Черная сага, стр. 1
Сергей БУЛЫГА
ЧЕРНАЯ САГА
Книга первая. Земля опадающих листьев
1
День кончился. Солнце скрывалось за лесом. Хальдер смотрел на солнце, щурился. Затем он медленно закрыл глаза, сел поудобнее… Нет, вовсе лег и вновь открыл глаза. Теперь в окно он видел только небо. Небо, оно везде одно — и здесь, в этой стране, и там, где он когда-то родился, и там, куда он после только ни ходил, где только ни был.
А люди, они везде разные. Это, наверное, оттого, что и земля в каждом месте особая, разная. Здесь, скажем, в этой стране, на его новой, нет, если честно сказать, то на давным-давно привычной родине, и нивы тучные, и травы высокие, поля просторные, а в лесах много разной дичи. Зато рыба в здешних реках уж больно мелкая; такую рыбу там, где он родился, не брали. И корабли там были крепче. И хижины были из камня. Зато на тамошних деревьях не было листьев, были только иголки. И снег на той, его первой земле лежал, почитай, круглый год. Так на то там и север. Да, правда, и здесь снега тоже хватает. А вот зато за морем, в Руммалии…
И мысль оборвалась — внизу опять дико, надрывно закричали. Хальдер поморщился. Пируют! А к ночи вовсе потеряют разум; пойдут плясать, потом возьмутся за мечи и станут выхваляться один перед другим, и быстро дойдет до обиды. Тогда Айга потребует, чтобы они бились без кольчуг. И они будут биться — всерьез. А посол…
Лиса, а не посол! Утром пришел, сказал:
— Великий регент!..
Ха! Регент — вот как он сказал. Но ты не регент, Хальдер, ты ведь просто воин. Всю жизнь ты прожил воином и умрешь тоже воином. И вообще, посол явился не к тебе, а к Айге, вот Айга пусть все и решает. Так ты вчера и сказал. Он, Айга, и решил. Принял посла и написали они договор, и поклялись они, потом ходили на кумирню и там опять клялись, жгли жертвенный огонь, бросали в него золото, рабов. Потом пришли сюда. Войдя, долго стояли у двери, боялись тебя потревожить. А ты лежал, молчал. Посол стрелял глазами, удивлялся…
Да, это правда, ничего здесь нет. Только меч на стене, только соломенный тюфяк для отдыха, медвежья шкура, чтобы укрываться. И всего этого тебе, Хальдер, вполне довольно. Вот так-то вот, посол!
И он, посол, помалкивал. А ярл сказал:
— Вот, вечный мир, — и подошел к тебе, и подал тебе в руки свиток.
На свитке были черточки, такие и такие. И если знать, что каждая из них обозначает, то можно было бы прочесть: «Мы, Айгаслав, ярл Земли Опадающих Листьев, и ярлиярл Цемиссий, автократор Руммалии, клянемся в том…» Ха! И еще раз ха! Они клянутся, словно они женщины. А вот ты, Хальдер, никогда не клялся. Зачем? Все клятвы — это ложь. И буквы — это ложь. Ты обходился и без них. И дальше всегда обойдешься. И потому сказал:
— Так. Хорошо, — и отдал ему, Айге, договор. Спросил: — Это все?
— Нет, — сказал Айга. — Не все. Еще посол хочет сказать. Позволишь?
— Да.
Посол вышел вперед, заговорил. Он, Полиевкт, старший постельничий, думный советник, простратиг, а ныне чрезвычайный и доверенный посол Владыки Полумира, желает всяких благ любезнейшему регенту…
Ха! Снова регенту!
…любезнейшему регенту страны, столь поэтично названной Землей Желтых, Золотистых Листьев. И впрямь, так слово в слово говорил посол, и впрямь страна эта на удивление прекрасна! И до того, как… до того… Буквально еще считанные дни тому назад никто из руммалийцев не мог себе даже представить, что здесь, на мрачном и суровом севере, где ежегодно выпадает снег и люди, спасаясь от холода, вынуждены кутаться в шкуры хищных зверей, и где еще никому не ведомы ни точные науки, ни благородные искусства, где лишь соха да меч — оплот цивилизации, живут такие мудрые правители: ярл Айгаслав и его регент Хальдер.
