Статский советник, стр. 47

Статский советник бросился налево, к служебной лестнице, хоть и не имел представления, куда она ведет.

Когда схватился рукой за перила, от стены брызнуло каменной крошкой. Фандорин коротко оглянулся, увидел, что за ним побежали трое, и рванулся вверх – успел заметить, что внизу решетка.

Огромными прыжками, через три ступеньки, преодолел пролет – дверь с висячим замком. Еще два пролета – опять замок.

Внизу грохотали торопливые шаги.

Оставался всего один пролет. На верхней площадке смутно темнела еще какая-то дверь.

Заперта! Железная полоса, замок.

Эраст Петрович взялся руками за холодную ленту металла и, согласно учению о духовном могуществе, вообразил, что она бумажная. Рванул никчемную полоску на себя, и замок вдруг отлетел в сторону, залязгав вниз по каменным ступеням.

Торжествовать было некогда. Фандорин вбежал в какое-то темное помещение с низким косым потолком. Сквозь маленькие оконца просматривалась покатая, тускло мерцающая под луной кровля.

Еще одна дверь, но без замка и хлипкая. Ей хватило одного удара ноги.

Чиновник особых поручений выбежал на крышу и в первый миг задохнулся от ледяного ветра. Но холод был не самое худшее. Беглого взгляда вокруг оказалось достаточно, чтобы уразуметь: деваться отсюда совершенно некуда.

Фандорин бросился к одному краю, увидел далеко внизу освещенную улицу, людей, экипажи.

Метнулся в противоположную сторону. Внизу заснеженный двор.

На дальнейшие исследования времени не осталось. От чердачной надстройки отделились три тени и медленно двинулись к застывшему над пропастью обреченному человеку.

– Быстро бегаете, господин статский советник, – еще издали заговорил один, лица которого было не разглядеть. – Посмотрим, умеете ли вы летать.

Эраст Петрович повернулся к теням спиной, потому что смотреть на них было неприятно и бессмысленно. Глянул вниз.

Летать?

Увидел под собой голую стену без окон, снег. Хоть бы дерево – можно было б прыгнуть, попробовать ухватиться за ветки.

Летать?

Высшей степенью мастерства у клана Крадущихся, научивших Фандорина искусству управлять духом и телом, считался трюк под названием «Полет ястреба». Эраст Петрович не раз рассматривал рисунки в старинных рукописях, где техника этого невероятного фокуса была изображена подробно, во всех деталях. В древние времена, когда царства страны Солнечного Корня вели многовековую междоусобную войну, Крадущиеся считались непревзойденными лазутчиками. Им ничего не стоило, вскарабкавшись по отвесным стенам, проникнуть в осажденную крепость и выведать все тайны обороны. Однако куда труднее было выбраться с добытыми сведениями обратно. Время на то, чтобы спустить веревочную лестницу или хотя бы шелковый шнур, у лазутчика имелось не всегда. Для этого и был придуман «Полет ястреба».

Учение наставляло: «Прыгай без толчка, ровно, чтобы зазор между тобой и стеной составлял две ступни, не больше и не меньше. Тело держи идеально прямо. Считай до пяти, потом резко бей пятками по стене, перевернись в воздухе и приземляйся, не забыв сотворить моление Будде Амида».

Рассказывали, что мастера древности умели совершать «Полет ястреба» со стен высотой в сто сяку, то есть пятнадцать саженей, но Эраст Петрович этому не верил. При счете до пяти тело успеет пролететь всего пять-шесть саженей. Последующий кульбит, конечно, смягчит падение, но все же вряд ли возможно уцелеть, прыгая с высоты, превышающей семь-восемь саженей, да и то при условии невероятной ловкости и особенного расположения Будды Амида.

Однако для скептицизма момент был неподходящий. Сзади приближались неспешные шаги – торопиться господам нигилистам теперь было некуда.

Сколько же здесь сяку? – попробовал сообразить статский советник. Не больше пятидесяти. Для средневекового лазутчика сущий пустяк.

Твердо помня, что прыгать надо без толчка, он вытянулся в струнку и сделал шаг в пустоту.

Ощущение полета показалось Эрасту Петровичу отвратительным. Желудок предпринял попытку выскочить через горло, а легкие замерли, не в силах произвести ни вдох, ни выдох, но всё это было несущественное. Главное – считать.

