Приют любви, стр. 29
Но мысли не дали ей уснуть. Она думала о предстоящем браке Джинни и Дэна. Брак. На что это похоже? Она вспомнила дядю Гарольда и тетю Иду и покачала головой. Такой брак ей не нравился. С другой стороны, она не представляла, чтобы Джинни полностью подчинилась Дэну. Припомнив увиденную тогда сцену, она поняла, что Джинни и Дэн испытывают друг к другу равные любовь и уважение.
Она осторожно вытянула ногу, проверяя, насколько нагрелась постель. Потом перевернулась на спину и вытянулась во весь рост. Забавляясь, она представила себя женой Эндрю Коллинза и то, как она делит с ним эту постель. Эта мысль показалась ей настолько смешной, что она даже не стала всерьез над ней задумываться, хотя и чувствовала себя немного виноватой за то, что дала ему какой-то повод для влюбленности. Она постарается говорить доброжелательно, но твердо, когда станет объяснять ему, что в ее жизни нет места романтическим увлечениям.
Сквозь щели печки пробивался свет, отбрасывая на потолок тени. Она смотрела на них: свет мерк до мягкого отблеска, затем вдруг снова ярко разгорался. Эффект был прямо-таки гипнотический.
Веки у нее отяжелели, и мысли о Дэне, Джинни и мистере Коллинзе исчезли, но только для того, чтобы на их месте возник образ Мэта Доусона, стоявшего в дверях ее комнаты. Он небрежно прислонился к закрытой двери и улыбнулся, его черные волосы блестели в лунном свете, как уголь. Он ничего не сказал, и она подивилась, зачем он пришел. Потом, так же молча, он открыл дверь и вышел, закрыв ее за собой с громким стуком.
От этого звука Джонси открыла глаза, отметая сон. В комнате было практически совсем темно, потому что огонь догорел до угольев. Что-то разбудило ее, что-то помимо ее сна. Она лежала тихо и напряженно прислушивалась. В щель под ее дверью пробился свет, мигнув, словно его грозился задуть сквозняк, затем стал ярче, и в ту же секунду она снова услышала стук. На чердаке. Джонси была уверена, что там кто-то ходит. Мэгги? А кто еще? Какая странная девушка – так долго горевать о женщине, которая толкнула ее на такой ужасный путь. Джонси смотрела, как свет исчезает. Мгновенье спустя она услышала, как где-то дальше по коридору закрылась дверь.
Поджав ноги, она лежала теперь, собравшись в комок и совершенно проснувшись. Она не боялась Мэгги, нет, но не могла понять ее. Она даже почти ничего о ней не знала.
Остаток ночи Джонси проворочалась в кровати, которая вдруг стала бугристой и неудобной. Она взбивала и переворачивала подушку, вспоминая, что это была постель Лотти.
А Мэт Доусон? Она остановилась, не донеся руку до подушки. Он тоже проводил ночи в этой постели? Эта мысль заставила ее вонзить кулак прямо в центр мягкой подушки, потом Джонси упала на нее и уставилась в темный потолок.
“А какое это имеет для нее значение? – спросила она себя. – Никакого, – мысленно ответила Джонси. – Ровно никакого”.
ГЛАВА 12
Во все время клеймения Мэт держал Джонни в поле зрения. За едой это было делать еще легче.
Джонни наложил в жестяную тарелку еду, которую давали в полдень, и ушел подальше от кухни. Он сел, скрестив ноги, на землю, с жадностью откусил от бифштекса и принялся жевать. Увидев, что на него пристально смотрит Мэт, он перестал жевать и уставился в ответ.
Мэт заметил, как напряглось лицо Джонни. Он был явно раздражен тем, что за ним наблюдали. Хорошо, подумал Мэт, и пошел с тарелкой туда, где сидел Чарли.
Мэт подбирал хлебом подливку, но не ощущал вкуса еды, он обдумывал, как заманить в ловушку тех, кто крал его скот, а вместе с ними и Джонни. Он знал, что, если выпустить пойманное животное, оно прямиком побежит к своему хозяину. И Мэт рассчитывал, что Джонни так и поступит, если только он не направится к прячущимся где-то ворам.
