Счастливый конец света, стр. 33

– Борьба дистрофиков с паралитиками? – не без ехидства подсказал я.

– Non, ii s'agit de tout autre chose [120], – возразил он, – то, что ты знаешь, это лишь верхушка айсберга, а вот когда он всплывет целиком… Nous avoris oesoin de toi [121].

– Кто вы? – я взглянул на него в упор

Его желто-зеленое лицо напоминало маску смерти:

– Les sauveurs de la Terre [122].

Я врубил экстренное торможение: увлекшись разговором, я едва не пропорол брюхо «Лохани».

15

Я рассказал обо всем Допотопо. Он слушал спокойно, не перебивая и не озираясь, даже его большой палец, время от времени порывавшийся выполнить свою освободительную миссию, застывал па полпути к носу,

– Что прикажешь делать, наставник, в данной, стало быть, ситуации? – спросил я, принимаюсь за уже порядком остывший борщ, которым он, как обычно, угостил меня в начале нашего разговора.

Он подцепил ножом кусок вареной свеклы, окунул в подсолнечное масло, густо посыпал солью и отправил в рот. Что-то вроде гастрономического умиления промелькнуло на его лице, затем оно снова поугрюмело

– Эти чертовы тройки! Навязались на мою голову!

– Но ведь команду набирал ты!

– Если бы это было так, хлопчик…

– Тогда кто же? Qui sont ces gens? [123]

– Если бы это знать, хлопчик…

Я бросил ложку в баклагу, мне захотелось орать, крушить все, разнести в щепки эту проклятую «Лохань», где все всё знают и никто ничего не знает!

Наставник заметил мое состояние и виновато улыбнулся. Затем взял мою руку и приложил к своему затылку. Я обомлел: под волосами пальцы нащупали четкие контуры такого же, как у меня, квадрата!…

– Видишь, и у меня задний ум появился, – невесело пошутил он.

– Cest clair [124]! – невольно вырвалось у меня. Хотя ясности-то как раз мне больше всего и не хватало. – Когда ты это обнаружил?

– Какая разница…

– Все-таки!

– Ты лучше вот что, хлопчик, – он наклонился ко мне, перейдя на шепот. – Скажи, ты знаешь, кто интересовался теми шифровками?

– По-моему, все кому не лень.

– Поконкретней можно?

– Можно. Но легче назвать тех, кто не интересовался: Манана-Бич, Битюг и Хрумс.

Наставник помолчал, задумчиво подкручивая ус. Потом сказал:

– Надо бы как-то сделать, чтобы и они узнали о шифровках.

– Проще простого! Объявить по каналу внутренней связи…

– Мне не до шуток.

– Какие уж тут шутки, наставник! Если секрет знают все, он перестает быть секретом. Вы этого хотите?

– Лично я ничего не хочу, хлопчик, кроме одного: поскорей добраться до Терры. А с шифровками такие дела. Надо, чтоб их прочли все, но при этом пусть каждый думает, что прочел только он один Ясно?

– Яснее не бывает, наставник. – Я поднялся и по-военному вскинул вытянутую– ладонь, приложив ее не к виску, как положено по уставу, а к затылку. – Разрешите приступить к исполнению?

– И вот еще что, хлопчик. – Допотопо смущенно отвел глаза. – Ты это, как-нибудь проверь Дваэ, ночку, ну, на предмет этого… «заднего ума»…

– Проверено, мин нет, – отрапортовал я.

– Всю проверил?

– Что значит всю? У нее один затылок!

– Так ведь эта штука не обязательно должна быть на затылке, особливо у ихнего пола…

– Ты думаешь…

– Вот именно. Понимаешь, какое дело… – по привычке он приблизил большой палец к носу, затем (вероятно, у него появилась вторая привычка) осторожно потрогал им затылок. – Она же у нас массажистка, ежедневно прощупывает нам все косточки… Ну вот. Разве может она не заметить такую шишку? Навряд ли, верно?

Я был вынужден согласиться.

– Почему же она ничего не сказала ни тебе, ни мне?

– Наставник, но ведь эта штуковина могла появиться после массажа?

