Братья Гримм. Собрание сочинений в двух томах., стр. 44

Двери да ворота шире отворите,

Поскорей отсюда мужа выносите.

Но как только задумали играть свадьбу, старый лис зашевелился под скамьею, угостил всех лозою, выгнал их за двери вместе с женою.

Вторая сказка

Когда старый лис умер, волк явился сватать лисоньку; постучал в двери, и кошка, которая была у лисоньки в служанках, отворила ему. Волк поклонился и сказал:

Добрый день, госпожа,
Что ты здесь сидишь одна?
Что сидишь-поделываешь?
Кисонька отвечала:
Молоко я кипячу,
И тебя я угощу.

«Спасибо, кисонька, — отвечал волк, — а дома ли госпожа лисонька?»

Кошка отвечала ему:

Сидит в своей каморке
И плачет, плачет горько,
Она безмерно тужит
О дорогом ей муже.
Волк отвечал ей:
Чтобы замуж ей пойти,
Надо с лесенки сойти.

Киска взбежала на лесенку, постучала в каморку и закричала лисоньке:

Хочешь замуж ты пойти —
Надо с лесенки сойти.

Госпожа лисонька спросила у кисоньки: «Есть ли у жениха красные порточки и какая у него мордочка — тупая или вострая?» Кисонька отвечала отрицательно. «Ну, так он мне в женихи не годится».

После того, как волку было отказано, пришли еще свататься к лисоньке собака, олень, заяц, медведь, лев, а затем поочередно и все другие лесные звери. Но у каждого из женихов не хватало одного какого-нибудь из хороших качеств, которыми обладал старый лис, и кисонька должна была каждому из этих женихов поочередно отказывать.

Наконец явился молодой лис; тогда лисонька стала спрашивать: «Есть ли у него красные порточки и востренькая ли у него мордочка?» — «Да, — отвечала кисонька, — все это есть у него». — «Ну, так вели ему сюда наверх подняться», — сказала госпожа лисонька и приказала служанке готовить свадебное пиршество:

Ты, киска, чище в доме сор мети,
Да мужа старого с тем сором прихвати:
Ведь был он жадным скрягою всегда
И не делил со мной добычи никогда.

И затем сыграна была свадьба с молодым лисом, и много было на той свадьбе плясок и веселья: веселились, пели и плясали, да, пожалуй, и теперь еще пляшут, коли не устали.

39. Домовые

Первая сказка

Один башмачник не по своей вине так обеднел, что у него наконец ничего больше не оставалось, кроме кожи для единственной пары башмаков. Вот и выкроил он под вечер эти башмаки и хотел их с утра пустить в работу, а так как совесть у него была чиста, то и лег он спокойно в постель, помолился Богу и заснул.

Наутро, помолившись Богу, он хотел было усесться за работу, но оказалось, что башмаки стоят совсем готовые на его столе. Подивился он и даже не знал, как это себе уяснить. Взял он готовые башмаки в руку, чтобы поближе их рассмотреть, и увидел, что они так чисто сработаны, что ни одного стежка нет в них неправильного — видно, что мастер те башмаки шил. А вскоре после того явился и покупатель, и так как башмаки ему понравились, то заплатил он за них дороже, чем обычно, и башмачник на те деньги мог купить кожи на две пары башмаков.

Он и скроил их с вечера и думал наутро со свежими силами приняться за работу, да это совершенно излишним, потому что утром башмаки снова были готовы; да и за покупателями дело не стало, и получил он столько денег, что мог купить кожи на четыре пары башмаков. На другое утро башмачник опять-таки нашел у себя на столе все четыре пары сшитыми и готовыми.

Так и пошло дело далее: что он с вечера накроит, то уж к утру все сшито, так что он вскоре стал сводить концы с концами и наконец стал даже зажиточным человеком.

Вот и случилось однажды вечером незадолго до Рождества, что он перед сном сказал своей жене: «А что, если бы мы нынешнюю ночку остались здесь да попытались бы увидеть, кто это нам оказывает такую помощь?» Жена была довольна этим предложением и зажгла свечу; а сами они спрятались в уголок комнаты позади платьев, повешенных на стене, и стали прислушиваться да присматриваться.

Ровно в полночь явились два маленьких красивеньких человечка; совсем маленькие, сели они за рабочий стол башмачника, взяли все накроенные работы и начали своими крошечными пальчиками так проворно и быстро тыкать шилом, тачать да постукивать молоточками, что башмачник в изумлении не мог от них и глаз отвести. И работали они до тех пор, пока всей работы не переделали и не выставили на стол готовую обувь; тогда они живо собрались и исчезли мигом.

На другое утро жена сказала мужу: «Эти маленькие человечки нас обогатили своею работою; должно бы и нам тоже их за это отблагодарить. Они вон какие крошечные, и, верно, им, бедненьким, холодно. Знаешь, что я придумала? Сошью-ка я им каждому по рубашечке, по кафтанцу, по камзольчику и порточкам; да каждому еще, сверх того, свяжу по паре чулочек; а ты стачай им по паре башмачков».

Муж, конечно, согласился, и вечерком, когда у них все было готово, они положили на столе свои подарки и затем попрятались по углам, чтобы посмотреть, как человечки примут от них подарки.

В полночь явились они по-прежнему и хотели тотчас приняться за работу, но когда вместо накроенной кожи нашли на столе красивенькие платьица, сначала удивились, а затем очень обрадовались.

С величайшей быстротой они нарядились в сшитое для них платье, оправили на себе все-все складочки одежды и запели:

Мы теперь нарядны — и давай гулять!
Нечего нам больше сапоги тачать!

И стали кружиться и плясать, и прыгать через стулья и скамейки. Наконец они доплясали до дверей и за дверьми исчезли. И с этого времени они больше не возвращались; но башмачнику везло по-прежнему в течение всей его жизни, и всегда во всем была ему удача.

Вторая сказка

Жила-была бедная служанка, чистоплотная и на службу ретивая; она каждый день убирала дом и вытряхивала сор.

Однажды, когда служанка только что собиралась приняться за работу, она нашла у двери письмо и, так как не могла его прочесть, то поставила метлу в уголок и принесла письмо к своим господам; а в том письме оказалось приглашение от домовых духов, которые звали девушку крестить у них ребенка.

Девушка колебалась, как ей поступить; но наконец после многих уговоров и после того, как господа сказали ей, что от такого приглашения нельзя отказываться, она согласилась. Тогда явились трое домовых и повели девушку внутрь гору, где жили эти маленькие человечки.

В их жилье все было маленькое, но такое красивое и миленькое, что и описать невозможно. Родильница лежала на кровати из черного дерева, украшенной жемчужинками, одеяльца были золотом расшиты, колыбелька — из слоновой кости, а ванночка — из чистого золота.

Покончив с крестинами, девушка хотела было вернуться домой, но маленькие домовые убедительно стали уговаривать ее, чтобы она у них погостила три дня. Она выполнила их желание и провела время в веселье и радости, и маленькие домовые старались ей во всем угодить.

Наконец она собралась домой, и тогда ее маленькие хозяева набили ей полнешеньки карманы золота и вывели ее из горы.

Вернувшись домой, девушка задумала приняться за свою обычную работу, взяла было в руки метлу, которая, как и прежде, стояла в том же углу, и начала подметать. Но из дома вышли какие-то незнакомые люди и спросили у девушки, кто она и что она здесь делает.