Мэт знал, что Джонни исполняет роль посредника, передавая сведения от Джея Ти наемникам, которых сам и подыскивал. Преступники не начнут действовать, пока не получат сигнала от Джонни, и Мэт старался не допустить этого. Джонни начал выказывать признаки беспокойства.
Мэт смотрел, как Джонни наливает себе кружку свежего кофе, а все остальные протягивают кружки, крича привычное: “Эй, у котла!”
Джонни с силой поставил кофейник и выкрикнул:
– Сами наливайте свой чертов кофе! – И отошел в сторону.
Все головы повернулись к нему. Мэт знал, что большинство работников не любит Джонни, и мало кто скрывал это.
Чарли кивнул Мэту и спокойно пошел за Джонни. Положив грязную тарелку в емкость для мытья посуды, Мэт направился следом за Чарли. “Этим вечером с Джонни нельзя спускать глаз”, – подумал Мэт. А назавтра он поставит Джонни дежурить ночью, чтобы дать тому возможность ускользнуть. А сам он будет наготове. Более чем наготове.
Лагерь для полуденной кормежки был разбит у реки, где вдоль берега росли тополя. Большая часть их листвы давно опала, и солнце согревало тех, кто устроился под деревьями. Мэт присел рядом с Чарли, привалившись к стволу.
– Ну, что ты думаешь? – спросил он, кивая в сторону Джонни.
– Скоро расколется, как старый орех, который слишком долго пролежал на земле.
– Мне тоже так кажется. – Мэт сорвал поблекшую травинку и рассмотрел ее. – Мы, пожалуй, можем рассчитывать только на завтрашнюю ночь, пока он действительно не раскололся.
– Думаю, ты прав. – Чарли прищурился на безоблачное небо. – Ночь будет светлой, если постоит такая погода. И, по-моему, постоит.
Мэт сдвинул шляпу на затылок и огляделся. Вторая неделя клеймения, и пока все идет гладко, как задумано. Лето было сухим, с весны выпало не больше трех дюймов дождя, и это сказывалось на скоте. Он не набрал нужного веса из-за недостатка корма. И Мэт сомневался, что это ему удастся за зиму, которая будет суровой. Это предсказывали все, включая индейцев в резервации. Мэт не слишком полагался на приметы и предсказания, но тощие коровы на еще более тощих пастбищах заставляли задуматься. Он планировал продать весь скот, кроме самого крепкого. Так он, по крайней мере, сведет потери до минимума. Мэт не сказал об этом Джею Ти. Он не видел причин вынуждать этого человека предпринимать решительные действия. Надо, чтобы он думал, будто у него впереди вся зима.
Когда на обед пришла вторая смена, все те, кто уже поел, встали и строем поехали к загонам для клеймения.
В тот день Джонни и Мэт работали в разных загонах, и никаких вопросов не возникло. Открытое противостояние ни к чему хорошему не привело бы, и оба это знали.
У трех других групп работников были свои загоны, и там они клеймили телят, которых пропустили до этого. Определить принадлежность телят по большей части легко, потому что они держатся поблизости от своих матерей. Вот на этих-то неклейменых телят и покушались воры, потому что доказать, что они им не принадлежат, было бы трудновато. Но более рисковые воры не побоялись бы поставить и новое тавро поверх даже такого известного, как “Даймонд Ди”.
Мэт уже проверил седло Джонни на предмет спрятанного там клейма, какие возят с собой некоторые ковбои. Он не удивился, ничего не обнаружив: Джонни был достаточно хитер. Но у кого-то же оно должно быть, и Мэт собирался поймать этого человека. Только на этот раз он не повезет их в Ларами к шерифу. Он, если понадобится, запрет их у себя, пока этим делом не займется Ассоциация скотоводов или власти повыше.
Мэт и его люди заарканивали и держали каждого теленка, пока его припечатывали раскаленным железом. В пыльном воздухе смешались запахи паленых волос и пота. Каждый день был повторением предыдущего. И заканчивался он так же: смертельной усталостью и острой потребностью в горячей ванне.
Тут же подоспела вечерняя еда, нескольких человек отрядили охранять скот ночью. Мужчины набросились на ужин и завалились спать, зная, что утро наступит очень скоро.
Мэт вытащил свою постель на улицу, чтобы не упустить Джонни ночью. Улегшись полностью одетым, он как следует укрылся от резкого холодного ветра. Через несколько мгновений он согрелся и закрыл глаза.