Дочь есть дочь, стр. 4

Быть может, это предполагает и секс, но для тебя он – не главное. Если ты ждешь от меня пророчества, то скажу тебе, Энн, что в скором времени ты снова выйдешь замуж.

– О нет! Вряд ли я на это способна.

– Почему же в таком случае ты купила сегодня букетик фиалок и пришпилила к своему пальто? Обычно ты покупаешь цветы для дома, а не украшаешь ими себя. Эти фиалки, Энн, символ. Ты купила их потому, что в глубине души чувствуешь приближение весны. Твоя вторая весна не за горами.

– Скорее бабье лето, – смутилась Энн.

– Пусть будет так, если тебе больше нравится.

– Твои слова звучат очень убедительно, но, поверь, я купила цветы лишь из жалости к несчастной, дрожавшей от холода продавщице.

– Так думаешь ты. Но это лишь внешний повод. А смотреть следует в корень. Научись читать в самой себе.

Познать самое себя – вот что важнее всего в жизни. Боже мой, уже третий час! Мне надо бежать. Что ты делаешь сегодня вечером?

– Обедаю с Джеймсом Грантом.

– С полковником Грантом? Ах да, разумеется. Симпатичный парень. Проницательные глаза блеснули. – И давно он так за тобой ухаживает, Энн?

Энн рассмеялась и покраснела.

– У него это вошло в привычку.

– Но он ведь несколько раз делал тебе предложение?

– Да, но, право же, это ровным счетом ничего не означает. Ах, Лора, может, и в самом деле мне надо выйти за него? Оба мы одиноки…

– Слово «надо» к браку неприменимо, Энн. И неподходящий муж хуже чем никакого. Бедный полковник Грант. Хотя, в сущности, жалеть его нечего. Мужчина, который неоднократно делает предложение женщине, но не может добиться ее согласия, принадлежит к той категории людей, которым втайне импонирует поражение. В Дюнкерке он бы безусловно ликовал, но, полагаю, должность командира Легкой бригады [7] была бы ему по душе еще больше! В нашей стране испытывают непонятную нежность к поражениям и промахам, а побед почему-то стыдятся.

Глава 2

Едва переступив порог своей квартиры, Энн заметила, что верная Эдит довольно холодно ответила на ее приветствие.

– А я-то приготовила для вас хороший кусочек рыбного филе, – сказала она, появляясь в двери кухни. – И крем в придачу.

– Извини, пожалуйста. Я завтракала с дейм Лорой.

Но разве я не предупредила тебя заранее, что не приду?

– Предупредили, и жарить филе я не стала, – проворчала Эдит – высокая тощая женщина с осанкой гренадера и недовольно поджатыми губами. – Пошли за покупками и передумали… Чтой-то на вас не похоже. Мисс Сэра – да, от нее чего угодно можно ждать. Вот ее перчатки, что она искала, я их нашла после ее ухода. Завалились за тахту.

– Какая жалость! – Энн взяла в руки яркие шерстяные перчатки. – Уехала она благополучно.

– Рада небось без памяти.

– Да, вся компания была в превеселом настроении.

– Посмотрим, как воротятся. Может, и на костылях.

– Господи, Эдит, не говори так!

– Опасные там места, в Швейцарии этой, ужас просто. Сломаешь руку или ногу, а там тебя толком и не вылечат. Под гипсом начинается гангрена, и конец тебе. А вонь от нее какая!

– Будем надеяться, что ничего подобного с Сэрой не случится, ответила Энн, привыкшая к мрачным предсказаниям Эдит, изрекаемым с неизменным упоением.

– Без мисс Сэры и дом не дом, – сказала Эдит. – Тихо будет, спокойно, словно в могиле.

– Зато ты немного отдохнешь, Эдит.

– Отдохну?! – возмутилась Эдит. – Да что мне с ним, с этим отдыхом, делать? Лучше скрипеть, чем сиднем сидеть, любила говорить моя мать, и я с ней завсегда соглашалась. Пока мисс Сэры нет, подружки ее не бегают взад-вперед каждую минуту, сделаю-ка я генеральную уборку.

Давно пора.

– А по-моему, Эдит, в квартире совершенно чисто.

– Это по-вашему. Но мне-то лучше знать. Шторы все надо снять и как следует вытрясти, люстры вымыть, да тут делов непочатый край.

Глаза Эдит горели в предвкушении бурной деятельности.

– Пригласи кого-нибудь себе в помощь.

