Фраера, стр. 47
В том положении, в котором он оказался, банальный гоп-стоп выглядел единственным шансом в более-менее нормальную жизнь. До тех пор, пока не представится козырный момент одним махом срубить сразу много и начать совершенно новую жизнь.
Приняв решение, Олег не стал откладывать начало новой трудовой деятельности. Благо подходящий вариант подвернулся сам собой.
Как это ни странно, но в квартире по соседству от той, которую без всяких документов вот уже второй месяц снимал находящийся в бегах убийца, проживал самый настоящий мент – низкорослый усатый толстопуз с вечно красным лицом.
Клим, стараясь лишний раз не светиться, уже неоднократно наблюдал через дверной «глазок», как утром, видимо после очередного дежурства, изрядно подвыпивший страж порядка, с трудом поднимаясь по ступенькам, возвращался домой. И не мог не обратить внимания, что на поясе сержанта всегда висела черная кожаная кобура.
Пистолет в данный момент был необходим Климу как воздух. Он повышал шансы на успех десятикратно. Направленный в башку терпиле ствол – это вам не финка. Здесь не побыкуешь, ручонки сами полезут в карман за лопатником!
Еще раньше Олег успел подсчитать, что мент тянул службу по стандартному графику – сутки через трое. В последний раз он приволокся домой в среду, сегодня была суббота, а это значит – завтра, в районе девяти, толстяк с изрядно залитой сливой снова припрется домой, неся с собой пушку.
Останется только дождаться козла за предусмотрительно незапертой дверью, а когда тот поднимется на площадку, врезать ему по башке чем-нибудь тяжелым, выхватить пистолет и навсегда слинять с этой более не нужной хаты.
В ту секунду, когда в воспаленной голове Клима созрел план завладения оружием, он даже не подумал о таких мелочах, как отпечатки пальцев и словесный портрет.
Жажда наживы любым способом – вот что занимало его больше всего на свете!
Все прошло как по маслу.
Помятый, невыспавшийся мент, показавшийся на лестнице в начале десятого утра, на сей раз был не просто пьян – он вообще едва держался на ногах!
Отметив это, притаившийся за дверью Клим едва не загоготал от радости. Пропустив соседа к его квартире, он быстро выскочил из-за двери и со всего размаха припечатал по серой фуражке обнаруженной накануне под ванной чугунной двухкилограммовой гантелью.
Не издав ни единого звука, ментяра грузно осел на заплеванный цементный пол.
Бросив орудие убийства, Клим хладнокровно вытащил из кобуры табельный «Макаров», быстро обшарил тело, забрал найденные деньги и служебное удостоверение сотрудника вневедомственной охраны и, распихав все по карманам, спокойно спустился вниз, навеки покинув подъезд и свое временное пристанище.
Свидетелей можно было не бояться – третья выходящая на площадку дверь заколочена гвоздями, да к тому же не имела «глазка». Судя по копоти на части потолка, прилегающего к этой квартире, в ней некоторое время назад случился пожар, и с тех пор, видимо, здесь никто не жил.
Что же касается дальнейшей судьбы истекающего кровью мента, лежащего с проломленной башкой, то воспрянувшего духом, ликующего Клима она беспокоила не больше, чем прошлогодний снег. Сдохнет – значит, туда ему, легавому, и дорога, а нет – значит, повезло. Гуляй, рванина!
Покинув почти пустынный, если не считать мамаши с коляской, зеленый дворик и вскоре выйдя на Пискаревский проспект, Олег поймал тачку и доехал на ней до Витебского вокзала. Там он снова договорился с толпящимися у стеклянных дверей здания людишками насчет жилья и спустя час уже отслюнявливал сморщенной старухе в очках аванс за комнату, выходящую окнами на Фонтанку…
И понеслась тяжелая мужская работа. Каждый раз вооружившийся стволом Клим действовал по одному и тому же сценарию. Днем присматривал подходящее местечко, а когда темнело, занимал исходную позицию и по нескольку часов кряду, часто до самого утра и безрезультатно, поджидал проходящую мимо потенциальную жертву.
Рано или поздно, думал Олег, должен обязательно попасться «сладкий лох», в карманах или кейсе которого обнаружится целый капитал. А пока приходится довольствоваться тем, что есть…
Таким вот нехитрым образом осторожный и озлобленный на весь белый свет гопник не без успеха промышлял три месяца, постоянно меняя квартиры и места засады.
