Четвертый год, стр. 44

Молот рухнул вниз, вмазал раскаленную сталь в форму, будто пластилин. Добрыня, хоть и стоял далеко в дверях, скривился — грохот больно прошелся по ушам. Рабочие уже орудовали клещами, выдирая заготовку под кирасу, Алик придирчиво оглядел результат и, наконец, соизволил подойти к главе островитян.

— И как у вас уши выдерживают! Алик, ну как там с бомбами?

— Ты уже достал своими бомбами! Тебе и доспехи, и мушкеты, и пушки, и бомбы, и мечи — причем все сразу. А у меня, между прочим, ни рабочих, ни оборудования не прибавилось.

— А я тебе людей тоже не рожу — учись обходиться теми, кто есть.

— Эх… Добрыня… У нас ведь, по сути, деревня просто. Большая деревня. А ты здесь и химзавод держишь, и металлургический комбинат, и завод металлопродукции. Высоко взлететь хочешь, а оттолкнуться не от чего. Не будь тут такого рыбного богатства, да зерна, что от Нары привозят, с голоду бы зимой померли.

— Ну Бог даст, подружнее жить станем. Если собрать тех, кто на левом берегу, то это уже не деревня, а городок выйдет. Я уж про северян помалкиваю. Да и кшарги вон, к нам липнут вовсю, и местный народишко потихоньку подтягивается. Люди во все времена искали, где получше, и среди тех, кто искал, дармоедов не бывало — все полезные люди. Алик: завтра последний день — потом наше войско уйдет. Каждая железка пригодится. Что хочешь делай, хоть не спи вообще, но народ обеспечь по максимуму.

— За год не успели, так и за день не успеем… Да и насчет сна — забыл я уже, когда нормально спал в последний раз.

Глава 16

«Варяг» лежал в дрейфе. Удур, подведя его к правому берегу, поднял рулевое весло, и уверенно заявил, что до утра с кораблем ничего плохого не случится. Хотелось бы ему верить… Пугала не близость хайтов, а капризы речных течений — того и гляди на мель занесет. А мели под правым берегом знатные бывают — настоящие зыбучие пески, если зацепил килем, так полдня потом корячиться придется.

Ночь безлунная, печь на камбузе топят бездымным древесным углем, до берега километра полтора — сомнительно, что хайты заметят флотилию землян. Да и клотов хиты не задурят своими иллюзиями — речные великаны издалека почуют вражеские лодки или корабли. Так что можно спать спокойно.

Но народ спать не спешил — не устали. После вчерашнего утреннего боя никакого экстрима больше не было. Рейд наверх прошел впустую, осторожная разведка вражеского побережья тоже закончилась ничем. Правда, Олег опасался приближаться близко, ну уж хайты–то должны были видеть добычу — странно, что не соблазнились купеческими скорлупками. Даже закралась мысль, что за утренним боем следили вражеские глаза, и, сделав правильные выводы, решили не связываться с огненосными судами.

Ветер способствовал действиям флотилии, и за весла брались нечасто. Народ подолгу дремал на солнышке, спеша запастись его теплом на сезон дождей и зиму, так что ночью засыпать не спешили.

Аня, присев возле мужа, поставила на палубу котелок с кипятком:

— Пейте. Пока не остыл.

Бум по–русски не понимал, но что такое чай знал прекрасно. Ухватил котелок голыми ладонями, не обращая внимания на обжигающий жар, плеснул себе в кружку, сверху сыпанул щепотку местного чая, захрустел сухарем, периодически прикладываясь к кружке.

Рита, наполнив свою кружку, задумчиво произнесла:

— В том году, когда мы сюда попали, на «Арго» вот такое же темной ночью напали, мы так же дрейфовали тогда.

— Помню, — кивнул Олег. — Паук тогда тоже уцелел, только ранен был. Не думаю, что они рискнут ночью полезть. Видят в потемках они хорошо, но ночью, вроде, воюют неохотно. Хотя при прошлом набеге поселки и ночью атаковали. Но слабо как–то…

— Этим тварям тоже спать надо, — заявила Аня. — Когда мы были у них в плену, я видела, что они спят.

— Специалистка, — хмыкнул Олег.

