Повести и рассказы, стр. 12
Тогда Мурзук испустил тихое, тонкое, тоскливое мяуканье.
Словно в ответ ему, из темноты раздался ужасный хохот и вой.
Шерсть дыбом встала на всем теле Мурзука. Спина его выгнулась.
Отвратительный вопль гиены был словно сигнал для других зверей.
Сейчас же рядом с Мурзуком поднялись, завыли волки.
Подальше заплакал шакал.
В другом ряду клеток — напротив — один за другим заревели медведи; их было много в зверинце.
Издали донеслось жуткое уханье филина. А в промежутках между ревом и криками слышался тяжелый, мерный топот чудовищных ног слона.
Внезапно все другие звуки покрыло раскатистое рычанье льва.
Мурзук задрожал всем телом. Ему не надо было и видеть зверя. Он чувствовал, что этот голос принадлежит огромному коту, что он гораздо сильней и больше его самого.
Крик зверей кончился так же внезапно, как начался.
Понемногу улеглось и возбуждение Мурзука.
Голод жег его внутренности.
Легкий шум под полом сразу привлек внимание Мурзука. Он соскочил с дерева. Глаза его впились в небольшую черную дырку в полу.
Прошла минута напряженного ожидания.
В темном отверстии блеснули глазки маленького зверька. Еще через минуту из-под пола выскочили крыса и помчалась к мясу.
Мурзук проворно прихлопнул ее лапой.
Голод не заставил его сразу растерзать добычу.
Мурзук снова насторожился и терпеливо ждал.
Скоро опять послышался шорох под полом. Вторая крыса высунулась из подполья — и была мгновенно подхвачена когтистой лапой.
Охота продолжалась больше часа. Уже восемь мертвых крыс лежало вокруг Мурзука.
Девятая заметила хищника из подполья. Она скрылась. Под полом раздался топот целой армии крыс — и всё смолкло.
Мурзук понял, что крысы ушли из подполья, — и принялся за обед.
Первые лучи зари застали Мурзука за работой. Он схватывал зубами прутья решетки и тряс их.
Один из прутьев слегка зашатался.
Мурзук стал неистово трясти его. Прут заметно поддавался, раскачиваясь всё сильней и сильней.
Вдруг послышались шаги по песчаной дорожке между клетками.
Мурзук отскочил от решетки и вспрыгнул на сук.
Сторож первым делом подошел к клетке рыси.
Зверь спокойно лежал на толстом суку. Он выглядел сытым и довольным.
Сторож почесал в затылке.
— Мясо не тронуто, а зверь будто сыт… Другие, как сюда попадут, места себе не находят, а этот и в ус не дует. Должно, привык взаперти сидеть.
Глава восьмая
БУНТ
Публика рано начала собираться в сад.
Когда первые посетители вошли в ворота, Джекобс кончал свой утренний обход зверинца. Он остановился перед клеткой рыси и подозвал сторожа.
— Рысь не съела вчерашнего мяса. Оставить в клетке. Нового не давать, пока это не будет съедено.
— Мясо-то и сейчас того… — робко возразил сторож, — с душком. Зверь, должно, к свежему привык.
— Делайте, что вам говорят! — вспылил американец. — Если зверей кормить свежим, сад через месяц в трубу вылетит.
Сторож молчал. Ослушаться Джекобса он не смел: американец был помощником хозяина.
В это время к клетке Мурзука подошла группа школьников.
Толстенький учитель, в пенсне и с соломенной шляпой в руках, вежливо обратился к Джекобсу:
— Скажите, пожалуйста, этого зверя, верно, только что поймали?
— Да. Он только вчера привезен.
— Это сразу видно! Смотрите, дети, какой у него злобный и дикий вид. Он прямо съесть готов нас глазами.
Это была правда: Мурзук насторожился и злыми глазами следил за каждым движением людей.
В последние два дня в нем произошла большая перемена. Пока Мурзук жил у Андреича, он не чувствовал вражды к людям. Теперь же в клетке зверинца сидел хищный зверь из тех, что вечно прячутся в темной чаще леса.
