Пропавшие в Бермудии, стр. 56
Живые бермудяне были смешаны с выдуманными, но множество выдуманных при этом были созданы с любовью, то есть имели почти реальное воплощение, и давка началась страшная.
– Ваше Высочество! – обратился Ольмек к Печальному Принцу. – Вы же можете помочь, вмешайтесь! Накажите этих синих уродов!
– Не сваливайте на других свою вину! – закричал Мьянти. – Ваше высочество, вы же сами хотите исчезнуть, значит, вы наш – так помогите своим!
Печальный Принц оставался неподвижен.
Он не хотел помогать ни синим, ни зеленым.
А взять и прекратить схватку, остановить сражающихся – не было у него такой силы.
Да и ни у кого никогда не было. Кто вспомнит из истории пример – хотя бы один! – когда сражающиеся войска вдруг остановились бы? Начавший воевать остановиться не может, вот закон истории – не бермудийской, общей, а Бермудия наша при всех ее фантастических особенностях не больше, чем отражение остального мира…
Битва продолжалась.
Конечно, Мануэль, солдат с юности, не мог остаться в стороне. И хорошая возможность показать себя Лауре, не правда ли? Поэтому он возглавил отряд сильных мужчин, которые сразу же почувствовали в нем лидера и ринулись за ним туда, где были такие же сильные мужчины противника.
Олег тоже засучил рукава.
– Ты что? – вскрикнула Настя, удерживая его. – Ты же терпеть не можешь всяких дурацких драк, сам говорил!
– Я мужчина или нет? – ответил Олег. – Пусти! Там наши дети!
Он зря беспокоился: члены ЦРУ, вернее, те из них, кто сохранил хладнокровие, в частности Грязь Кошмаровна, оградили детей тройным куполом защиты, юные футболисты сгрудились в центре, и дерущиеся толпы огибали их, натыкаясь на невидимую преграду. Настя это видела и хотела объяснить Олегу, но было уже поздно: он врезался в толпу и, зараженный общим азартом, с ходу угостил кого-то увесистым ударом. Причем, возможно, он ударил своего. Это объяснимо: хотя на зеленых болельщиках преобладала одежда зеленого цвета, а на синих, соответственно, – синяя, в ходе схватки многие остались без футболок, рубашек, а некоторые и без штанов, поэтому различить, кто есть кто, было трудно.
Но тут на Олега налетел огромный человек, похожий на боксера Валуева, причем это был не настоящий Валуев, а выдуманный, им управлял вообразивший его хилый человечек – так, как управляют усовершенствованным роботом; сам не участвуя в драке, человечек зато наслаждался боем таким вот образом. Валуев махнул кулачищем, Олег успел пригнуться, кулак просвистел над его головой, но даже ветра, взметнувшегося от этого дюжего удара, хватило, чтобы Олег отлетел метров на пять. Он пытался встать, но ему не давали, сминали, затаптывали. Настя, увидев это, вскрикнула:
– Да что же вы делаете?!
И стала пробираться к Олегу, но ее тут же сшибли, она упала. Закрывая голову, пыталась подняться – не могла.
Настя, понимая, что от Олега сейчас помощи ждать не приходится, вскрикнула жалобно:
– Мануэль!
А потом еще жалобней:
– Вик! Ник!
Мануэль не услышал ее, а вот Ник и Вик услышали.
Они оба разом вскрикнули:
– Мама!
Но голоса их прозвучали как жужжанье двух мух на хеви-металлическом концерте.
Товарищи Ника и товарищи Вика решили помочь им. Усилив громкость своих голосов воображеланием, они прокричали:
– Мама!
И еще раз – по команде Томаса: «Три-четыре!»:
– Ма-ма!
Всё остановилось и замерло.
Это было очень вовремя: враги сначала увлеклись рукопашной, но потом вспомнили, что у них есть и другие возможности, и вот один выхватил автомат, другой – сразу два пистолета, третий – небольшую ракетную установку, четвертый оказался в танке, пятый наскоро силился воображелать боевой вертолет…
Короче, если бы не этот отчаянный крик, то население Бермудии могло уничтожить само себя.
Запоздало завыли сирены – это подъехали несколько десятков машин «скорой помощи», чтобы собрать и увезти раненых.
По счастью, вернее, по счастливой случайности, никто убит не был. Но пострадали многие.
Ричард Ричард исчез со стадиона в самом начале драки.
