Серебряный волк, стр. 23

— Да я не спорю! — Лека с силой трет лицо. Не помогает. — Но, Ясек, представь, как я мог снять при ней Серегин амулет?!

— А что такого? Если она все равно поняла?

— Что поняла?! — вскидывается Лека.

— Ну, про чары братства… И откуда знает? Одно слово — ведьма!

— Ф-фух… ты меня так больше не пугай. Понимаешь, Ясек, ведь это ее амулет. Ведь Серегина матушка была здесь придворной дамой. Мы стояли в шаге от раскрытия… а то и ближе.

Ясек замысловато ругается.

— Вот именно, — усмехается Лека. — Примерно так и я подумал… Как знать, может, сэр Оливер вовремя подоспел с этим своим зельем. Эй, а почему Серый с Карелом еще не проснулись?!

— Тебе досталось на две капли меньше. Знаешь, он просил тебе передать…

— Что?

«Что бы вы ни надумали, куда бы ни пошли — держитесь подальше от Корварены. Помните — наш король суров с изгнанниками».

— Да, сами бы мы не догадались!

— И письмо для Карела. От королевы. Лека… мой принц, послушай… может, поедем домой вчетвером? Переждете зиму в Славышти и вернетесь по весне с подмогой.

— Мы не можем ждать, Ясек. Весной не подмога нужна будет здесь, а армия: просто и без затей прибрать к рукам то, что осталось. Слишком быстро все меняется. Теперь, без законного наследника, любой день может стать для Таргалы последним. Если Карел покинет полуостров — считай, он признал поражение. А много ли мира останется нам, когда сюда придет империя?

— Против ханджарской конницы… ты прав, Лека, мой принц. Но я боюсь за тебя. Не забывай — Двенадцати Землям тоже нужен законный наследник, а Егорка слишком мал.

— Не забуду. Передай отцу… передай, что мне его не хватает. Я так хотел бы с ним поговорить! Передай… да просто расскажи все, что знаешь. Уверен, он поймет… и скажи матушке, что я ее люблю.

— Где мы встретимся, если я вернусь?

— У Олли в Готвяни… Помнишь, я тебе рассказывал? Или у мадам Урсулы, если сложится так, что мы вернемся в столицу. Или… Не знаю, Ясек. Разве теперь угадаешь?! Пусть отец Лаврентий для тебя «ищейку» сделает. Слушай, будь другом, сходи принеси воды. Просто воды. Холодной.

— Ладно уж, — усмехается Ясек и выходит.

— Л-лека?

Серега отрывает голову от подушки, глаза мутные, опухшие… Свет Господень, неужели он тоже так… хм, выглядит…

— Лека, что со мной, а? Что-то я не припомню… вроде мы вчера не напивались, а голова…

— Нас вчера лечили, — бурчит, не раскрывая глаз, Карел. — И напоили сонным зельем. Боже мой, ну что за гадость мерзостная! И как подумаешь, что надо вставать…

Лека хмыкает: надо же, у бедолаги Карела даже выругаться толком сил нет.

— Лежи.

— Надо двигаться. — Карел, так и не открывая глаз, спускает ноги на пол, шарит рукой по постели. — Сэр Оливер уехал? Лека, кинь рубашку, а? Надо двигаться, тогда быстрее пройдет. Серега, слышишь? Вставай.

— Угу…

Возвращается Ясек, ставит на стол кувшин, говорит тихо:

— Мне пора.

Лека подходит к нему, порывисто обнимает:

— Удачи.

— О чем ты говоришь… вам удачи. Может, все-таки…

— Нет. Давай, двигай, а то догнать не успеешь.

— Успею, — машет рукой Ясек. — Что там их догонять. Лека… помни, ладно? Ты нам нужен.

— Помню.

Ясек кивает и выходит.

— Ну что, вы там двигаетесь? — спрашивает Лека. — Завтрак ждет.

— Свет Господень, какой завтрак?! — стонет Серый.

— Боюсь, уже холодный, — наливая себе воды, отвечает Лека.

Надо двигаться, думает Лека. Уехали королева и сэр Оливер — наверное, задолго до рассвета, ведь никто во дворце не должен догадаться, как провели они эту ночь. Ускакал Ясек — догонять караван Ракмаиля. Нечего и им рассиживаться у самого въезда в Корварену.

— Пора и нам… — Лека с некоторым сожалением оглядывает остатки завтрака. От еды, пусть не сразу, но полегчало, и хочется лечь и поспать нормальным здоровым сном, без всяких там мерзопакостных зелий.