– Или, – он опять перешел на шепот, – из-за массажа…

– Но ведь… – я почувствовал, что у меня отвисает челюсть, – маэстро сам признался, что это их рук дело! Мол, это их телохранитель, приставленный, так сказать, охранять меня от Дваэн…

– Но приставленный самой Дваэн, понимаешь?

– Дваэн решила защитить нас от самой себя?

– Вот именно. Если ты обнаружишь у нее эту штучку, значит, хотя… не будем спешить с выводами, хлопчик. Ладно, ступай. Баклагу с собой забери, ты же почти не ел.

– До еды ли сейчас, наставник?

– Бери, бери, – он насильно сунул мне в руки баклагу, – ты совсем сдал за последнее время, на тебе лица нет. Ничего, хлопчик, как-нибудь выкрутимся. Не впервой… Погоди…

Он порылся у себя под койкой и протянул мне… флакон «трифаносомы»:

– Для аппетита. Спрячь в карман, а то не донесешь до бокса, Бешенка с рукой оторвет… Толковый он мужик, но как напьется!…

– Да он и трезвый заведется…

– Ну, не говори, не видел ты его в подпитии, а я видел!… Это конец света, хлопчик.

– Кстати о конце света. Наставник, так что там слышно о Терре? А то несемся туда как угорелые, а сами ничего не знаем…

– Прилетим, узнаем, – дал он исчерпывающий ответ.

16

Странно, однако Дваэн избегает меня. Ссылаясь на занятость либо усталость, она ускользает из моих рук. В ее взгляде какая-то затаенная тревога, ожидание чего-то. По-моему, перемена в наших отношениях произошла после визита yа Хуохан. С тех пор она ни разу не бросилась мне в объятия, не изъявила желания «посинеть», а мои попытки применить мужскую силу пресекала мягко, но непреклонно. Неужели догадалась, что я ищу сближения ради «обыска»? Значит, ей есть что скрывать? В таком случае… Нет, я понятия не имел, что следует в та-ком случае. Ведь не холодом веяло от нее, не враждебностью, а скорее беспокойством за меня, словно она и вправду старалась уберечь меня от себя!…

В свободное время она забирается в свой гамак и подолгу рассматривает хуоханские дары, бросая на меня пытливые взгляды. Я не в восторге от подобного времяпровождения: из открываемых ею банок и склянок вырывается тяжелый дурманящий запах, который быстро заполняет наш небольшой бокс, и я начинаю чувствовать, что снова плыву, мысли путаются, члены цепенеют. В то время как она, напротив, будто на глазах оживает, наливается энергией, я ощущаю, как ее тело излучает какие-то импульсы или позывные сигналы, но они предназначены не мне, они пронизывают меня как пустоту, потому что я и есть пустота…

И даже когда она, играясь, надевает себе на голову подаренные ей щупальцежевала и, свесившись с гамака, начинает пугать меня, издавая резкие щелкающие звуки, на меня это не производит большого впечатления: после того, как ты побывал в настоящей пасти, игрушечная уже не может ни напугать, ни тем более развеселить…

Как-то ночью меня разбудил подозрительный шум. Я приоткрыл один глаз и увидел ее: сидя в гамаке и самозабвенно урча, она вылизывала мой рваный комбинезон…

С тех пор я перестал домогаться ее и чувствую, что она мне благодарна за это.

К совершенно неожиданным результатам привела операция с шифровками. Проверку я начал с посыльного по особым поручениям Хрумса. Весьма необщительный, вступающий в контакт только в случае крайней необходимости, он попадался мне на глаза буквально два-три раза, и я подумал, что, может быть, за этой нелюдимостью кроется нечто большее, чем склад характера. Однако тщательное наблюдение за ним не дало ни малейшего повода подозревать его в чем-то.

Манана-Бич, по-моему, так и не поняла, чего я от нее хочу: она долго смотрела на перевернутый вверх ногами текст шифровок, который я показал ей «по большому-пребольшому секрету», и вернула мне его со словами:

– Это их проблемы. Давай-ка, дружок, займемся нашими!…

Битюга я проверил скорее для полноты списка: этот, мягко говоря, недалекий и исполнительный грузчик меньше всего подходил к роли тайного агента. Через Циклопа я передал ему просьбу зайти ко мне для выполнения небольшого, но очень важного поручения. Вскоре в коридоре послышался скрип его давно не смазанных роликов.