Ну, это совсем уже зря, подумал ты тогда! Уж кто-кто, но ты, Хальдер, прекрасно знаешь, что на самом деле думает Цемиссий о тех, кого он называет варварами. Да и не только он, великий ярлиярл, так думает — любой, самый последний руммалиец твердо убежден, что на севере живут не люди, а дикие звери, и потому если их всех… Вот так! И это истинная правда, и пусть она и неприятна, но правду ты бы выслушал. А так… И ты тогда снова лег на спину и закрыл глаза. Но посол и не думал умолкать. Теперь он говорил о дружбе и крепком военном союзе, о торговле, о взаимной выгоде и выручке, о золоте, железе, зерне, парусине… А ты, Хальдер, дремал. Посол же говорил и говорил, как будто если много говорить, то его речи, как вода, проточат камень. Ха! И еще ты тогда же подумал: зря ты, посол, здесь на что-то надеешься, и вообще, зря ты покидал свой беломраморный, полный добычи дворец, зря так придирчиво осматривал корабль и подносил дары своим заступникам, зря долгих пять недель страдал морской болезнью, а после поднимался по реке, где по ночам глаз не смыкал возле костра и проклинал…
Но тут посол вдруг замолчал. Ты настороженно открыл глаза. Посол, еще немного помолчав, тихо сказал:
— Мой повелитель ярлиярл Цемиссий просит принять от него робкий поцелуй как знак того… как знак…
И вновь посол запнулся. Стоял, смотрел прямо в глаза и не мигал. Ты, Хальдер, ничего не понял и спросил:
— Как это «передать»? Да где это видано, чтобы поцелуй передавали?!
— А так, вот так, — тогда уже совсем чуть слышно прошептал посол, он даже побелел от волнения. — У нас есть такой обычай. И что в нем такого удивительного? Ведь можно же передавать поклон, а можно и здравицу, и это никого не удивляет. Значит, можно… передать и поцелуй, — и тут этот посол вдруг опустился перед тобой, теперь уже сидящим, на колени, и потянулся к тебе, и попросил:
— Позвольте… вашу руку!
О! Ты тогда нахмурился, задумался… а после все-таки позволил — подал руку. Посол, низко склонившись к ней, опять заговорил:
— Мой ярлиярл так наказывал мне на прощание: «Когда твои уста, о мой раб Полиевкт, коснутся длани великого регента, то помни, что это не твои это мои уста его лобзают; так и скажи ему о том!» Вот я и говорю. Вот я…
И он припал к твоей руке в долгом и жадном поцелуе. А губы у него были дрожащие, холодные. Противно, тьфу! А взгляд его…
Да, это верно: точно так же на тебя смотрел и его хозяин, ярлиярл, когда он пришел к тебе в шатер. И было это прошлой осенью.
Но, правда, прежде к нему пришел ты. И не один! И не сразу. Ибо сперва ты три года тщательно готовился к этому великому походу и высылал туда лазутчиков, и высылал, и высылал… А прошлым летом, наконец, собрав семь раз по сорок кораблей, ты покинул эту давно уже родную для тебя страну и пошел на Руммалию! Шел — жег, шел — жег. И подошел к столице, выступил на берег, расположился станом, обложил. И призадумался…
А что! Ибо какие высокие ты увидел там стены! А какие глубокие рвы! Конечно же, лазутчики тебя обо всем этом предупреждали, но тебе думалось, что быть того не может, такого нигде не бывает!.. А что теперь — то есть тогда, год назад, в Руммалии — было тебе делать?! Да ничего, ведь на то вы и воины, чтоб воевать. И раз, и два вы ходили на приступ, и много славных воинов тогда полегло и с той, и с этой стороны…
А взяли что? Две крайних башни и плотину.
Плотину, да! И сразу отвели от них, от осажденных, воду, почти что всю, а ту, что не смогли отвести, ту отравили. И вот тогда, уже через три дня после того, как ты взял плотину, Цемиссий, преклонивши голову, вошел к тебе в шатер — сам попросился говорить, а ты ему это позволил. Хей-ха! Вот так-то вот! Ты, просто воин, дикий человек, нет, даже белобровый — ты сидел, а он, великий автократор, стоял перед тобой — в богатых латах, в золотом плаще. И без меча — меч у него отобрали при входе. И вот так, без меча, без ножа, и вообще без ничего, совершенно безоружный, он, как они называют его — Владыка Полумира — стоял перед тобой и улыбался тебе, и жарко обещал тебе — толмач переводил — богатый выкуп. А ты на то…