— Это — рысь, — продолжал учитель, — пантера наших северных лесов. Водится в Европейской России и в Сибирской тайге. В культурных странах Западной Европы давно уже истребили этих опасных хищников. В Германии, например, последняя рысь была убита в середине прошлого столетия.
— Их убивают за то, что они нападают на людей? — спросила маленькая девочка.
— Ну, на человека-то разве только раненая рысь бросится.
— А это кто? — спросил один из мальчиков, показывая на крупную пятнистую кошку в соседней клетке.
— Это пантера, или леопард, — сказал учитель. — Водится в Африке и в Южной Азии.
— А кто сильней — рысь или леопард? — спросил другой мальчик.
Учитель не успел ответить.
— Смотрите, — закричала девочка, показывая на леопарда, — у него лапа в крови!
Джекобс быстро подошел к клетке.
— Вы невнимательно смотрите за зверями! — строго сказал он сторожу. — Надо почаще ночью обходить клетки. Нет сомнения, что это рысь подралась ночью с леопардом. Давайте ей поменьше мяса, пока она не перебесится.
Подошли новые посетители, разглядывали рысь, старались вывести ее из терпения. Мальчики кидали в нее песком.
Мурзук весь день сидел как на иголках.
А ночью снова принялся расшатывать железный прут.
Тянулись дни. Железный прут всё еще держался нижним концом в каменном полу клетки.
Мурзук жестоко страдал.
Осторожные крысы ни разу больше не показывались из подполья. Долгий голод заставил Мурзука есть тухлую конину. Но и этой пищи не хватало. Под густой шерстью рыси отчетливо выступили ребра.
Днем Мурзук казался ко всему равнодушным. Никакие приставанья публики не могли его вывести из себя. Что бы ни делали люди, он неподвижно лежал на своем дереве.
Только по ночам он оживлялся.
Быстро съедал мясо и сейчас же принимался за решетку. Целыми часами раскачивал всё тот же шатающийся прут.
Сторожа не замечали его работы: шатающийся прут был в темном углу клетки.
И вот, через два месяца после того как он попал в клетку, Мурзук почувствовал, что скоро вырвется на свободу.
Прут совсем раскачался. Еще несколько сильных ударов — и он выскочит из своего гнезда в полу.
Это было под утро. Показались люди.
Мурзук давно научился терпенью. Он опять залез на свой сук.
В этот день было особенно много публики в саду.
Уже давно хозяин печатал объявления в газетах, что со дня на день ожидается прибытие из Африки человекообразной обезьяны. Наконец ее привезли.
Это была самка шимпанзе.
В родном лесу у нее остался детеныш, которого она кормила своим молоком.
Всю дорогу ее держали связанной. Теперь выпустили в просторную клетку и развязали путы.
Увидев, что из клетки вырваться нельзя, обезьяна пришла в бешенство. Она яростно бросалась на стены, кусала и дергала прутья, выла и била себя кулаками в грудь.
Когда и это не помогло, обезьяна впала в ужасное отчаяние. Она села на землю, схватила себя руками за волосы и стала раскачиваться. Хриплый вой перешел в беспомощный плач.
Люди отворачивались от клетки.
А звери начали кричать.
Заплакали шакалы, всхлипывая, как дети. Завыла, захохотала гиена. Медведи и волки заметались в своих клетках.
Раскатистое рычанье льва утонуло в общем крике зверей.
Публика в страхе бросилась к выходу.
Джекобс, почуяв недоброе, послал одного из сторожей за винтовкой, другому велел вызвать пожарную команду. Звери еще ни разу не приходили в такое возбуждение.
Пронзительно кричали птицы.
Высоко задрав хобот, неистово трубил слон.
Всегда спокойная рысь кидалась на решетку своей клетки.
Джекобс заметил, что один из прутьев дрожит и качается при каждом ударе.
Подбежал запыхавшийся сторож и подал американцу винтовку.
Джекобс поспешно направился к Мурзуку. Со всех сторон из клеток сверкали налитые кровью глаза.
В эту минуту сзади раздался испуганный крик сторожа.
Американец быстро обернулся. Он увидал, как белый медведь с треском распахнул сломанную дверцу своей клетки.
Огромное тело зверя грузно вывалилось наружу.
Но через мгновенье медведь с ревом вскинулся на задние лапы и шагнул к американцу.