Схватка с черным драконом. Тайная война на Дальнем Востоке, стр. 82
В 1933 году усиление ОКДВА продолжалось такими же темпами, как и в 1932-м. По состоянию на 1 января 1934 года после выполнения всех мероприятий по усилению штатная численность ОКДВА и ТОФ достигла: людей – 235 тысяч, самолетов – 638, танков и танкеток – 1195, орудий – 1547. В составе армии было 13 стрелковых и три кавалерийские дивизии, одна механизированная и пять авиационных бригад. Основные операционные направления в Приморье и Забайкалье прикрывали семь укрепленных районов.
Квантунская армия за этот год была увеличена только на 20 тысяч и достигла численности в 114 тысяч человек. Японские войска в Корее, на Южном Сахалине и на Курилах не увеличились. Превосходство советских войск, как и в предыдущем году, было абсолютным.
Баланс сил к 1937 году
В начале 1936 года обстановка на маньчжуро-монгольской границе обострилась. Мировая пресса пестрела сообщениями о возможной агрессии Японии против Монголии. Влиятельный и весьма компетентный в дальневосточных вопросах американский журналист Эдгар Сноу опубликовал в американском журнале «Азия» статью «Япония у ворот красной Монголии». «Японские стратеги полагают, – писал он, – что Маньчжурия и Монголия составляют одно целое и что захват Маньчжурии есть лишь осуществление первого пункта японской северо-восточной программы». Нападение на МНР рассматривалось японскими империалистами как пролог к большой континентальной войне. В связи с этим Эдгар Сноу отмечал: «По мнению японских стратегов… захват Монголии, граничащей с байкальскими районами Сибири, дал бы Японии большие преимущества в будущей войне против СССР, позволяя Японии наносить быстрые удары на восток и запад от Иркутска и давая ей возможность отрезать советскую дальневосточную армию. Руководители японской армии не рассматривают значение Монголии изолированно от основных целей японской стратегии. Задача японских стратегов – окружение советских границ на Дальнем Востоке…»
Дело не ограничилось, однако, одними предположениями иностранной прессы о будущей японо-советской войне и о возможных путях японской агрессии. На страницах западных газет появлялись часто и более зловещие сообщения. 7 февраля дайренский корреспондент агентства «Рейтер» передал, что японо-маньчжурские войска движутся к границам Внешней Монголии. На следующий день такие же сообщения появились в чехословацкой и французской печати. «Ческе слово» писало в те дни: «Японские генералы готовят новый поход на Монгольскую республику, сосредотачивая огромные силы на монгольской границе». Оценивая обстановку в Японии, эта газета отмечала: «В Японии полностью победила группа генералов, жаждущих войны во что бы то ни стало». 15 февраля дайренский корреспондент агентства «Рейтер» передал сообщение о том, что части Квантунской армии, концентрирующиеся в Цицикаре, подкреплены вновь прибывшими из Японии войсками и что они готовы к генеральному наступлению против Внешней Монголии. Японская военщина продолжала бряцать оружием, и необходимо было принимать самые экстренные меры, чтобы загасить уже тлевший пожар нового военного конфликта.
1 марта 1936 года Сталин принял в Кремле председателя американского газетного объединения «Скрипс-Говард Ньюспейпер» Говарда. Беседа была довольно долгой. Сталин подробно и обстоятельно отвечал на все вопросы американского газетного магната, которого в первую очередь интересовало положение на границах МНР. В США хорошо понимали, что попытка вторжения японских войск на территорию республики может привести к серьезному военному конфликту. Вот выдержка из состоявшейся беседы:
«Говард. Каковы будут, по-вашему, последствия недавних событий в Японии для положения на Дальнем Востоке?
Сталин. Пока трудно сказать. Для этого имеется слишком мало материалов. Картина недостаточно ясна.
Говард. Какова будет позиция Советского Союза в случае, если Япония решится на серьезное нападение против Монгольской Народной Республики?
Сталин. В случае, если Япония решится напасть на Монгольскую Народную Республику, покушаясь на ее независимость, нам придется помочь Монгольской Народной Республике. Заместитель Литвинова Стомоняков уже заявил об этом японскому послу в Москве, указав на неизменно дружественные отношения, которые СССР поддерживает с МНР с 1921 года. Мы поможем МНР так же, как мы помогали ей в 1921 году.
