Африка грёз и действительности (Том 3), стр. 64

Среди 400 чарующих своей красотой минаретов, которые вздымаются над Каиром в кружевной резьбе из слоновой кости, особое внимание привлекают минареты над старинным арабским университетом Аль-Азхар. Их тени уже падали на широкий двор, окаймленный галереей с характерными, изогнутыми арками, которые поддерживались изящными мавританскими колоннами, когда мы входили в таинственные просторы главного зала. Студенты сидели на коврах, скрестив ноги, и, раскачиваясь взад и вперед, тихо повторяли суры корана. Молча на цыпочках проходили мы колоннадой, осторожно доставая фотоаппарат и кинокамеру, чтобы не помешать учащимся. У нас имелось разрешение на съемку от сотрудника департамента пропаганды и туризма, который нас сопровождал. Как только мы поднесли аппараты к глазам, тихое святилище моментально превратилось в галдящий базар.

Объяснения нашего спутника на арабском языке не помогли. Со всех сторон сбегались сюда студенты, и положение с каждой минутой становилось все хуже. Повторилось то же, что уже случилось с нами при столкновении с участниками похорон: громкая брань, угрожающие жесты, оскорбления, горящие ненавистью глаза, плевки. Официальное удостоверение нашего спутника с печатями нескольких министерств не произвело никакого впечатления. Мы чуть не бегом пробирались к выходу среди обозленных студентов через обширный двор Аль-Азхара. Нам еще повезло, что наше изгнание из университета не окончилось гораздо хуже.

Наш спутник, не перестававший извиняться, пытался объяснить этот инцидент ссылкой на растущее самосознание студентов, которые якобы не любят, когда в иностранной печати появляются их фотографии в галабеях, напоминающих длинные ночные рубашки. Это объяснение было явно неудачным. Мы, по крайней мере, не видели никаких оснований для того, чтобы египетские студенты стыдились своей традиционной, вековой давности одежды, в которой их годами спокойно фотографировали тысячи туристов со всего света, как они фотографируют оксфордских студентов в их средневековых плащах или французских студентов в их традиционных беретах.

Лишь у ворот Аль-Азхара мы ясно поняли причины, вызвавшие разыгравшийся с нами инцидент. Он служил недвусмысленным доказательством того, как будут себя чувствовать в Египте англичане, когда долго тлевшая ненависть египетского народа вспыхнет и перенесется со двора университета Аль-Азхар в район Суэцкого канала…

Чем и на что снимать?

Когда мы, составляя список снаряжения, начали подумывать о кинокамере, перед нами встал трудный вопрос: где достать съемочный аппарат, способный выдержать трудный путь и поглотить несколько добрых километров пленки, не испортив себе при этом пищеварения. Хотелось иметь такой аппарат, с которым нам не угрожала бы опасность, располагая неповторимыми возможностями для съемки, дожидаться, пока наша камера не выйдет из ремонта на специальном заводе, находящемся где-нибудь за сотни или тысячи километров.

Возможность приобрести новый аппарат долго оставалась неразрешимой проблемой. Ограниченный импорт в первом послевоенном году, точнее говоря — отсутствие импорта, и строгие предписания сужали выбор. Поэтому мы, в конце концов, вынуждены были взять шестнадцатимиллиметровую камеру «пайяр-болекс» с набором объективов, фокусные расстояния которых составляли 12,5; 25 и 50 миллиметров. Вторую такую же камеру мы купили прямо на фабрике в Ивердоне (Швейцария) по дороге в Марсель про запас, на случай повреждения первой камеры. Кроме того, мы собирались использовать ее для отдельных съемок на цветную пленку. Эта вторая камера была снабжена объективами в 15, 25 и 75 миллиметров.

Двумя этими камерами мы и работали на протяжении всего путешествия по Африке. Одна из них продолжала служить нам вспомогательной камерой и в Латинской Америке, где мы снимали уже чехословацким аппаратом — тридцатипятимиллиметровкой «синефон-ВН» производства Поважского машиностроительного завода.

