Пропавшие в Бермудии, стр. 33
– Не первый год на свете живу, – скромно похвастался Мьянти.
– Две тысячи лет, – уточнил Ольмек. – А я – три с половиной тысячи.
– Не такая уж большая разница!
Ольмек передал угрозу Мьянти Пятнице, а тот – Насте.
Та подумала и сказала:
– Ладно.
Тут же все успокоилось и пришло в норму. Ни ветра, ни грома, ни молний. Безоблачное синее небо, тишина…
К Насте вернулась головная боль – то есть она опять ее почувствовала.
– Счастлив предложить вам завтрак, – ласково проворковал Пятница.
– Спасибо. А нельзя сегодня устроить выходной?
– Счастлив напомнить вам, что у звезд не бывает выходных. Звезды всегда звезды – даже когда спят. И, может, даже больше, иначе почему все газеты интересуются, как они спят, где спят, с кем…
– Ну, ну! – оборвала Настя. – Не надо пошлостей!
– Это не я, это газеты. Они, между прочим, даже детям на глаза попадаются.
– А печатаются для таких, как вы!
– Ну уж нет! Я прочитал это случайно, – обиделся Пятница, но так, будто счастлив был обидеться.
И начал сервировать завтрак.
Настя только сейчас обратила внимание, что все разрушенное ею восстановилось в прежнем виде, а многое даже стало лучше: зеркало больше, цветы пышнее и ярче…
– Да… Придется искать самой… – пробормотала она. – Почему через пять дней? Что-то они темнят. Говорят про какие-то выборы… Господи, только бы знать, что с детьми все в порядке!
На душе у Насти было тревожно.
26. Олег-1 встречает сборную команду СССР по футболу 1970-го года
Олег-1, поссорившийся с Олегом-2 и расставшийся с ним, брел по городу, высматривая других Олегов.
На перекрестке притормозил автобус, и Олег-1 не поверил своим глазам – на боку автобуса крупно было написано: «СССР».
«Не попал ли я в прошлое?» – с ужасом подумал Олег-1, вспоминая сюжеты фантастических книг о путешествиях во времени, которые он читал в детстве (потом он разлюбил фантастику, предпочтя реальную жизнь). Ужас его объяснялся тем, что в прошлом, при социализме, ему было бы нечего делать. Он ведь финансист – крупный, талантливый, а кем он мог стать в советских условиях? В лучшем случае директором банка – за одну зарплату. Потому что, как знают взрослые, а детям и подросткам напомним, при социализме не существовало частной собственности на имущество и на деньги, никто не мог иметь ничего много. Все имели одинаково мало, за исключением жуликов. Жулики, конечно, и сейчас имеют много, но иногда много имеют и честные люди. Реже, конечно, но все-таки бывает. Вот вам хотя бы одно преимущество капитализма. Есть ли другие, не знаю. Сложный вообще вопрос, не сейчас.
Тут окно автобуса приоткрылось, выглянул крепкий молодой человек и весело спросил:
– Эй, ты чего такой странный? Ты живой, что ли?
Олег-1 не понял, почему быть живым означает быть странным, но он так обрадовался голосу этого парня – первому настоящему голосу, который он услышал на этой улице, что радостно ответил:
– Живой, живой!
– И русский вроде?
– Да!
– Откуда?
– Из Москвы.
– И как она там?
– А вы не знаете? Ну да, вы же из прошлого!
В автобусе дружно рассмеялась дюжина молодых здоровых голосов.
– Лезь к нам, расскажем! – предложил парень.
Олег-1 вошел в автобус и увидел футболистов. Лицо одного из них показалось ему очень знакомым – кажется, это тренер Бышовец. То есть он потом стал тренером, а теперь, в прошлом, еще футболист.
– Извините, вы…
– Точно! – подтвердил человек, похожий на Бышовца. – Вот об этом и расскажем!
И Олег-1 услышал следующую историю: в 1970 году футбольная команда СССР полетела на чемпионат мира в Мексику. Партия и правительство поставили перед ними задачу: выйти в финал. Как минимум. В идеале – занять первое место. Потому что пора: в 60-м году мы стали чемпионами Европы, в 64-м тоже были близки к победе и проиграли в заключительном мачте хозяевам еврочемпионата, испанцам, в 66-м, в Англии, в первый раз (и, как потом выяснилось, в последний) дошли до полуфинала чемпионата мира.
