Джин Грин — Неприкасаемый, стр. 69
Лот, услышавший бормотание Хайли, напрягся. …Залитое луной пшеничное поле и быстро скользящая по нему ненавистная тень подбитого четырехмоторного бомбардировщика…
— Что ты там болтаешь, Хайли! Хватит фантазировать, пьянчуга!
— Молчи, бош! — рявкнул Хайли. — Если мы дрались с тобой в Корее, это не дает тебе право лапать своими нацистскими руками мое прошлое. Нас подбили эти гады над линией фронта, и мы шлепнулись возле Полтавы, Натали. Все ребята погибли, а меня с проломанной черепушкой вытащили русские. Хотите потрогать мою черепушку, Натали? Это работа дружков Лота!
— Да что он там выдумывает? — возмутился Лот. — Уши вянут!
— Не приставайте к нему, Лот, — сказала Ширли. — Он действительно летал в челночных рейсах. Ну так говорите же мне, где Джин. Не издевайтесь надо мной.
— Он вступил в армию, Ширли, — сказал Лот, бросая взгляды в разные стороны. По каким-то еле уловимым признакам он почувствовал, что атмосфера сгущается. — Он сейчас там, где из мальчиков делают мужчин.
— Джину, по-моему, не требуется такой специальной подготовки, — улыбнулась Ширли. Лот засмеялся.
— Это в вашем понимании, мадам. Впрочем, я горжусь своим дружком. Он в Форт-Брагге, Ширли. Клянусь, вы не узнаете его теперь.
— Но все-таки постараюсь. — решительно сказала Ширли. — Можно его там увидеть?
— Боюсь, что это сложно.
— Кто там командующий?
— Это военная тайна, мадам.
— Господи, какая ерунда! — засмеялась Ширли.
— Напрасно вы считаете Лота нацистом, — сказала Наташа капитану. — Никакой он не нацист. Просто искатель приключений, бретер, джентльмен удачи.
— Да я пошутил, — буркнул Хайли. Танец кончился.
Едва они сели к своему столу, как сквозь раздвинувшуюся толпу к ним подошел латиноамериканец.
— Мисс, разрешите пригласить вас на боса-нову.
Наташа беспомощно взглянула на Лота.
— Я же вам сказал, — сквозь зубы процедил Лот. — Она не будет танцевать с вами.
— Я заключил пари, сеньор, на кругленькую сумму, — нагло улыбнулся стиляга. — Я кабальеро, сеньор. Эта девушка будет танцевать со мной.
— Get out, щенок! — рявкнул Лот. — Убирайся с глаз долой!
— Сеньорита, прошу вас на ча-ча-ча, — сказал плэйбой, словно не замечая грубости Лота.
За спиной его стояли, хохоча, ухмыляясь и подмигивая, смуглые типы в блестящих дакроновых костюмах, обтягивающих тугие мускулы. За их плечами мелькали возбужденные и испуганные лица дам.
— Перестаньте провоцировать! — заревел Лот прямо в лицо дяди Тео. — Пожалеете, Брудерак!
— Дядя Тео, что он говорит! — в ужасе закричала Катя. — Что говорит этот человек?!
Дядя Тео, скрестив руки на животе, стекленел. Лот вскочил. Неистовое бешенство завладело им, хотя и оно, это бешенство, тоже входило в его расчет. Все шло как по маслу.
— Провокатор! Гангстер! — закричал он. — Пришел сюда с дочкой убийцы! Натали, эта девка — дочь убийцы твоего отца, дочь Лефти Лешакова!
— Это неправда! — закричала Катя как от удара хлыстом и потеряла сознание.
Стиляга мгновенным хлестким апперкотом ударил Лота в печень, бросился вперед и обхватил его за шею. Лот сделал подсечку, ушел, а Хайли прямым в челюсть свалил латиноамериканца на пол. Из толпы со свистом пролетела бутылка «Старого дедушки», затем вторая — «Палата лордов», в разные стороны брызнули осколки стекла. В воздухе повис плотный, как лист жести, женский визг.
Бой разворачивался стремительно, как серпантинная лента из брошенного тюбика. «Фармацевты» и «зубные врачи», орудуя кулаками, как заправские боксеры, прокладывали дорогу к столику Лота. «Филуменисты» невесть откуда появившимися свинчатками и кастетами сдерживали их натиск, а тем временем смуглые кабальерос опрокидывали столы, швыряли бутылки. Двое из них повисли на Лоте, один взял на болевой прием капитана Хайли. Началась «фри фор алл» — куча мала. Охваченные возбуждением, дрались друг с другом и случайные посетители ресторана. Грохнули подряд три выстрела. Все на мгновение замерли. Три телохранителя Ширли с поднятыми пистолетами расчищали проход.