Чтобы уберечь чувствительный механизм и объективы камеры от пыли и особенно от микроскопически мелкого песка пустыни, мы в Африке заказали для нее удобный чехол из верблюжьей кожи, с кожаной ручкой, очень плотным замком-молнией и мягкой шелковой подкладкой без ворса. Чехол был изготовлен точно по форме камеры (с установленными объективами и видоискателем). Кожаный чехол полностью себя оправдал: камера в дороге всегда находилась в готовности и под рукой, когда нужно было быстро «нащелкать» несколько неожиданных кадров, чтобы заснять появившихся животных или запечатлеть внезапные «открытия». Исключительную службу сослужил нам чехол во время утомительного восхождения на Килиманджаро и при длительных сафари в первобытные леса и джунгли. Эластичная верблюжья кожа не только устояла против колючек густых кустарников, через которые нам часто приходилось пробираться, но и оберегала камеру от семян буйно растущих высоких трав, образующих иногда настоящий туннель. Очень помог чехол и во время песчаных бурь в пустыне, где мы для верности прятали камеру вместе с фотоаппаратами в спальный мешок.

Выбор фотоматериала и пленки был почти так же сложен, как и выбор камер.

Когда предстоит недалекое путешествие за границу, то фотоматериал обычно захватываешь с собой или предварительно выясняешь, можно ли его приобрести на месте. Но если в маршруте фигурирует несколько десятков стран, то нужно найти универсальный материал. Мы сразу отказались от использования материала «агфа», учитывая, что его нигде за границей не достанешь, а организовать пересылку в намечаемые для посещения пункты было, по существу, невозможно из-за сложных валютных и таможенных правил, действующих в отдельных странах. К тому же материал мог испортиться при доставке или засветиться при таможенных досмотрах. Фотоматериал марки «геверт» [50] не везде можно было купить; кроме того, в Африке не было ни одной лаборатории, где можно было бы проявить эту пленку. Оставалось единственно возможное решение: работать с шестнадцатимиллиметровой обратимой [51] пленкой «кодак». Справки, наведенные в пражском представительстве этой фирмы, «гарантировали» ряд источников приобретения материала за границей и наличие лабораторий в четырех пунктах, расположенных на намеченной трассе африканского маршрута, где можно было проявить пленку.

Так как предполагалось, что заснятый материал будет впоследствии дублирован на тридцатипятимиллиметровой пленке, причем кадры должны сопровождаться звуковыми пояснениями, мы были вынуждены принять частоту 24 кадра в секунду, вместо обычных 16, чтобы кадр и звук можно было синхронизировать. А это, в свою очередь, означало увеличение расхода материала в полтора раза, а следовательно, и увеличение затрат. Поскольку нужно было экономно расходовать скупо выделенную нам иностранную валюту и мы не хотели делать ни малейших отступлений от поставленной цели: заснять как можно больше полноценного материала, нам ничего другого не оставалось, как систематически урезать свои личные расходы. Поэтому большая часть нашей африканской «кинодобычи», состоявшей из 4500 метров шестнадцатимиллиметровой пленки (примерно 11250 метров при переводе на формат 35 миллиметров), представляла собой плод принесенных в жертву обедов и ужинов или ночей, проведенных на лоне природы и в захудалых гостиницах.

Поиски фотоматериалов были одной из самых тяжелых дорожных забот. Не раз мы при этом вспоминали некоторых наших кинооператоров-любителей, жаловавшихся на недостаток пленки. От первого до последнего шага по Африке нам все время казалось, что недостаток пленки ощущается одинаково на всем земном шаре. Очутившись в самом безвыходном положении в Центральной Африке, мы решили заказать пленку в Южно-Африканском Союзе, попросив переслать нам ее авиапочтой, чтобы не остаться без запаса. И вот тогда мы с ужасом узнали, что при посещении Южно-Африканского Союза английским королем в 1947 году местным операторам-любителям была в виде исключения выделена одна-единственная тридцатиметровая катушка, чтобы заснять это событие.