Гентианский холм, стр. 64

Это добило Шарля и Терезу. Они были истощены больше, чем казалось, и Тереза была потрясена видом пустого замка родственников более, чем она думала. Внезапно ее храбрость и самообладание сломались. Ночью в крошечной комнате мансарды высоко над страшной улицей, освещенной огнями горящего города, она не выдержала и рыдала безостановочно. Эту ночь она провела в объятиях Шарля, пока не успокоилась. В тот момент произошедшее не казалось им грехом. Им казалось, что больше у них ничего не было.

Утром началось известное паническое бегство к лодкам, при котором погибло невероятно много людей. Теперь это был единственный путь к спасению — на лодке к Леггорну, где стоял английский флот. Шарль и Тереза включились в эту битву за жизнь, которая началась на рассвете и продолжалась много ужасных часов, и которую Наполеон Бонапарт, бывший ее свидетелем, никогда не мог забыть. Тереза уже не думала о том, что случится, и надеялась лишь на то, что она и Шарль умрут вместе, но Шарль не мог прекратить борьбу за нее, пока был жив, ему казалось, что смерть в воде или даже смерть под ногами толпы на пристани была бы предпочтительней для нее, чем террор. Ухватившись за эту последнюю возможность, он взял себя в руки, и вся его былая решительность и быстрый ум вернулись к нему. Каким-то образом они попали в лодку, и, в основном, благодаря ловкости и храбрости Шарля и последней унции его невероятной силы, лодка в конце концов достигла Леггорна.

Вид добравшихся туда был так же ужасен, как и в Тулоне, и преследовал Нельсона, который был на борту «Агамемнона» на рейде Леггорна, до конца его жизни. Но Шарлю и Терезе выпала счастливая карта, или, как настаивала Тереза, Божье милосердие все еще было с ними. Шарль сломался, когда лодка наконец достигла пристани, а человек, который помог Терезе подняться на берег, оказался англичанином, которому он когда-то оказал в Париже большую услугу. Этот друг, к счастью, имел хорошую память и командовал английским кораблем. Он-то и доставил их в Англию.

Глава V

В Лондоне французская колония хорошо приняла Шарля и Терезу, так как оба носили громкие имена и претерпели много страданий. При их благородстве даже в этом бедственном положении было естественным относиться к ним с величайшим уважением. Шарль, прочный, как канат, полностью пришел в себя, но Тереза уже никогда не стала той сильной женщиной, которой была раньше. Однако она оправилась достаточно, чтобы снова вести нормальную жизнь и выйти замуж за Шарля. Теперь для нее не было сомнений, что она должна сделать это. Она знала, что нанесла бы ему непоправимый вред, если бы оставила его сейчас, и постаралась, чтобы никто не узнал, чего ей стоило сделать этот выбор, и менее всего Шарль. Даже если она и не любила его так, как он ее, она не могла поступить по-другому из благодарности. Тереза решительно дала клятву, что будет счастливой, без сожалений и не оглядываясь назад. По своему собственному решению и выбору она стала не сестрой Терезой, а графиней де Кольбер, и была вынуждена играть ту роль в мире, от которой хотела отказаться, так хорошо и счастливо, как могла.

К восторгу мужа она приняла красивые платья, которые их друзья подарили ей, и носила их с большим достоинством. Она ездила с Шарлем в оперный театр, заботилась о своей красоте и вновь усвоила забытое искусство блестящего светского разговора. Она была прекрасной музыкантшей, превосходно вышивала и довела эти качества до блеска тем, что давала уроки музыки и вышивания. Шарль, прекрасный лингвист, обучал языкам. Они сумели завести уютный маленький домик, две комнаты на Оркад-Стрит, и там у них родился ребенок.

