Шхуна «Колумб»(ил. А.И. Титовского), стр. 26

Грицко подошел к камню и стал разматывать шпагат. Но не успел он закинуть крючки, как заметил в сотне шагов от себя какой-то странный предмет, прибитый волной к берегу. Мальчик не мог разглядеть, что это такое, но вспомнил, какую сенсацию среди его сверстников вызвал мертвый дельфин, выброшенный на берег волною. «Может, это тоже дельфин», — подумал Грицко. Но это был не дельфин. Грицко подошел поближе и убедился, что перед ним человек: море вынесло на берег мертвое тело. Спина утопленника показалась мальчику знакомой. У него мелькнула мысль, что, может быть, шхуна погибла и это лежит кто-то из ее команды. Минуты две стоял Грицко над утопленником и внимательно вглядывался, стараясь узнать его. Но, так и не узнав, повернулся и что было сил побежал к выселку. Он спешил сообщить рыбакам страшную новость.

Через полчаса почти все обитатели Соколиного сбежались на берег. Рыбаки, их жены и дети обступили труп. Тимофий Бойчук перевернул его, и все увидали изувеченное лицо. Одежда была изорвана в клочья. Вглядевшись в мертвеца, Тимофий узнал его.

— Это наш новый рыбный инспектор, — сказал он.

Теперь почти все узнали утопленника. Действительно, это был новый рыбный инспектор, назначенный вместо убитого Ковальчука и приехавший в Соколиный выселок всего десять дней назад. Накануне вечером он поплыл на каюке, чтобы зажечь огонек на плавучем бакене при входе в бухту. До бакена он, очевидно, добрался — огонек там мерцал всю ночь и, верно, не погас и до сих пор. Никто не обратил внимания, вернулся ли инспектор, но теперь всем было ясно, что каюк перевернулся, а он, может быть не умея плавать, утонул. Из выселка принесли холстину, положили на нее утопленника, прикрыли куском паруса и отнесли в красный уголок. Похороны назначили на следующее утро.

День прошел в заботах. Многие рыбаки ушли на шаландах в море и должны были вернуться этой ночью. В выселке оставалась только бригада Тимофия Бойчука. Рыбаки сколачивали из досок гроб для инспектора, а несколько девочек вместе с Зорей Находкой, жившей теперь у Тимофия, пошли на островной луг собирать цветы для венка.

В сумерках с запада надвинулись тучи и обложили звездное небо. Надо было снова зажигать бакен у входа в бухту, чтобы указать путь шаландам, которых ночью ждали с моря. Тимофий Бойчук сел в лодку, приветливо махнул рукой стоявшей на берегу Зоре и двинулся к выходу из бухты, уверенно загребая веслом. Вскоре он скрылся в темноте. Девочка постояла еще немного и ушла домой.

Глава II

ТРЕВОЖНАЯ НОЧЬ

В тот же день в нескольких километрах от Соколиного геологоразведочная партия профессора Ананьева заложила на песчаном холме первую буровую скважину, чтобы исследовать глубину торианитовых россыпей. Вокруг холма появились белые палатки разведчиков земных недр. Их прислали сюда из Главного геологического управления, которое чрезвычайно серьезно отнеслось к исследованиям и проектам Ананьева и Китаева.

Профессор Ананьев перебрался сюда из Соколиного и жил в маленькой палатке на склоне холма. Люда помогла отцу устроиться, приспособила его палатку для работы и отдыха и оставила остров на несколько дней, выехав на «Колумбе» в море ловить рыбу. С разрешения Рыбтреста Стах Очерет, шкипер «Колумба», взялся снабжать геологов свежей рыбой. Забирая улов с шаланд, шхуна, прежде чем идти в порт, заходила в бухту Лебединого острова, и команда передавала для геологической партии несколько ведер отборной рыбы. На этот раз «Колумб» вышел на самостоятельный лов далеко в открытое море. Рыбаки надеялись напасть на косяк скумбрии, которая давно уже не появлялась у этих берегов. «Колумб» забрал из Соколиного бригаду рыбаков: небольшая команда сама не могла бы справиться с тралом, который для этого случая выдали в Рыбтресте. Отец отпустил Люду на лов спокойно: он хорошо знал команду «Колумба», был о ней самого лучшего мнения и высоко ценил опыт шкипера.