— Все по машинам! — крикнул Лот.
Окруженные «фармацевтами», «зубными врачами» и телохранителями, Ширли, Натали, Пенни, Лот и Хайли бросились к выходу.
Едва они исчезли, как бой возобновился с новой яростью, теперь уже на подступах к выходу. Появившийся из отдельного кабинета Красавчик Пирелли открыл беглый огонь по дверям из двух пистолетов. Впрочем, выстрелы эти носили скорее характер шумового эффекта.
Женщины, сбившиеся в кучу за эстрадой, продолжали визжать. Сквозь этот визг слышался стук ударов, треск разрываемых рубашек. Окровавленные мужчины метались по разгромленному залу, разобраться в расстановке сил было невозможно, и только по отдельным хриплым выкрикам можно было догадаться, что здесь действуют люди Красавчика Пирелли, Чарли Чинка, люди из «Паутины» и совсем уж непонятные люди.
Внезапно за окнами завыла полицейская сирена, и ресторан опустел, как будто изображение было одним махом стерто мокрой тряпкой. Исчезли гангстеры и девки, музыканты, официанты, бармены; всех посетителей как ветром сдуло.
Один лишь Вольдемар Роман сидел на эстраде над разбитой посудой, покалеченной мебелью, над лужами крови, обрывками одежды, сидел как массивный гранитный божок, отягощенный мыслями об этом безумном, безумном, безумном мире.
Он тронул клавиши и тихо запел в память ледяных улиц и морозного ветра, в память об одиноком огоньке теплого пристанища:
В зале кто-то зашевелился, и, стряхивая с себя коннектикутский салат с русской подливкой, поднялась несчастная девушка Катя.
— Выпейте воды, Катя, — тихо сказал Вольдемар. Ветер, ворвавшийся сквозь разбитое окно, взвихрил ее волосы.
— Я не буду жить, — сказала она.
— Будете, — поправил он. — Если можете, Катя, простите меня, но вы будете жить.
— Откуда вы знаете? — разбитым голосом сказала она и, пошатываясь, побрела к выходу.
— Я-то знаю, — сказал он и снова тронул клавиши.
Утром Лот принял душ, побрился и прямо в пижаме сел к телефону.
— Хэлло, шеф! Говорит майор Лот. По вашему заданию провел встречу с «Паутиной».
— Да мы уже слышали, — с коротким смешком отозвались с другого конца провода. — Как себя чувствуете, старина?
— Все в порядке. Небольшое Katzenjammer, да печенка екает, вот и все.
— Вы молодчина, Лот. Итак, какие у вас соображения?
— Они располагают значительной силой, сэр, но грубоваты и прямолинейны в действиях. Во всяком случае, контакты надо продолжать.
— Глупцы! Они хотят руководить нами, а получается наоборот. Доложите подробно сегодня в пятнадцать ноль-ноль. Отдыхайте, старина.
Глава шестнадцатая.
Сумасшедшая лошадь из Фейетвилля
Фейетвилль, штат Северная Каролина.
Северная Каролина знаменита пиками Аппалачских гор, лесами и парками, бескрайними хлопковыми полями, сигаретами «Кэмел» и «Лакки страйк», а также «Уинстон» и «Сэлем», названными в честь городов, в которых они производятся. В отличие от Южной Каролины, где разводы запрещены, Северная Каролина разводит супругов по первому требованию любой из сторон. До прихода «зеленых беретов» был этот штат довольно мирным штатом: он линчевал впятеро меньше негров, чем, скажем, такие буйные и скорые на расправу штаты, как Миссисипи и Техас. И еще известен штат Северная Каролина как штат с наибольшим после Алабамы числом домов без… санузлов.
Фейетвилль, городок, населенный выходцами из Шотландии и Ирландии, до прихода «зеленых беретов» был ничем не знаменит. Но как только Форт-Брагг стал столицей «зеленых беретов», сонный южный городок сбросил вековую дремоту, оброс барами и ресторанами и значительно пополнил свое население за счет незамужних девиц. И Фейетвилль стал для «беретов» Лас-Вегасом и Диснейлендом, Содомом и Гоморрой.