– Да что я, ошалела? Я все делаю честь по чести, а кто из нонешних-то станет стараться? У вас хорошие вещи, а хорошие вещи и обращения требуют хорошего. А тут еще стряпня, то одно, то другое, вот я со всеми делами и не управляюсь.

– Но ты же прекрасно готовишь, Эдит. Сама знаешь.

Обычное для Эдит выражение глубокого неодобрения на миг уступило место слабой улыбке благодарности.

– Да что готовка, – отмахнулась она. – Я ее и работой-то по-настоящему не считаю.

Уже на пути в кухню Эдит спросила:

– А чай пить когда будете?

– Не сейчас, конечно. Около половины пятого.

– На вашем месте я бы подняла ножки кверху и подремала. Вечером выглядели бы свежей, отдохнувшей. Да и успокоились бы немного.

Энн, засмеявшись, отправилась в гостиную и позволила Эдит устроить ее со всеми удобствами на тахте.

– Ты обращаешься со мной как с маленькой девочкой, Эдит.

– Так ведь, когда я пришла к вашей матушке, вы и были, считай, чуть побольше маленькой девочки, а с тех пор, можно сказать, почти и не меняетесь. Полковник Грант звонил. Напомни, мол, что в ресторане «Могадор», в восемь вечера. Да знает она, знает, говорю я ему. Мужчины все такой народ – суетятся без толку, а уж о военных и говорить нечего.

– Очень мило с его стороны, что он понял, как одиноко мне может быть в первый вечер без Сэры, и пригласил меня в ресторан.

– Да я ничего против полковника не имею, – рассудительным тоном произнесла Эдит. – Суетлив-то он, суетлив, но зато джентльмен до мозга костей. – И, помолчав, добавила:

– Мог быть кто и похуже полковника Гранта.

– Что ты имеешь в виду, Эдит?

Эдит устремила на Энн немигающий взор.

– Что бывают джентльмены и похуже полковника Гранта… А кстати, раз мисс Сэра уехала, мы, верно, и мистера Джерри увидим нескоро.

– Он тебе не нравится, Эдит?

– Ну это как сказать… Он и нравится и не нравится.

Что-то в нем есть – этого не отнимешь. Но полагаться на него нельзя. Дочь моей сестры, Марлен, вышла замуж за такого типа. Больше полугода ни на какой работе не удерживается. И что бы ни случилось, он тут ни при чем.

Эдит вышла из комнаты, а Энн блаженно откинулась на подушки и закрыла глаза.

Проникавший сквозь закрытое окно приглушенный звук уличного транспорта лишь приятно ласкал слух, напоминая отдаленное жужжание пчел. Стоявшие в вазе на столе рядом желтые нарциссы источали сладкий аромат.

На душе у Энн было покойно и светло. Она будет скучать по Сэре, но, может, не так уж и плохо побыть немного одной.

Что за странное беспокойство охватило ее утром!

«Интересно, кого еще полковник Грант пригласил на обед?» – подумала она, засыпая.

«Могадор» был маленький старомодный ресторан с на редкость спокойной обстановкой, где подавали хорошую еду.

Энн пришла первой из приглашенных и в баре холла сразу увидела полковника Гранта, который то и дело с беспокойством поглядывал на часы.

– Ах, Энн! – Он вскочил на ноги. – Пришли! – Он с одобрением скользнул глазами по ее черному вечернему платью с единственной ниткой жемчуга на шее. – Когда красивая женщина еще и пунктуальна, это вдвойне приятно.

– Я опоздала не больше чем на три минуты, – улыбнулась Энн.

Джеймс Грант был высокий мужчина с военной выправкой, ежиком седых волос и упрямым подбородком.

Он снова посмотрел на часы.

– Нет бы всем остальным прийти вовремя! Стол для нас будет накрыт в четверть девятого, а до этого еще надо успеть выпить аперитив. Вам хересу? Вы ведь предпочитаете его коктейлю, не так ли?

– Да, пожалуй. А кто еще должен быть?

– Мэссингемы. Вы их знаете?

– Ну конечно!

– И Дженнифер Грэхем. Моя кузина, но, боюсь, вы с ней незнакомы.

– По-моему, однажды я уже с ней встречалась у вас.

– А кроме того, Ричард Колдфилд. Я только вчера его встретил. Мы не виделись много лет, большую часть жизни он провел в Бирме. Возвратившись сюда, чувствует себя сейчас не в своей тарелке.