На «пять» Фандорин что было сил ударил ногами назад, ощутил обжигающее прикосновение твердой поверхности и сделал относительно несложную фигуру «Атакующая змея», именуемую в европейском цирке двойным сальто.

«Наму Амида Буцу [7]», – успел мысленно произнести Фандорин, прежде чем перестал что-либо видеть и слышать.

Потом ощущения пробудились, но не все: было очень холодно, нечем дышать и все равно ничего не видно. Эраст Петрович в первый миг испугался, что из-за молитвы угодил в буддийский Ледяной ад, где всегда холодно и темно. Но в Ледяном аду вряд ли знали по-русски, а глухие голоса, доносившиеся откуда-то из-под небес, говорили именно на этом языке.

– Шварц, где он? Как сквозь землю провалился.

– Вон он! – закричал другой голос, совсем молодой и звонкий. – В сугробе лежит! Просто отлетел далеко.

Только теперь оглушенный падением Фандорин понял, что не умер и не ослеп, а, действительно, лежит лицом вниз в глубоком сугробе. Глаза, рот и даже нос забиты снегом, отчего невозможно дышать и темнота.

– Уходим, – решили наверху. – Если не сдох, так все кости переломал.

И в поднебесье стало тихо.

Если и переломал, то не все – это статский советник понял, когда сумел подняться сначала на четвереньки, а затем и в полный рост. То ли наука Крадущихся спасла, то ли Будда Амида, а вернее всего – кстати подвернувшийся сугроб.

Шатаясь, пересек двор, через подворотню выбрался в Звонарный переулок – прямо в объятья городовому.

– Осподи, совсем с ума посходили! – ахнул тот, увидев облепленного снегом голого человека. – Палят почем зря, в снегу телешом купаются! Ну, господин хороший, ночевать тебе в околотке.

Эраст Петрович еще немного пошатался, держась за отвороты жесткой, заиндевевшей шинели, и стал медленно оседать.

Глава двенадцатая

Жирафы

С переездом на новую квартиру возникли сложности – полицейские шпионы прочесывали Москву таким частым гребнем, что обращаться за помощью к сочувствующим сделалось слишком опасно. Поди угадай, за кем из них установлена слежка.

Решили остаться на Воронцовом поле, тем более что возникло и еще одно соображение. Если ТГ так хорошо осведомлен о планах жандармов, то зачем затруднять ему сношения с группой? Кто бы ни был этот таинственный корреспондент и какие бы цели ни преследовал, ясно, что это союзник, и союзник поистине бесценный.

Вечерняя операция в Петросовских банях прошла из рук вон плохо. Во-первых, потеряли Гвоздя, убитого наповал пулей полицейского вице-директора. Этот сверхъестественно увертливый господин вновь ушел, хотя Грин лично возглавил погоню. Со статским советником Фандориным тоже получилось неаккуратно. Емеля, Шварц и Нобель должны были спуститься во двор и добить его. Глубокий снег мог смягчить падение. Вполне возможно, что чиновник особых поручений отделался пустяками вроде переломанных ног и отбитых почек.

Еще вчера вечером, когда Боевая Группа, пополнившаяся за счет проверенных в деле с эксом москвичей, готовилась к акции в Петросовских банях, Игла принесла химикаты от Аронзона и взрыватели. Поэтому сегодня Грин занялся пополнением арсенала – устроил в кабинете лабораторию. Горелку для разогревания парафина изготовил из керосиновой лампы, для перемолки пикриновой кислоты приспособил кофейную мельницу, роль реторты выполняла склянка из-под оливкового масла, а из самовара получился сносный перегонник. Снегирь готовил корпуса и начинял шурупами.

Остальные отдыхали. Емеля все читал своего «Монте-Кристо» и лишь изредка заглядывал в кабинет, чтобы поделиться эмоциями от прочитанного. От новичков же – Марата, Бобра, Шварца и Нобеля – всё равно проку не было. Они устроились на кухне биться в карты. Играли всего лишь на щелчки по лбу, но азартно – с шумом, гоготом и криком. Это было ничего. Ребята молодые, веселые, пусть позабавятся.