Домой до темноты, стр. 44

Ошеломленный взгляд Кэмпбелла просил разъяснений.

Сьюзен Мэри улыбнулась:

— Вы не первый, кто спрашивает.

44

озорница: что ты здесь делаешь?

приблуда: тебя жду оз: хорош свистеть

Я не врал — перед тем как идти на заседание, я решил проверить почту. Правда, в Сеть я вышел только что, но последнее время ошивался в ней постоянно, тешась надеждой на случайную встречу и изводя себя мыслью, что Джелли невидимо беседует с кем-то другим.

Едва вспыхнул смайлик перед ее ником — будто солнце пробилось из-за туч, — как все дурные чувства и вся моя ревность мгновенно улетучились. Что это — случайная встреча? Джелли сказала, что удалила меня из списка друзей и теперь не знает, когда я в Сети, но я не верил. Думаю, она увидела меня и выбрала опцию «доступна».

Она хотела поговорить.

пр: ты где оз: на пляже с друзьями пр: я думал, ты терпеть не можешь океан… друзья из вестхэмптона, да?

оз: тут хоть прохладнее, чем в бруклине оз: эй, знаешь что? я купила себе наряд для сегодняшней вечеринки… боже, обалденно пикантный верх, такой вырез мысом и золотистый воротничок… теперь еще надо в цвет подобрать туфли и…

пр: уверен, ты будешь королевой бала

Я оторвался от экрана и глянул в конференц-зал, где собрались сотрудники. На два часа я назначил служебное заседание с бухгалтерией. Было уже четверть третьего.

Одри перехватила мой взгляд и вопрошающе подняла бровь.

оз: ага, точно… идем в клуб скарлеттс пр: помню эту дискотеку… ты поосторожнее с такой информацией, ведь я могу вскочить в самолет и к ночи быть у тебя оз: хм… вряд ли это будет здорово… слушай, не хотела говорить… там может нарисоваться мой бывший пр: понятно… значит, вместо того чтобы прислушаться к своему сердцу оз: пожалуйста, не надо пр: ты предпочитаешь быть с тем, кого никогда не любила и не полюбишь оз: о господи… по слогам, что ли, сказать?

пр: погоди секунду

Пришло письмо от Кэмпбелла Армура.

Я быстро открыл приложение, и в животе екнуло, когда на экране появилась заметка с фотографией «Небесного поместья». Несомненно, это был тот самый дом.

Затем я взглянул на снимок четы Ситон. В свадебных нарядах они казались обычными американскими молодоженами той неизящной поры, однако намек на элегантность в невесте заставил к ней присмотреться. Не знаю почему, но Джун Ситон напомнила женщину, с которой когда-то давно я был знаком.

Я отбросил эту мысль и сосредоточился на доме.

Было странно смотреть на место, где прошло детство человека, убившего Софи. Увеличив изображение, я вглядывался в детали, взбудораженный вероятностью того, что старый белый особняк — бесспорная модель для заставки сайта domoydotemnoty и рисунков Софи — вскоре приведет к убийце. Это был грандиозный прорыв. Я посмотрел на часы. Кэмпбелл уже в пути.

оз: я с ним переспала пр: поздравляю… ждешь, чтобы я за тебя порадовался?

пр: ты же понимаешь: это ничего не значит оз: зачем ты так? почему просто не отпустишь меня?

пр: потому что верю — нам суждено быть вместе оз: о боже, прекрати пр: я влюбился в тебя, джелли. разве это преступление?

оз: не в меня, а в свою фантазию обо мне пр: ты можешь и дальше отрицать, но ведь ясно — ты тоже оз: нет, ты не так понял, мистер… все, завязано

Я проводил ее — то есть дождался подтверждения от погасшего индикатора, что «Озорница вне Сети», — потом откинулся в кресле и прикрыл глаза. Заныло сердце, перехватило горло, узлом скрутило желудок, и все же разговор удивительно воодушевил.

Так уже бывало. Все наши последние беседы заканчивались тем, что Джелли отказывалась впредь общаться, но сегодня было иначе.

Вспомнился ее отклик на обещание нагрянуть к ней вечером. Удивительно, но мою идею с ходу не отвергли — я отмотал текст, проверяя, не обманываю ли себя.

Джелли будто говорила: приезжай.