Говард. Приведет ли, таким образом, японская попытка захватить Улан-Батор к позитивной акции СССР?
Сталин. Да, приведет».
Предупреждение для Токио было высказано. Поэтому вполне понятно, что содержание беседы подробно обсуждалось всей мировой прессой. Ведущие японские газеты опубликовали текст беседы под броскими заголовками: «В случае интервенции во Внешнюю Монголию СССР готов к войне с Японией», «Если потребуется, СССР будет воевать с Японией». Однако высказанное советской стороной предупреждение, очевидно, не подействовало на японских дипломатических чиновников. Хорошо осведомленная в дипломатических делах газета «Кокумин» писала: «… В кругах министерства иностранных дел считают, что не следует обращать никакого внимания на заявление Сталина о готовности СССР провести военные операции против Японии в связи с внешнемонгольским вопросом, ибо в данном вопросе еще имеется много неразъясненных моментов».
Более подробные комментарии были высказаны английской и французской прессой. Сталин очень редко давал интервью, и к высказываниям советского генсека в столицах Англии и Франции относились серьезнее, чем в Японии. Парижская «Тан» в передовой статье от 6 марта писала, что вопреки ожиданиям в результате военного восстания в Токио влияние военных кругов не уменьшилось, а скорее даже возросло. Но газета не считала, что это обстоятельство приведет к усилению японской агрессии в Китае и Япония бросится в авантюру против МНР: «До последнего времени можно было думать, что СССР будет любой ценой избегать столкновений на Дальнем Востоке, однако заявления, сделанные Сталиным представителю американской печати, заставляют призадуматься. На самом деле Сталин заявил, что в случае, если Япония решится напасть на МНР и нарушить ее независимость, СССР выступит в защиту этой республики, и что Стомоняков сообщил об этом недавно японскому послу. Москва разговаривает новым языком, и в Токио внимательно прислушиваются. Считают, что одним из первых актов Хирота, если ему удастся сформировать правительство, будет ответ на декларацию Сталина. Японский ответ даст возможность выяснить, в какой степени вопрос о Внешней Монголии может действительно повлечь за собой опасность войны».
На следующий день после опубликования текста беседы в советских газетах английская «Манчестер гардиан» писала в передовой статье, что Внешняя Монголия, имея «русский заем и русских инструкторов», сможет заполнить брешь в своей обороне. Это обстоятельство, по мнению газеты, «может разрушить последние надежды Японии на победу в войне против России на Дальнем Востоке, надежды, и без того уже поблекшие в результате усиления Сибири и Владивостока».
Очень внимательно и подробно комментировала интервью китайская пресса, и такой интерес к сказанному в далекой Москве был естественным. Слишком серьезное значение для Китая и Маньчжурии имела угроза советско-японской войны. Китайская «Дагунбао» в номере от 7 марта писала: «Беседа Сталина с Говардом, если мы лучше ее продумаем, окажется не столь неожиданной, как это казалось вначале. Готовность СССР помочь Монгольской Республике – это давно принятая Советским Союзом политика. Всякий, кто внимательно следит за международными событиями последних месяцев, поймет это. Несомненно, японские военные власти знали об этом».
«Харбин Ници Ници» 6 марта отмечала в передовой статье: «Наиболее заслуживает внимания то, что в беседе Сталин впервые открыто декларировал абсолютную поддержку Внешней Монголии. Из этого видна серьезная заинтересованность СССР в дальневосточной ситуации и, в частности, во внешнемонгольской проблеме. Заявление Сталина, сделанное со свойственным ему тоном угрозы, в достаточной степени звучит в том смысле, что если Япония нападет на Монголию, то СССР не уклонится от войны с Японией. Между тем СССР, построив предположение о нападении Японии на Монголию, говорит о готовности принять войну с Японией потому, что на Дальнем Востоке оборона СССР по линии Внешняя Монголия – Иркутск – самое слабое место, и это доказывает, что СССР все более остро чувствует угрозу возможности удара Японии именно по этому слабому месту в случае японо-советской войны… Вопрос отношений с СССР является для Японии не вопросом экономических интересов или политического приоритета, а буквально вопросом жизни и смерти, то есть вопросом о том, съесть или быть съеденным. Угроза Сталина в этом отношении станет для Японии предметом многих указаний в качестве переломного момента, который исцелит слепоту, имеющуюся внутри нашей страны у больных болезнью симпатий к СССР».