— Куда вот только? — Серый вертит в руках нож; наверное, прикидывает, прикончить окорок сейчас или упаковать остатки в сумку, насмешливо думает Лека. Свет Господень, ну и утречко им выдалось!

— Пока что — отсюда. Подальше от Корварены. Карел, тебе тут письмо оставили…

— Кто? Сэр Оливер? — Карел разворачивает сложенный вчетверо лист плотной бумаги. — Матушка! Здесь была матушка?!

— Лечила вас. И сказала, кроме прочего, что король видит черные сны. Я не уверен, что понимаю это… но мне это не нравится. Да еще лекарь вчерашний…

— А что лекарь?

— Не помнишь? Лекарь сбежал, когда понял, кто ты. Сказал, что им передали приказ короля — не оказывать помощь… Карел, чего еще тебе ждать? Я хочу убраться с дороги, по которой может пойти погоня.

Карел пробегает глазами письмо королевы. Складывает. Подходит к окну и долго стоит, глядя в никуда… а потом говорит:

— Послушайте. Это кажется мне важным.

И, развернув письмо, начинает читать.

«Милый сын. Когда-то я думала, что нет женщины счастливее меня. У меня было все, чего можно желать. Ныне же — ты уходишь в изгнание, а я остаюсь с человеком, коего теперь ненавижу. Карел, сын мой, будь осторожен! Король еще не утолил свой гнев, и упаси тебя Господь от новой встречи с ним.

Но знай, тебе суждено спасти эту страну. Именно тебе. Я знала это со дня твоего рождения; теперь же вижу, что пришло предначертанное время. Карел, ты — последняя надежда Таргалы. Мне больно, мальчик мой, и страшно: Бог весть, что ждет тебя на этом пути. Но ты вырос, я не вправе тебя удерживать. Это твоя страна, ты не можешь бросить ее в беде. Короли не вольны в своей судьбе. Помни об этом, мой сын и будущий король. Да хранит тебя любовь моя!»

Лека вздыхает: снежно-белый лик, сжатые губы, тонкие пальцы, окутанные льдистым сиянием… истинное благородство, благородство поступков. Теперь я знаю, Карел, почему ты, вылитый Анри Грозный, так не похож на него.

— Что ж, Карел, она права. Это твоя страна.

— Я больше не принц.

— По-моему, во всей стране только двое верят в эту чушь — твой отец и ты сам. Карел, я слышал, что говорили люди на площади… это твоя страна. В тебя верят. Конечно, если ты готов принять приговор, можем уехать. Двенадцать Земель примут тебя. Хочешь? Вчера туда ушел караван, еще не поздно догнать. Доедем спокойно.

Карел смотрит на Леку до странности пустым взглядом.

— Пойду коней седлать, — бурчит Серый. — Чтобы ни решили, а пора…

— Купи чего в дорогу… — Лека заглядывает в привезенную Ясеком сумку. — У нас только сухари, яблоки и вино.

— Чтоб я сдох, — глухо говорит Карел. — Кажется, я знаю, что надо делать…

Серый оборачивается от двери.

— Лека, брат… и ты, Серега. Это, наверное, безумие. Вы… вам, наверное, лучше отказаться.

— Что ты придумал, Карел?

— Я еду искать гномов. Я сдамся им… иначе вряд ли получится. И буду говорить с ними о мире. Если им тоже нужен мир… тогда мы вместе придумаем, что делать. А если нет — что ж. Значит, для Таргалы все кончено.

Серега присвистнул.

— Я не могу тащить вас с собой на такое дело. Свою жизнь я вправе поставить на карту, но не ваши… не твою, Валерий.

Лека передергивает плечами. И решает:

— Так едем. План хорош, а детали можно обсудить и в дороге.

В ПОИСКАХ ГНОМОВ

Наверное, я слишком за них тревожился. Путешествие к предгорьям виделось рваными, разрозненными обрывками. Пыльный тракт, стылый ветер, хмурое небо. Голос Леки: «Как бы дождя не нанесло». Деревня. Пересохший колодец. Трактир — грязный, запущенный… По кружке дрянного эля и каравай хлеба на троих — полновесный серебряный полупенс. Овес для коней — еще четыре. Другой трактир — хлопающий на ветру ставень, мрачный хозяин: «Шляются тут всякие…»

Маленький городок, выросший у стен монастыря, они так и не спросили его названия. Глашатай на площади: «По слову короля, всякий, кто уклоняется от священного долга стать под знамена короля в войне с нелюдью, объявляется изменником короны». Шепоток за спиной: «Это что ж получается, любого теперь…»