночь застала их все еще в горах.

Когда Ширкух вечером принес, как обычно, еду, Брент попытался втянуть его в разговор под предлогом легкой болтовни, чтобы не вызвать подозрения у афганца, поставленного на эту ночь караульным, который сидел, развалясь рядом, и жевал сухую лепешку.

– Руб эль Харами – большой город? – спросил Брент.

– Я никогда там не был, – ответил коротко Ширкух.

– Абд эль Хафид, кажется, его правитель, – продолжил Брент.

– Он эмир Руб эль Харами, – сказал курд.

– И князь Черных тигров, – неожиданно вступил в разговор караульный. Он был не прочь поболтать и не видел причин для секретов. Ведь один из его собеседников скоро будет рабом, а другой, если его примут, будет членом клана. – Я сам Черный тигр, – похвастался афганец. – Весь наш отряд – Черные тигры. Мы господа в Руб эль Харами.

– Значит, не все жители города Черные тигры? – спросил Брент.

– Все жители воры, но не все из них Черные тигры. В Руб эль Харами находится ставка клана. Князь Черных тигров всегда был эмиром города.

– Кто приказал меня захватить? – спросил Брент. – Мухаммед эз Захир?

– Мухаммед только выполнил приказ, – ответил стражник. – Он абсолютный властитель, который следит, чтобы выполнялись обычаи города. Изменить обычаи не может никто. Даже князь Черных тигров. Руб эль Харами был городом воров еще до Чингисхана. Как он назывался раньше, никто не знает. Арабы назвали его Руб эль Харами – пристанище воров, и это название прижилось.

– Этот город вне закона?

– В нем никогда не было другого правителя, кроме князя Черных тигров, – болтал стражник. – Город никому не платит налогов... только шайтану.

– Что это значит, шайтану? – спросил Ширкух.

– Это древний обычай, – ответил стражник. – Каждый год сто мер золота отдается шайтану, чтобы город процветал. Золото закрывают в потайной пещере недалеко от города, но никто не знает, где это, кроме князя и совета имамов.

– Поклонение дьяволу! – фыркнул Ширкух. – Это оскорбление Аллаху!

– Это древний обычай, – защищался афганец.

Ширкух отошел, как будто возмущенный услышанным, и Брент погрузился в разочарованное молчание. Он плотно завернулся в плащ Ширкуха и заснул.

Они встали до рассвета и двинулись через горы. Вскоре перед ними открылась каменистая равнина, окруженная горными цепями, в глубине которой виднелись плоские башни Руб эль Харами.

Отряд не стал останавливаться на дневной привал. Когда они приблизились к городу, тропа превратилась в хорошую дорогу. Им попадались навстречу или обгоняли жители города: одни ехали верхом, другие шли пешком и вели за собой нагруженных мулов. Брент не раз слышал, что в Руб эль Харами попадали только ворованные товары. Все жители этого города были отребьем гор, и люди, которых они встречали, выглядели соответственно. Брент невольно сравнивал их в Ширкухом. Этот человек гордился своими кровавыми преступлениями, но он был настоящим варваром, отличался от этих людей, как волк от паршивых шавок.