Преисподняя, стр. 27

На тренировках и на соревнованиях она делала все старательно. Такой она и была в их первую ночь, которую они провели в постели, похожей на гимнастический помост.

Першин диву давался, как быстро гимнастка усвоила новое упражнение. Она была вдумчива и серьёзна, будто выступала на ответственных соревнованиях.

Когда Першину предложили взять отряд, для него это было, как гром с ясного неба. Он полагал, что с военной жизнью покончено, однако нежданно-негаданно кому-то понадобилось его десантное прошлое: позвонили, назначили встречу.

Першин приехал на Никольскую улицу и долго блуждал среди старых строений, закоулков и тупиков Шевалдышевского подворья, пока не отыскал неприметную кирпичную постройку, где его уже ждали.

В комнате он неожиданно обнаружил отцов города, которых видел иногда по телевидению; Першин удивился их мрачному озабоченному виду. Впрочем, их можно было понять: уже который день городом владел страх.

Это выглядело неправдоподобно, но страх обрушился на Москву и овладел ею в одночасье. Понятно было, что если в короткий срок от него не избавиться, в городе возникнет паника.

— Андрей Павлович, вам известно, что происходит в городе? — обратился к Першину мэр при общем молчании остальных.

— Слухи, сплетни… — неопределённо пожал плечами Першин. — Толком ничего не знаю.

— Как все мы, — вставил заместитель мэра, а остальные покивали, соглашаясь.

— Я думал, уж вы-то знаете, — улыбнулся Андрей.

— Не больше вашего, — признался мэр. — Поэтому мы вас и позвали.

— Не понимаю, — покачал головой Першин. — Почему я? Есть милиция, внутренние войска, армия, комитет безопасности.

— Все уже занимались, никто ничего не нашёл. Население волнуется.

— Мы даже не знаем, откуда исходит опасность, — неожиданно вставил кто-то из сидящих.

Все выжидающе смотрели на Першина и молчали. Он чувствовал себя так, словно они хотят сообщить ему нечто, но не решаются сказать вслух и предпочитают, чтобы он догадался сам.

Это была какая-то странная игра: они явно намекали на что-то, но опасались, что могущественные силы, которые они подозревают, обвинят их в сговоре и расправятся с ними.

Першин обратил внимание, что все тщательно подбирают слова, как будто разговор записывается на плёнку; видно, такую возможность никто не исключал.

— Не понимаю. Неужели опасность может исходить из государственных структур? — спросил Першин.

Никто не подтвердил и не опроверг его слов, все промолчали.

— Мы ничего не знаем, — уклончиво развёл руками мэр. — Нужен независимый поиск. Надо выяснить, откуда исходит опасность, кто за этим стоит. У вас высокая профессиональная подготовка. Вас никто не знает. Подберите себе отряд, всё, что нужно, вам дадут. Насчёт оплаты… сумму назовите сами. Город не скупится.

— А если я откажусь?

— Жаль, это будет прискорбно. Поищем другого человека, вам только придётся молчать.

Першин сразу понял, чем это грозит: можно попасть в жернова, в которых не уцелеешь, однако он почувствовал зуд в крови, азарт и жгучий интерес. Мгновенно и остро ощутил он, как истомила его размеренная жизнь.

Все смотрели на него и ждали ответа. Уже случались в жизни такие минуты, когда судьба висела на волоске и надо было решать, куда её повернуть. Можно было возомнить, что сам волен, как поступить, сам решаешь, сам делаешь выбор, но суть состояла в том, что всё равно поступишь, как написано на роду.

— Я согласен, — сказал Першин. — Оплата поденно. Расчёт каждый день.

— Почему? — обескураженно спросил один из присутствующих, вероятно, финансист.

— Затея опасная. Риск. Если платить иначе, человек может не дождаться своих денег, — объяснил Першин, но они не поняли.

— Как это? — спросил кто-то.

— Не доживёт, — кратко ответил Першин, и все вдруг отчётливо уяснили, что за этим кроется.

— Страховка на каждого, — продолжал Першин. — В случае смерти, выплата семье в тот же день. Похороны и все расходы на вас.

