Гончие смерти, стр. 2

Не дождавшись ответа, я стал лихорадочно пытаться зажечь спички, не выпуская револьвера из рук. Тень приблизилась почти вплотную. Наконец-таки я чиркнул спичкой, но слабый огонек был тут же вырван у меня из пальцев со свирепым рычанием. Я ощутил острую боль, пронзившую шею, и несколько раз инстинктивно нажал курок, паля наугад. Вспышки выстрелов ослепили меня, не дав рассмотреть высокую человекообразную фигуру моего противника, мгновенно бросившегося в заросли и, судя по треску, быстро удалявшегося. Прислонившись к ближайшему дереву, я чиркнул очередной спичкой. Кровь сочилась по моему плечу, пропитывая рубаху. Ворот был порван, но шея под ним лишь слегка оцарапана. И хоть рана оказалась пустяковой, по спине моей пробежал холодок. Невдалеке лежало тело несчастного Джима. И перед моими глазами все еще стояли его жуткие рваные раны, до ужаса напоминающие мою. Чертыхаясь и пошатываясь, я побрел дальше.

2

Мне было уже не до отвлеченных размышлений о существах, во тьме бродящих. Тот, с кем я столкнулся, несомненно был человеком. В краткий миг, пока горела спичка, я видел силуэт пригнувшегося, готового к схватке, именно человека. Но из головы не выходил Джим Тайк, мертвый, валяющийся ничком в луже собственной крови, пьяно раскинувший испачканные красным руки и ноги. А я не мог припомнить оружия, способного нанести раны, столь похожие на хватку зубов огромного хищного зверя. Что ж, изобретательность рода людского в создании орудий смерти, как известно, беспредельна. В данный момент надо было решить куда более насущную проблему: стоит ли рисковать жизнью, продолжая в одиночку свой путь, или же вернуться за подмогой во "внешний мир". Привести людей, собак, забрать труп бедняги Джима и начать охоту за его убийцей.

Но, если я поверну, в одинокой хижине под черными соснами может случиться все, что угодно. После того, что произошло с Джимом, тем более необходимо поскорей предупредить, что опасность для Брента и его слуги возросла вдвое. Мало было одного Топа Бакстера, так появился еще и этот тип, рычащий и неизвестно чем вооруженный. Когда я вспомнил, что разыскивал он непосредственно Брента, сомнения окончательно отпали. Да и находился я уже более чем на полпути к хижине. А для меня лично вряд ли было опасней идти вперед, нежели вернуться назад. Подняв тревогу, я мог рассчитывать на содействие хозяина.

С обостренным новой опасностью чутьем, держа револьвер наготове, я продолжил путь. А истерзанное тело Джима Тайка осталось на тропе. Бак-стер не был его убийцей: даже в темноте я узнал бы приземистую, обезьяноподобную фигуру Топа. Напавший на меня был тощ и высок. Да и покойный говорил о таинственном белом. И опять беспричинная дрожь охватила меня – от одного лишь воспоминания о поджаром незнакомце.

Кроны деревьев слегка расступились, и на тропу стал падать скудный свет звезд. Я не робкого десятка, смею заверить, но малоприятно передвигаться, сознавая, что в плотных зарослях легко может притаиться безжалостный убийца. Воспоминания о зверски растерзанном негре усиливали тревогу. Капли пота покрыли мое лицо, руки стали влажными. Я был, что называется, "на взводе", поминутно оглядывался, впиваясь взором в темноту: в естественном шуме леса, в шуршании листьев и похрустывании веточек пытался уловить крадущиеся шаги подстерегающего убийцы.

В какой-то момент я остановился, заметив вдалеке среди черных сосен бледный сиротливый огонек. Затаив дыхание, я наблюдал, как он постепенно перемещался, то скрываясь за стволами, то вновь появляясь. Было слишком далеко, чтобы я мог определить его источник. Ощущая, как по коже бегут мурашки, я стоял и ждал непонятно чего. Огонек исчез так же внезапно, как и появился. Мне уже порядком надоели всякие загадки сегодняшней ночи, и заключив для себя, что это факел из сосновой ветки в руке идущего человека, я отправился дальше. Собственное состояние удивляло меня. Слава Богу, я не первый год жил в этой стране, где вековые распри тлеют на протяжении жизни не одного поколения, где месть и насилие привычны. Я бывал в переделках, когда нож или пуля, открыто или из засады, могли легко оборвать мою жизнь. Но я не испытывал страха. Только собранность и желание выпутаться. А теперь я боялся. И боялся чего-то непонятного, необъяснимого.