Настроение было боевое. В тяжелых условиях мексиканского климата сыграли вничью с мексиканцами, которым на климат было по понятным причинам наплевать, обыграли Сальвадор и Бельгию, в четвертьфинальной игре предстояла встреча с Уругваем, который едва выполз из своей группы, сыграв вничью с Италией, продув шведам и выиграв у Израиля со счетом 2:0. То есть – несчастных два гола, а у наших было шесть!
Но – не получилось. Игра не пошла. Уругвайцы забили один гол, наши ни одного. Все кончилось.
Не дожидаясь конца чемпионата, сборная отправилась домой. В пути они узнали, что бразильцы наказали в полуфинале уругвайцев – 3:1, но от этого им не стало легче.
Футболисты молча летели в самолете и думали только об одном: эх, если бы вернуться, если бы повторить этот матч! А уж потом с Бразилией как-нибудь разобрались бы. И в финале с ФРГ тоже.
Все в самолете думали о том же. Даже пилоты, потому что были страстные болельщики. Даже стюардессы. И всем захотелось провалиться от стыда…
И провалились, то есть оказались в Бермудии – на футбольном поле, лицом к лицу с ненавистной уругвайской командой. Прозвучал свисток, наши футболисты бросились вперед – гол! Гол!!! Гол!!!!!!!!!!!!!!!!! На первой же минуте! А на второй минуте – второй. На третьей – третий… И лишь когда на восьмой минуте восьмой мяч пролетел сквозь вратаря, игроки почуяли неладное…
На родине же, узнав о бесследном исчезновении самолета, партия и правительство пришли в замешательство. Партия предположила, что самолет предательски улетел в заграничную страну. Правительство выдвинуло версию о тайном выстреле американской ракеты, так как самолет летел вблизи от острова свободы Кубы. Как бы то ни было, назревал страшный международный скандал. Недоброжелатели с Запада могли решить, что футболистов наказали за проигрыш – уничтожили или сослали на Колыму, то есть поступили так, как поступали в сталинские времена. Но теперь другое время, нельзя давать повод для слухов и сплетен. «Надо что-то придумать», – распорядился товарищ Брежнев.
И придумали: срочно отыскали двойников для всех, кто находился в самолете, родственников строго предупредили о сохранении государственной тайны. А болельщики, которые придут встречать, издали ничего не заметят (кстати, болельщики отнеслись к выходу в четвертьфинал вполне благодушно и даже радостно, в отличие от партии и правительства). Объявили, что самолет задерживается по метеоусловиям, двойников меж тем усадили на другой, точно такой же, подняли в воздух, а потом самолет развернулся и пошел на посадку.
Встреча, цветы, поцелуи, радость…
Но надо было и дальше как-то выходить из положения: вернувшиеся игроки должны играть! Двойников обучили в срочном порядке, и они уже через два месяца участвовали в чемпионате СССР. Некоторые очень старались и даже достигли уровня тех, кого заместили, тот же двойник Бышовца, но большинство стали играть из рук вон плохо, а, глядя на них, опустили руки (или, можно сказать, ноги) и другие.
– И с тех пор футбол у нас упал! – грустно заключил Бышовец.
Олег-1 не мог не согласиться.
Футболисты рассказали ему и все остальное: что такое Бермудия, как тут живут, что такое День равноденствия и выборы. В общем, очень облегчили Олегу-1 понимание всех обстоятельств, хотя и огорчили его, конечно. (Правда, перспектива вечной молодости порадовала, но он подозревал, что и в этом есть какой-то подвох.)
– А вы-то чем занимаетесь? – спросил он.
– Играем! Мы теперь лучшая команда всех времен и народов. Воспитали спарринг-партнеров, каждый день тренируемся!
– Ведь и надоест, пожалуй? Перспектива-то поучаствовать в чемпионате мира сомнительная, – посочувствовал Олег-1.
– А куда деваться? – грустно ответил Бышовец. – Мы попали сюда с желанием победить. И от этого желания никогда не отделаемся. Мы обречены вечно играть и вечно тренироваться.