Иначе для чего сообщать, где она будет вечером? И хахаля она приплела, чтобы я взревновал и помчался на самолет. Никаких сомнений: она тоже влюблена, только еще не готова это признать.

И тут вдруг Джелли вернулась в Сеть.

оз: можно просьбу?

пр: смотря какую оз: можешь взглянуть на мое фото?

пр: напоследок?

Сердце скакнуло и забилось быстрее. Я вывел фотографию на экран, и метроном в моей груди сильно обогнал «Суеверие» Стиви Уандера, [73] звучавшее в наушниках.

пр: ну вот, смотрю оз: я наклоняюсь и нежно целую тебя в губы пр: ничего себе оз: да, пожалуй, я сглупила, лучше уйти пр: только сначала я верну любезность оз: что, у тебя работы нет, люди не ждут?

пр: подождут оз: ладно… если один поцелуй пр: ты меня запутала оз: я сама к черту запуталась оз: не знаю, жара, что ли, так действует пр: я рад, что не одинок в своем чувстве оз: да уж… как быть-то?

— Есть ли шанс дождаться вас на этой неделе? — спросила Одри.

Я не слышал, как она вошла в кабинет. Подбоченившись, моя секретарша стояла в нескольких футах от ноутбука.

Фотография Джелли все еще была на экране.

Я поспешно закрыл компьютер и сдернул наушник.

— Все собрались?

Одри лишь кивнула. В белом наушнике жестянкой гремели гитарные пассажи «Суеверия». И вдруг меня ударило: в нашем с Джелли обмене пикантностями что-то было не так. Ее реплики появлялись с небольшой задержкой, которой прежде я не замечал. Стопроцентной уверенности не было — возможно, задержки чем-то объяснялись, — но возникло подозрение (от него тошно и сейчас), что после слов «все, завязано», Джелли больше ничего не писала.

Я общался с кем-то другим.

— Вы не заболели? — спросила Одри. — У вас такой вид, словно вы увидели привидение.

— Планы меняются, — выговорил я, медленно постигая смысл того, что произошло.

Если это был Страж, значит, ему известно не только о существовании Джелли, но он наверняка разузнал ее номер телефона, кто она, где живет и работает. Теперь ей грозит реальная опасность.

— Я должен лететь в Нью-Йорк… сегодня вечером. Отмените все встречи и закажите билет на последний рейс.

Прибирая на столе, я думал: сколько же раз я общался со Стражем, полагая, что беседую с Джелли? И говорила ли с убийцей она, принимая его за меня?

45

— Грейс? — сказал Страж в телефон. — Грейс Уилкс?

— Кто спрашивает? Кто это?

— По голосу не узнаешь? — На другом конце линии молчали. — Давненько мы не говорили… Эрнест Ситон.

— Эрни? Не может быть… Эрни… — просипела домработница и заплакала.

Она не слышала его с тех пор, как он покинул дом. Страж отвел трубку от уха.

— Ой, боже ты мой! Это вправду ты, Эрни?

— Значит, не забыла. — Когда старуха немного угомонилась, Страж добавил: — Другим знать не обязательно.

— Конечно, я теперь одна… сама по себе. — Грейс перестала хлюпать и тяжело вздохнула. — В прошлом году Эрл скончался.

— Сочувствую. — Огорчения не было, но в памяти возникли красно-черная шерстяная ковбойка и усталые запавшие глаза высокого худого человека, сметающего в саду листья. — Я сразу к делу, Грейс. У меня неприятности. Тут один хмырь играет в сыщика и сует нос куда не просят.

— Не тот ли, что давеча мне звонил? Я сказала, что до завтра меня не будет.

— Ты всегда знала, что делать, — хмыкнул Страж.

— Где ты? — Грейс еще шмыгала носом.

— Возле дома.

С парадного крыльца он смотрел на запущенный сад, поражаясь тому, как сильно здесь все изменилось. Густо разросшийся кустарник скрыл некогда ухоженные газоны. Бордюры развалились — выпавшие валуны скатились по холму и уткнулись в деревья. Исчезли белый частокол, садовые ворота и гравийный пятачок, на котором маленький Эрни выстраивал свои армии и разыгрывал исторические баталии.

Мысленно Страж придал саду вид, сохранившийся в памяти.

А вот обзор все тот же. Видно на шестьдесят миль; лесистые гребни Беркшира переходят один в другой, растворяясь в синей дымке горизонта.