Последние дни профессор целиком отдался геологическим работам и не показывался в выселке. Он ни на минуту не хотел оставлять без присмотра песчаный холм, который теперь был назван Торианитовым. Первые исследования дали такие многообещающие результаты, что Андрей Гордеевич решил пробыть на острове еще некоторое время и послал письмо в университет с просьбой продлить ему отпуск на несколько месяцев. Главный геологический комитет поддержал его просьбу, и можно были предполагать, что этой зимой студентам не придется слушать лекции профессора Ананьева. Зато молодые геологи, приехавшие на остров, услышали от профессора много поучительного и радовались, что попали в его партию. Много внимания Андрей Гордеевич уделял также рабочим разведывательной партии, знакомя их с геологией, а особенно с минералами, из которых добывается гелий.

На этот раз профессор во время обеденного перерыва рассказывал о монаците, ибо первые же результаты бурения показали, что под слоем торианитового песка попадаются гнезда монацита.

Этот минерал добывается главным образом в Индии, на Цейлоне, в Бразилии, есть также в Забайкалье и на Урале, но в незначительной концентрации и потому для промышленного использования невыгоден. Обычно монацит находят в песках на отлогих берегах и на дне речек. Это маленькие, но тяжелые золотисто-желтые камешки. Особенно много их в монацитовых песках на морских побережьях. Из монацита добывают редкие металлы торий и церий и благородный газ гелий. Если песок содержит в себе один — два процента монацита, то его уже считают промышленно выгодным.

Добывают монацит приблизительно так же, как золото. Монацитовый песок промывают на вашгердах [4]. Вода вымывает легкий песок и оставляет более тяжелый монацит. После обогащения руду обрабатывают кислотой, в которой монацит растворяется. Монацит содержит также много гелия. Собственно гелий, как известно, выделяется из тория, в то время как тот, подобно урану, превращается в свинец. Кроме гелия и металлов, монацит содержит так называемый радиоактивный мезаторий. Радий — это промежуточный элемент между ураном и свинцом. Количество добытого на земной поверхности радия незначительно. Вот почему мезаторий имеет такое же значение, как и радий. Правда, едва ли на всем земном шаре отыщется хоть два килограмма мезатория, ибо добывание его сложно, а количество в монаците — мизерно. В том, что монацит был обнаружен рядом с торианитом, нет ничего странного: оба минерала близки между собой, только торианит сложнее и в нем, кроме тория, содержится еще уран.

Андрей Гордеевич уже закончил свою беседу с работниками экспедиции, когда к ним подошел человек с кожаной сумкой через плечо. Это был почтальон из Зеленого Камня. Он приплыл на каюке через пролив и привез профессору телеграмму. В ней сообщалось, что через два дня греческий пароход «Антопулос» придет в Лузаны. Одновременно телеграмма запрашивала, считает ли профессор Ананьев возможным, чтобы «Антопулос» вместо Лузан зашел в бухту Лебединого острова.

Профессор знал, что на этом пароходе должна прибыть закупленная за границей установка для торианитовых разработок в Соколином. Предполагалось, что пароход придет в Лузаны, там разгрузится и уже оттуда рыбачьи шхуны перевезут все установки на остров. Но теперь в центре, вероятно, решили, что будет скорее и дешевле, если пароход зайдет прямо в бухту Лебединого острова. Надо было только выяснить, смогут ли здесь его скоро разгрузить. Ни подъемных кранов, ни других портовых сооружений на пристани не было. Не было здесь и грузчиков. Телеграмма уведомляла, что вес наиболее тяжелых частей установки достигает полутора тонн и если на месте найдется необходимая рабочая сила и соответствующие плавучие приспособления, то пароход можно разгрузить быстро.

Андрей Гордеевич, взвесив все обстоятельства, пришел к выводу, что если рыбаки помогут, то в течение двух дней установку можно выгрузить. Это безусловно удешевит и ускорит разработку залежей.

Посоветовавшись с товарищами, профессор решил вечером пойти в выселок и поговорить с рыбаками. Он был уверен, что в Соколином пойдут ему навстречу: добыча торианита на острове стала гордостью местного населения.