Я облегченно вздохнул, увидев среди деревьев хижину Ричарда Брента. Но не расслабился. Многие люди теряют бдительность буквально на пороге собственной безопасности и погибают. Еще раз осмотрев крошечную поляну перед домом, я быстро подошел к двери и постучал. Слабый свет из прикрытых ставнями окон, казалось, разгонял сгустившиеся тени.

– Кто там? – Голос говорившего был низким и грубым. – Это ты, Эшли?

– Нет. Я – Кирби Гарфилд. Откройте дверь.

Открыв лишь верхнюю половину двери, хозяин показался в проеме. Свет, падавший сзади, оставлял Брента в тени, но недостаточной, чтобы скрыть жесткий блеск серых глаз и черты изможденного лица.

– Что вам угодно, мистер Кирби?

Мой поздний визит не вызвал удивления, но и радости тоже. Мне мало улыбалось стоять и беседовать под дверью, да и этот человек не вызывал особых симпатий. Но в нашей местности вежливость – обязанность, которой не пренебрегает ни один джентльмен. И я ответил, как мог более кратко:

– Я счел нужным предупредить, что удрал из тюрьмы Топ Бакстер. Сегодня утром он убил двоих – констебля Джо Сорли и одного заключенного – и сбежал. Его ищут повсюду, но я убежден, что он объявится где-то в этих краях, в Египте. Будьте настороже – это опаснейший преступник. Я счел нужным предупредить вас.

– Понял. – Ответ был достоин жителя восточных штатов, славящихся своей краткостью. И Брент собрался закрыть дверь.

– Эй, а как же я? – Меня вовсе не устраивала перспектива ночного путешествия через лес. – Я все-таки пришел предупредить вас и рассчитывал на приют в вашем доме хотя бы до утра. Я счел это своим долгом не потому, что жажду вашего общества, а потому, что вы тоже белый. Мне достаточно подстилки на пол, и вряд ли я приму предложение разделить с вами ужин.

Подобное заявление для любого в наших краях прозвучало бы оскорблением, но я был настолько раздражен, что не смог сдержаться. Однако мой выпад насчет скаредности и черствости Ричард Брент просто пропустил мимо ушей. Нахмурясь, он уставился на меня, по-прежнему стараясь держать руки так, чтобы я их не видел.

– Вы не встретили по пути Эшли? – так же недружелюбно спросил он.

Брент спрашивал о своем слуге, типе мрачном и неразговорчивом – почище хозяина. Видимо, именно сегодня он отправился за припасами в одну из отдаленных деревенек на реке у самой окраины Египта.

– Нет. Наверное, я выехал раньше, пока Эшли еще был занят в деревне.

– Ну что ж, придется все-таки впустить вас, – ворчливо заметил Брент.

– Раз решили – поторопитесь! – Я терял терпение. – У меня рана на шее, и мне бы хотелось промыть и перевязать ее. Кажется, сегодня такая ночь, когда охотой на людей занят не только Топ Бакстер.

Мои слова вызвали странную реакцию: хозяин перестал возиться с нижней половиной двери и резко изменился в лице.

– О чем вы, Кирби? Нельзя ли яснее?

– Примерно в миле отсюда на тропе лежит человек. Он мертв. А его убийца напал на меня и пытался прикончить. Кстати, проводника-негра он взял для того, чтобы добраться сюда. Все говорит о том, что цель его охоты – вы, – не без злорадства закончил я.

Ричард Брент дернулся, как от удара кнутом, и побледнел.

– Что... О ком ты болтаешь? – Приличия были забыты, а его всегда грубый голос резко сорвался на фальцет. – Кого вел сюда черномазый?

– Откуда мне знать. Судя по тому, что я видел, этот тип умудряется располосовывать свои жертвы, как свирепая гончая.

– Гончая! – Брент уже не мог сдерживаться, он вопил.

Разверстый рот обнажил желтоватые зубы, физиономию перекосила гримаса отчаянного страха, глаза едва не вылезли из орбит, седые жесткие волосы стали дыбом. Кожа приобрела пепельный оттенок. Лицо более всего напоминало поделку из папье-маше: невероятную по своей выразительности маску ужаса.