— Само собой, — подтвердил мэр.

— Нам понадобятся комбинезоны и бронежилеты. Оружие — десантные автоматы, пистолеты, гранаты, ручные пулемёты, список я составлю. И договоримся сразу: нам доставят все необходимое до начала действий. Не получим, не пойдём.

— Постараемся, — мрачно пообещал осанистый человек с прямой спиной, в котором Першин угадал военного.

Из снаряжения главным были бронежилеты. Лучшими слыли изделия из кевлара, мягкой ткани золотистого цвета фирмы Дюпон, на разрыв ткань была в два раза прочнее стали. Кевлар простегивали титановым кордом; жилет, прикрывающий грудь и живот, весил около трех килограмм.

Надёжным считался бронежилет из сорока слоёв кевлара с тонкими пластинками из титана, такой жилет весил около шести килограмм и прикрывал тело от горла до паха. В новых иностранных моделях применялась гидроподушка, которая располагалась с изнанки и распределяла удар пули на широкую поверхность.

При активном обстреле пользовались цельными костюмами из кевлара, надевали покрытые кевларом шлемы из титановых пластинок, лицо закрывали пуленепробиваемым забралом с узкой смотровой щелью из бронебойного стекла. Правда, такое снаряжение снижало подвижность, но зато повышало надёжность.

Першин потребовал жилеты из кевлара и титановые шлемы, три полных костюма на случай активного сопротивления и два бронежилета из титаново-алюминиевой чешуи; они были тяжёлые, и в них было трудно передвигаться, но они могли пригодиться при сильном встречном огне.

Удобных, прочных и лёгких керамических жилетов, которые придумали московские умельцы, в Москве не нашли: новинка уплыла за границу, где её запатентовали и принялись изготавливать.

Из оружия Першин выбрал АКС-74-У, автомат имел складной приклад и укороченный ствол и не годился для прицельного боя, его обычно использовали для штыковой стрельбы. Кроме автоматов, каждый в отряде имел пистолет Стечкина, гранаты, штык-нож и баллончик с газом. На вооружении у отряда были ручные пулемёты, ранцевые огнемёты и базуки, пускающие мощный реактивный снаряд с плеча.

Першин понимал, что отряд — единственная для города надежда: если не унять страх, Москва ударится в панику.

Паника означала военное положение, комендантский час, и любой генерал, получивший чрезвычайные полномочия, мог устроить переворот и захватить власть. Впрочем, могло статься, именно в этом заключался смысл происходящего.

…к вечеру Першин собрал отряд: предстояло снова идти в ночь. После первого спуска все поняли, что это не прогулки и теперь тщательно проверяли оружие и снаряжение.

Накануне Першин заехал в горный институт, вскоре в штаб доставили необходимое оборудование: сейсмостанции «Талгар», ультразвуковые приборы с набором преобразователей, установку «Гроза» для определения акустической эмиссии и мощный немецкий определитель электромагнитной эмиссии с вращающейся кольцевой антенной. Эти приборы могли с поверхности или из тоннеля указать тайные подземные сооружения или пустоты, но таскать их с собой было неудобно; их наладили и поставили на машину сопровождения, чтобы использовать в случае нужды, а с собой взяли два маленьких лёгких чёрных ящичка в матерчатых чехлах — приборы, которые по скорости распределения упругих волн в среде могли определить скрытые проёмы, щели, ниши, проходы в грунте и замаскированные пустоты в стене, за стеной и даже за чугунным тюбингом или в бетоне.

Перед выходом Першин собрал разведку.

— Тот человек перед прыжком в шахту что-то крикнул. Для меня это важно, но я не уверен, что понял правильно. Пусть каждый напишет то, что слышал, на бумаге.

Он смотрел, как они пишут, его разбирало любопытство. Когда он заглянул в листочки, то понял, что не ошибся: в большинстве записок стояло лишь одно слово: «Сталин!»

9

Передача была объявлена заранее, пропустить Бирс не мог. Он отпросился у Першина, тот высказал досаду, но узнал, о чём передача, и отпустил.