Девочка родилась преждевременно и едва не стоила матери жизни, однако, когда страх и боль миновали, крошка сделала счастье своих родителей настолько полным, насколько счастье вообще возможно в этом мире. Девочка была милым маленьким созданием, но почти с самого начала казалась необычайно взрослой. Она редко плакала, никогда не капризничала, если не получала того, что хотела, всегда была счастлива, умела спокойно обходиться тем малым, что у нее было. Ее мать, глядя в глубокие серые глаза своей маленькой дочери, хорошо понимала этот недетский разум. Она была дитя печали столько же, сколь и любви. Они и не ожидали, что их дочь будет такой же, как другие дети. Отец гордился ею, замечая в девочке признаки замечательного ума и красоты. Этого можно было ожидать, думал Шарль, так как с обеих сторон она получила прекрасное наследство. Они назвали девочку Марией-Терезой.

Они не могли позволить себе держать для ребенка няню и поэтому выезжали очень мало, проводя вечера за чтением. Чтобы не огорчать жену, Шарль посещал церковь, хотя и не стал очень набожным католиком. Чтобы порадовать Терезу, он читал сочинения христианских богословов, в то время как она, чтобы доставить удовольствие ему, изучала греческий и давала ему возможность ознакомить ее с его любимыми классиками. Каждый был странно увлечен любимыми книгами другого. Яркая любовь к Богу святого Августина, удивительная красота фраз, в которых он смело выразил ее, помогла Шарлю понять убежденность Терезы. Тереза, ознакомившись с мудростью греков, смогла понять, почему этого было достаточно Шарлю настолько, что он остановился на их учении.

Однажды вечером, после спора о христианской и языческой концепциях любви, они написали любимые фразы на кусочках бумаги и передали их друг другу. Шарль написал: «Любовь — это божество, которое примиряет людей, успокаивает море, утихомиривает бури, дает отдых и сон в печали. Любовь поет свою песню всем созданиям, которые живут и которые будут жить, усмиряя воинственность богов и людей». Тереза улыбнулась, когда он передал ей это, думая о том, как хорошо эти слова подходят к тревогам их совместной жизни. Она свернула этот клочок бумаги и положила его внутрь медальона, который Шарль подарил ей в день свадьбы. Сама же она написала: «Благословен человек, который любит Тебя, о Боже, и своего друга в Тебе, и своего врага для Тебя. Ибо он один не теряет никого, кто дорог ему, так как все едины любовью к Богу, который не покидает никого». Шарль, вспоминая, как она едва не умерла, когда родился ребенок, не улыбнулся, но тоже свернул листок и положил его в свой бумажник.

Тереза так и не оправилась после тяжелых родов, а две комнаты на Оркад-Стрит были шумными и душными, и со временем ей становилось все хуже. Шарлю, при помощи того самого доброго друга, который привез их в Англию на своем корабле, была предложена должность секретаря и воспитателя в сельском клубе в Ирландии. Он принял предложение с радостью, так как думал, что Терезе там будет лучше. Однако когда пришло время отъезда, обе, Тереза и маленькая Мария, заболели какой-то лихорадкой и не могли ехать. Они решили, что он должен ехать без них, чтобы приступить к работе и не подводить своего патрона. Жена их друга могла бы это время присмотреть за Терезой и ребенком, и, как только они будут снова здоровы, а он подыщет для них жилище в Ирландии, он приедет за ними.

Шарль нашел, что работа ему подходит, а хозяева оказались людьми добрыми и предоставили ему маленький домик в поместье, который он с радостью приготовил для Терезы и Марии. Он как раз получил отпуск, чтобы вернуться в Англию и забрать их, когда пришло письмо от Терезы. Она и Мария вполне выздоровели, и ему не было необходимости ехать за ними. Фрегат «Амфион» под командой племянника их друга отправлялся из Плимута в Ирландию с войсками на борту, и на нем также отплывали несколько жен офицеров. Она и Мария получили разрешение ехать с ними и немедленно выезжали в Плимут. На борту должна была быть прощальная вечеринка, и она приготовила зеленое платье, которое он очень любил. К тому времени, когда он получит это письмо, она и Мария должны уже быть в море. Стояла чудесная сентябрьская погода, и Тереза была уверена, что путешествие будет приятным. И должен был настать «отдых и сон в печали», как только они снова будут вместе.