Бум, которому слушать непонятную речь было скучно, пихнул Олега в бок:

— Ты вот что, скажи этой длинной в штанах, что так себя с рыцарем вести не надо!

Олег, обернувшись к Рите, поинтересовался:

— Что за гадость ты сделала этому почтенному рыцарю? Он, похоже, крайне недоволен твоим поведением.

— Да пошел он подальше… рыцарь… Я в трюм спускалась за одеялом, он облапить на лестнице решил. Двинула ему коленом по тому месту, которым он думает. Легко отделался.

— Чего она там говорит? — нетерпеливо спросил Бум.

— Да Рита говорит, что ты первый полез, за это и получил.

— Врет она все! Ничего плохого я ей не делал! Я вообще с женщинами всегда галантен! И вообще, чтобы она худого не думала, ты ей сразу скажи, что у меня серьезные намерения. Скажи, что род мой не больно древен, а сам я пока что временно без замка, но это все дело наживное. Я здоров как бык, люди меня уважают, и свое я у кого хочешь выдеру. Бедра у нее хорошие, это к крепким детям, мужика у нее, я заметил, нету, так что я для нее лучший вариант. Кому она такая старая нужна? А вот мне нужны крепкие наследники, от крепкой бабы. А она крепкая — вон как с луком ловко работает. Первый раз такую вижу. В общем, скажи, что, как вернемся, пусть нас ваш жрец бородатый сделает мужем и женой. И пусть больше не кочевряжится, а то уже старуха почти, а ведет себя как младшая дочка. Что худого, если я товар осмотрю перед покупкой?

Олег, с трудом удерживаясь от смеха, с серьезным видом перевел:

— Бум говорит, что ты старая как пожелтевшая селедка, и предлагает тебе срочно выйти за него замуж — пересидела ты, Рита, в девках. И говорит, чтобы ты в следующий раз на лестнице коленом не размахивала, а была с ним поласковее. Что–то вроде задатка перед свадьбой. Так что ответить твоему жениху?

— Передай ему, что он сам козел старый. Хоть бы раз в жизни помылся нормально… «жених». Хотя нет… Скажи ему, что меня в жены звал герцог южный, почти что король, а я не пошла. И за пердуна этого тем более не пойду.

Олег, как обычно, смягчил перевод на свой лад:

— Рита говорит, что к ней уже посватался герцог Арлании, первый кандидат на престол обеих берегов. Воин он хороший, род у него неимоверно знатный, и наследники ему нужны срочно. Так что она сейчас занята обдумыванием его брачного предложения.

— Содомита ему в жены! — вскипел Бум. — Нашла о ком думать — да эти южане только вино жрать горазды, а в седле они как кучи говна сидят. Не воины, а шуты. Разве можно такого бравого вояку как я даже думать променять на южного вонючку? У них там, на юге, если два раза плюнуть, то три плевка попадут в герцогов, и каждый из них мнит себя королем. Так что пусть выбросит эти глупые мысли из своей глупой бабской башки!

Перевести Олег не успел — кормовой дозорный громко доложил:

— Огни! Огни на берегу! На правом берегу!

Вскочив, Олег встал у борта, вглядываясь в ночной мрак. Темень стояла серьезная — берег скорее угадывался, чем проглядывался. Но дозорный не обманул: действительно огоньки видать — будто костров россыпь.

Достав из чехла бинокль, Олег поднес его к глазам. Просветленная оптика вещь хорошая, но все же это не ночное видение — особых улучшений не добился. Зато хорошо рассмотрел, что огоньков этих около полусотни, причем несколько очень приличные. Будто хорошие костры, а остальные мелочь, причем некоторые двигались. Может факела?

— Олег, что там? — громко шепнула, не утерпев, Аня.

— Огни какие–то… Если верить карте, где–то тут должен быть причал хайтов. Эй, Рустам: ты знаешь это место? Тут причал?

Проводник, выделенный Монахом, подошел к борту, вгляделся в ночь:

— Трудно сказать. Я не могу разглядеть берег. Но причал вроде бы где–то здесь был, весной наши разведчики его нашли.

Олег обернулся к корме:

— Удур, ты спишь?

— Уже не сплю: проснулся, когда ты меня позвал.

— Удур, ты запомнишь это место? Нам сюда надо будет вернуться утром, проверить, что там на берегу делается.