За это время он поставил на уши не один десяток клиентов, но максимальным его наваром была штука баксов, отобранная на проспекте Ветеранов у одного припозднившегося вьетнамца.
Но Клим не унывал. Он верил, что однажды ему повезет по-крупному, и терпеливо ждал своего звездного часа, даже не подозревая, что за убийство сотрудника милиции и многочисленные уличные грабежи, три из которых благодаря несговорчивости потерпевших закончились мокрухой, на него объявлен федеральный розыск и что его личность давно установлена, а фотография, взятая из личного дела в детском доме № 17, висит в каждом милицейском околотке города…
Глава шестьдесят седьмая
Две инструкции
Ночью я так и не смог заснуть, промучился до пяти утра, потом встал, принял холодный душ, выпил большую чашку крепкого кофе и поехал в офис.
К моему удивлению, Серега был уже там и, судя по опухшему лицу, урчащей на подоконнике кофеварке и полной пепельнице окурков, провел здесь уже не один час.
– Вчера отвез Иришку на дачу, вернулся домой и – хоть вешайся, – не дожидаясь вопросов, сообщил он, наливая себе в кружку ударную дозу кофеина. – Все раздражает! Поехал в ночной клуб, думал поиграть для успокоения, куда там! Вот и вернулся… Не знаю почему, но здесь спокойней… Даже вздремнул часок-другой…
Я подошел к стоящему в углу кабинета телевизору, взял пульт дистанционного управления и включил первую программу, где как раз передавали утренние новости, развалился в кожаном кресле и уставился в экран.
Разговаривать было не о чем. Разбавляя молчание, мы иногда перекидывались ничего не значащими фразами и, превратившись в два комка нервов, терпеливо ждали звонка или письменного послания от шантажиста.
Появившаяся в офисе в начале десятого Аллочка, найдя нас в задымленном, гудящем кондиционером кабинете, не стала задавать глупых вопросов. Она была достаточно умной девушкой, чтобы все додумать самостоятельно и не болтаться под ногами в трудную минуту. Мы предупредили ее, что нас нет ни для кого и что к телефону будем подходить сами.
Когда начались звонки, мы едва не подпрыгивали при каждом из них, поочередно снимая трубку и напряженно вслушиваясь в доносящийся с той стороны линии голос. А когда понимали, что и на сей раз мимо, молча нажимали кнопку и переводили звонящего на Аллу.
Так прошел весь растянувшийся до бесконечности день, к концу которого на наши с Хаммером серые, осунувшиеся лица лучше было вообще не смотреть. Капитан Пацейко, у которого без дела простаивала целая группа захвата, уже трижды связывался с нами по сотовому, интересуясь, нет ли письменного сообщения (наш телефон стоял на прослушке), и каждый раз выслушивал один и тот же ответ – пока глухо… Это становилось невыносимым.
Но давно ожидаемый звонок все-таки раздался. К тому времени часы показывали уже половину шестого, за окном начинало смеркаться. То, что это именно вымогатель, я, измученный двенадцатичасовым ожиданием, понял интуитивно, еще только снимая трубку с аппарата и поднося ее к уху.
– Ждешь, падло?! – промычал с той стороны проклятый бычара. – Баксы с тобой?!
– Они в сейфе «Информбанка», в квартале отсюда, – стараясь держать себя в руках, чужим голосом ответил я. – Могу забрать в любое время до закрытия хранилища.
– Это хорошо, значит, жить хочешь, – запустил смешок подонок. – Слушай меня внимательно… Деньги завернешь в обычный прозрачный полиэтиленовый пакет и положишь на сиденье, рядом с водительским. Никаких чемоданов, понял, коз-зел?! Прямо сейчас садишься за руль и едешь по Выборгскому шоссе, не сворачивая, до тех пор, пока я не позвоню тебе на трубу и не прикажу остановиться. Выходишь, оставляешь тачку с ключом зажигания и возвращаешься назад в город. Повезет, поймаешь попутку… Ничего с твоей колымагой не случится, завтра позвоню в офис и скажу, где ее забрать. Усек?! Говори номер мобильника!