Там Вик – и ему грозит опасность! – опомнился он вдруг. И хотел попасть на стадион с помощью воображелания. Но не получилось.
– Неужели я такой трус? Неужели я себя обманываю и на самом деле не хочу туда попасть? – горько спросил он себя и ответил: – Да, трус. Да, обманываешь. Дрожишь за свою шкуру.
Тогда Ричард Ричард бросился ко входу, чтобы попасть на стадион обычным способом. Но контролеры его не пустили.
– Что ж, я ничего не могу поделать. Я хотел пройти – но меня не пускают. Вы ведь меня не пускаете? – уточнил он у контролеров.
– Не пускаем.
– Ну вот. Что же я могу поделать? Ничего! – развел руками Ричард Ричард.
45. Боевые действия Мануэля
В Бермудии разгорелась настоящая война. Вернее, не совсем настоящая. В настоящей войне знаешь, на кого напасть, когда напасть, в каком количестве и т. п. Разведка выясняет расположение вражеских сил, ракетные войска и артиллерия ведут огневую подготовку, уничтожают боевые объекты и большие скопления войск противника, затем в наступление идут солдаты и добивают тех, кто остался жив.
В Бермудии все гораздо сложнее. Где враг – неизвестно. В каком направлении вести огневую подготовку – непонятно. Откуда ждать нападения – никто не знает.
Но Мануэля это не смущало, он с первой же минуты столкновения на стадионе возглавил большой отряд, который стал основой повстанческой армии, образованной в считаные часы. В Бермудии ведь было довольно много военных – летчики пропавших самолетов, экипажи исчезнувших подводных лодок и военных кораблей, а также морские пехотинцы, которых отправляла одна страна в другую для выполнения боевой задачи, но они не доплыли, все разом пожелав лучше сгинуть в неизвестном пространстве Бермудии, чем погибнуть на поле сражения.
Обретались тут три камикадзе, поднявшиеся во время Второй мировой войны с японского авианосца, заплывшего в эти воды. Из-за густого тумана они не сумели потопить три вражеских линкора и с честью погибнуть, возвращение назад живыми и с невыполненной задачей было для них смерти подобно, вернее, хуже смерти, поэтому они желали провалиться сквозь землю, то есть сквозь воду, от позора – и провалились. В Бермудии линкоров не было, а стремление исполнить свой долг у них осталось навсегда. Конечно, после определенной тренировки силы воображелания они могли создать этих линкоров хоть целую эскадру, а потом, поднявшись в воздух на воображенных самолетах, доблестно эту эскадру потопить, погибнув при этом. Но их смущало, что корабли противника все-таки, как ни крути, будут ненастоящие, а смерть при этом может получиться настоящей. Неравноценно. Нападать же на оказавшихся в Бермудии вражеских моряков с тех самых линкоров, которые все-таки были потоплены, хоть и другими героями, они тоже не хотели: собираясь истребить флотилию американцев, они к самим американцам, в общем-то, не испытывали ненависти. Не получалось. Представят вражеский корабль – и воинственный дух загорается, жажда уничтожить и умереть нестерпима, увидят вражеского моряка или даже целый десяток – никаких эмоций, наоборот, полюбили с этими моряками беседовать, дружески разговаривать о войне, рассуждая, кто мог бы победить, если бы все было не так, как было, а так, как предполагалось…
Сначала вояки попытались создать регулярную армию Бермудии – на случай, если когда-нибудь кто-нибудь нападет. Но столкнулись с непредвиденными трудностями. Армия – это субординация, дисциплина. Командиры приказывают, подчиненные исполняют. Командир заставит тебя сто раз туда-сюда ходить строевым шагом по плацу – терпи, это служба. Бравый генерал, взявший на себя командование, тут же провел учения под дождем и снегом, заставив солдат бегать, ползать, прыгать, а потом лихо маршировать мимо трибуны и отдавать честь. Кончилось печально: генерала на трибуне сначала скрючило, потом скорчило, потом перекосило, потом ему на голову свалилась куча навоза, в бок ему уткнулись три вилки, а в итоге его просто-напросто разорвало на мелкие куски. То есть, как вы понимаете, все это были мысленные пожелания маршировавших измученных солдат, которые в обычных условиях остались бы в их головах, а в Бермудии превратились в реальные действия, так неприятно сказавшиеся на генерале. Естественно, с этой минуты никто уже не хотел быть военачальником, а нет военачальника – нет и войска.